Правой рукой Карл Хайнц прижимал к себе голову Зандры, левой ласкал ее грудь, мягко придавливая пальцами соски. Жар внутри ее разгорался все сильнее. Зандра негромко застонала.

Его руки поползли ниже.

Зандра задрожала всем телом. Дышать стало нечем, и они разом вынырнули на поверхность.

Зандра жадно, как рыба, выброшенная на берег, хватала воздух ртом. В ее глазах полыхал неукротимый огонь желания, а ведь никогда прежде она не считала себя особенно страстной, скорее, напротив, сдержанной.

– Пошли, – сказал Карл Хайнц, слегка подтолкнул жену и поплыл вслед к бортику бассейна.

Слова больше были не нужны. Едва ее плечи коснулись стенки, как она обернулась и отдалась ему, как нимфа отдается фавну.

– Еще, еще, – стонала Зандра со слезами на глазах.

Откинув голову назад, она мотала ею из стороны в сторону, выгибала спину, прижималась к нему бедрами. А его движения становились все быстрее, все яростнее, и вот вода вокруг них уже клокотала, вскипая пенящимися бурунами.

Зандра чувствовала, что оргазм близок, и вот ее всю затопило, подбросило вверх, поглотило. Она хрипло вскрикнула.

Но это было только начало.

Принцесса – не принцесса, в любви она ничем не отличалась от шлюхи.

«Ровно в три». Так сказала мисс П.

Кензи была на месте за двенадцать минут до назначенного времени. Она испытывала странное ощущение оттого, что все это уже было и сейчас только повторяется, причем в малейших деталях.

Что, разумеется, соответствовало действительности.

Все было как в первый раз.

Тот же подъезд, нырнув в который она тогда, как и сейчас, сменила кроссовки на свои лучшие туфли. Та же сумка, в которую вновь отправились кроссовки.

Заходящее солнце отбрасывало косые лучи на Пятьдесят Вторую улицу и, далее, на противоположный берег Ист-Ривер, ярко освещая ряды окон многочисленных фабрик и складов.

Приближаясь к дому, где жила мисс П., Кензи почувствовала на себе изучающий взгляд привратника. Что первое испытание она прошла, стало ясно, когда он открыл ей дверь и пригласил в вестибюль. Но не дальше. На стене красовалось объявление, из которого следовало, что любой посетитель должен назвать свое имя. Это явно касалось даже президента Соединенных Штатов. Ну что ж, в конце концов, это Ривер-Хаус, здесь живут избранные.

– Чем могу быть полезен, мэм?

Скрипучий голос привратника тоже не изменился.

Кензи сразу его узнала. Тот самый старикашка, что отшил ее в прошлый раз.

Слегка откинув голову, она попыталась обольстить его улыбкой мощностью в тысячу ватт.

Он твердо ее выдержал, сохранив непроницаемое выражение лица.

– У меня свидание с мисс П., – бодро заявила Кензи, отметив про себя попутно: «Ну вот, хотя бы что-то новенькое, в прошлый раз я назвала ее „мисс Понс“. Может, это подействует?»

Не подействовало.

– А почему вы решили, что здесь живет какая-то мисс П.? – Голос привратника был столь же бесстрастен, сколь и выражение его лица.

Кензи улыбнулась еще лучезарнее:

– А потому что вчера она мне позвонила.

– Ах вот как?

– Именно так. – «Господи, ну и Фома неверующий!» – А вы меня не помните? Однажды я здесь уже была. Я работаю в «Бергли», вот моя визитка. – Кензи принялась рыться в сумочке.

– В этом нет нужды. – Привратник поднял трубку внутреннего телефона. – Прошу прощения, мэм, еще раз – как вас зовут?

– Тернер. Маккензи Тернер. – Кензи огляделась, делая вид, что рассматривает убранство вестибюля.

– Это Арти. Тут некая мисс Тернер. Из «Бергли». Утверждает, что ей назначено свидание с мисс П. Что? Да-да... слушаю.

Кензи исподтишка посмотрела на привратника, но выражение его лица ничуть не изменилось.

– Ну что, – улыбнулась она, – прошла я проверку КГБ?

– Нет. – Он покачал головой. – Весьма сожалею.

– Что-о?

Привратник скромно откашлялся и отвел глаза.

