– Итак, – продолжала Кензи. – Оно тебе впору?

– Естественно. Да не об этом речь, как ты не можешь понять? Зачем мне вообще нужно подвенечное платье? Почему бы нам с Хайнцем просто не заскочить в мэрию и живо не покончить с этим делом? Неужели я желаю невозможного?

– Вот именно. И тебе самой это прекрасно известно. Не ты ли сама говорила мне о традициях? И о том, что, если их нарушить, брак не признают действительным?

– О Господи, Кензи, – вздохнула Зандра, – у тебя память, как у слона. Теперь мне придется следить за каждым своим словом.

– А помимо всего прочего, – безжалостно продолжала Кензи, – остается еще такая мелочь, как общественное мнение.

– Какой кошмар! – Зандра закатила глаза. – Прямо в дрожь бросает, как подумаешь, что все на меня будут глазеть.

– Что ж поделаешь, придется смириться. Или найти себе другого жениха.

– Легко сказать!

– Слушай, Зандра, ты знаешь, я ценю собственную независимость, так что мне нетрудно понять, что и ты дорожишь свободой. Но с другой стороны, сама подумай: ведь твоя свадьба только на одну ступеньку ниже королевской! Как же могут люди ее не заметить?

– Я все понимаю, – угрюмо откликнулась Зандра, все еще теребя огромное обручальное кольцо, – прекрасно понимаю.

– А если так, то разве можно прийти к алтарю одетой не по обычаю? Особенно если иметь в виду, что кругом будет полно фотографов, репортеров, телевизионщиков, гостей и вообще бог знает кого!

– Ты меня пугаешь.

– Ничуть ни бывало, просто хочу открыть тебе глаза. Попробуй оденься не так, как надо, и будешь выглядеть полной идиоткой. Вот уж будет потеха! Неужели сама не понимаешь? Чтобы более или менее благополучно пройти через эту тяжкую церемонию, надо выглядеть, как принцесса из сказки.

Зандра сосредоточенно нахмурилась. Может, Кензи и права.

– Кстати, в противном случае, – продолжала Кензи, – на тебя еще больше будут глазеть. И наконец, – она хитро улыбнулась, словно доставая из рукава козырного туза, – фата – лучшее укрытие.

– Укрытие?

– Ну да, ведь под ней тебя почти не видно. Понимаешь? Не видно! Смотрят только на наряд, а не на хозяйку.

Зандра удовлетворенно вздохнула. «Кензи – умница, – подумала она. – И такая практичная. Хорошо, что я ее, а не Дину взяла с собой, та бы просто раскудахталась, а толком ничего не сказала».

– Ну что ж, вернемся к началу? – предложила Кензи. – Итак, что тебя не устраивает в этом платье?

Зандра повернулась к зеркалу.

– Ну, прежде всего... его... его слишком много. Оно слишком романтично, слишком традиционно, слишком величественно, слишком... свадебно!

– Ясно. Что-нибудь еще? – хмуро спросила Кензи.

– Ну и еще в нем чувствуешь себя девственницей. – Зандра уловила смущенные взгляды присутствующих. – Ой, я, кажется, что-то не то сказала.

– То, то, – успокоила ее Кензи. – В конце концов, невеста у нас ты, и важно, чтобы именно тебе было хорошо.

Зандра вновь повернулась к зеркалу.

– Не может быть, чтобы ты меня не понимала, дорогая. Это же так просто: мне хочется, чтобы это была моя свадьба, моя, а не этого чертова платья!

– Ну что ж, – поощрительно заметила Кензи, – вот это уже разговор серьезный. Дальше. Какие предложения?

– Предложения? Ну, скажем, нельзя ли немного его укоротить?

Кензи опустила глаза: платье доходило до самого пола.

– Укоротить? Почему бы и нет? Только в этом случае это будет уже не подвенечное, а обыкновенное платье.

– Да брось ты!

– А ведь свадьбу сыграют в добрых старых традициях, в старинном соборе, будет служить кардинал...

– Ну вот, опять затянула свою шарманку. А если я хочу быть принцессой-бунтовщицей? Кто мне может помешать?

– Что ты еще задумала? – захлопала глазами Кензи.

– Мне хочется немного поразвлечься. И выкинуть что-нибудь, чтобы на моем фоне Стефани, принцесса Монако, выглядела кроткой овечкой!

– Ладно, только не говори потом, что я тебя не предупреждала. Так что, укорачиваем до щиколотки?

– Кензи! – Зандра укоризненно посмотрела на подругу.

– Еще короче?

– Вот именно.

– По колено?

– Выше колена, – решительно заявила Зандра. – На восемь дюймов.

– Что-что? – У Кензи рот распкрылся от изумления. – Восемь? Восемь дюймов? Шутишь?

– Восемь дюймов выше коленной чашечки! – упрямо повторила Зандра.

– Стало быть, я не ослышалась. К чему ты, собственно, стремишься? Чтобы вся старая европейская знать получила коллективный инфаркт?

– Давно пора взять этих динозавров за шиворот да встряхнуть как следует.

– Да ты в своем уме? С голыми ногами – в церковь?!

– А кто сказал, что ноги должны быть голыми? Можно надеть белые чулки. В сеточку.

– Исключено! Только этого еще не хватало: невеста-шлюха.

– Ну ладно. А как в таком случае насчет кружев? – мечтательно сказала Зандра. – Кружевных чулок? Да. Белое кружево. Все, решено, это как раз то, что нужно!

– Ну что ж, если тебе нравится... – с сомнением в голосе откликнулась Кензи.

– Ну да. И еще туфли на очень-очень высоком каблуке. – Зандра явно начала входить во вкус. – Конечно, никакой вульгарности вроде шпилек. Но и платформа нам не нужна. Знаешь... точно! Ботинки на застежках почти до колен. В общем, все должно выглядеть одновременно отталкивающим и шикарным. – Зандра захихикала. – Знаешь, такие ботинки немного напоминают ортопедическую обувь.

– Зандра...

– И еще. Надо взбить юбку. – Зандра показала, как именно. – По моде восьмидесятых. Но – мини! И никакого шлейфа, никакой фаты.

– Слушай, но в таком случае ты будешь похожа на кружевной колокол, из которого торчат ноги!

– А почему бы и нет? Главное – чтобы было ни на кого не похоже.

– Это уж точно.

– А самое главное – что это буду я! Хоть какую-то радость с этой чертовой свадьбы поимею.

Район острова Большой Абако, Багамы, 12 февраля

Закат на 75-й параллели.

После зимних штормов Северной Атлантики шестифутовые волны Карибского моря казались мелкой рябью.

На девятнадцатый день плавания, начавшегося в Марселе, небольшой сухогруз «Беатрис» бросил якорь в ста двадцати милях к северо-западу от острова Большой Абако.

По небу плыли, отражаясь в воде, багровые, розовые, оранжевые облака, напоминающие огромные хризантемы. Именно такие закаты