– Домоправительница говорит, что мисс П. в Клостере. Это где-то во Франции.

– В Швейцарии, – машинально поправила его Кензи. – И когда же она уехала?

– Понятия не имею, мэм. Может, это было не в мою смену.

– Но ведь не далее как вчера я сама с ней разговаривала!

– Ничем не могу помочь, мэм. Может, в другой раз зайдете?

– В другой раз! Мне было назначено на сегодня!

– Тогда, возможно, надо было позвонить заранее...

– Так в этом же все и дело! Понимаете? У меня нет ее номера. Она сама со мной связывается.

– Повторяю, мэм, ничем не могу помочь. – Привратник с каменным лицом двинулся к двери. – Прошу, мэм.

Но Кензи не сдавалась.

– Слушайте, это чрезвычайно важно, – настойчиво заговорила она. – Может, сделаем так: я сама позвоню...

– Это абсолютно невозможно! – в ужасе воскликнул привратник и круто повернул назад, исполненный решимости защищать, если понадобится, телефон до последней капли крови.

– Тогда позвоните еще раз сами.

– Никак не могу, мэм. – Он сожалеюще покачал головой.

– Но почему?

– Потому что здесь действуют строгие правила. Один посетитель – один звонок. И никаких исключений.

– Но ведь бывают же ситуации...

– Не бывает. – Привратник скупо улыбнулся. – Во всяком случае, когда речь идет об апартаментах 5С.

«5С», – мысленно отметила Кензи. Кто знает, может, пригодится.

– Что же мне делать? – Кензи выжидательно посмотрела на привратника.

– Я уже сказал.

– Вот черт! – от души выругалась Кензи.

– Извините, мэм, но правила устанавливаю не я.

А еще говорят о Кафке, раздраженно подумала Кензи. Какой уж там Кафка! Подобного можно ожидать в какой-нибудь автомобильной компании, но уж никак не в самом знаменитом из нью-йоркских домов.

Круто повернувшись, она толкнула тяжелую дверь и, не успел привратник и глазом моргнуть, вылетела наружу.

Стремительно удаляясь от дома, Кензи пыталась привести в порядок расстроенные чувства, когда...

...то же самое!

Колеблющаяся занавеска.

Странное, неприятное ощущение, что за тобой наблюдают.

Кензи замедлила шаг и пристально вгляделась в знакомое по прошлому визиту окно на пятом этаже.

У нее перехватило дыхание.

– Клостер, как бы не так! – пробормотала Кензи.

Лила Понс! Собственной персоной. Стоит за гардинами, на голове тюрбан, одна рука на животе, в другой дымится сигарета – ни дать ни взять героиня очередного фильма.

На мгновение их взгляды как будто встретились, и тут же призрачная фигура исчезла.

Представление закончено, подумала Кензи и двинулась вперед. Она и так уже без толку потратила кучу времени.

– Что же такое случилось со старыми добрыми кофейнями? – печально произнес Чарли.

Был ранний вечер, и в одной из восьми десятков кофеен, что, как грибы, выросли на Манхэттене чуть ли не за одну ночь, толпились неряшливо одетые молодые люди.

– Что, что? – сварливо откликнулась Кензи. – Вместо кофе подают бурду.

Кензи сидела напротив, расправляясь с шоколадным тортом и отхлебывая капуччино.

– Что нужно этому городу, – пробурчал Чарли, – так это закон о нераспространении кофеен.

– Я всегда думала, что вы, итальянцы, любите хороший кофе.

– Хороший кофе не может стоить три доллара чашка.

Кензи задумчиво отрезала очередной кусок торта, насадила его на вилку и отправила в рот.

– Объедение! – Она мечтательно закрыла глаза.

– За такую цену он должен бы быть получше.

– Слушай, Чарли, не мешай мне поглощать калории. Давай сменим тему.

– Давай. – Он положил ладони на крохотный столик. – Зачем ты меня сюда притащила? Вроде собиралась о чем-то поговорить?

Кензи аккуратно отложила вилку, вытерла рот бумажной салфеткой и сделала глоток капуччино.

– Так оно и есть.

– И еще ты сказала, что разговор не для телефона, не для обеда и даже не для дома.

– И опять твоя правда.

– Ну так начинай.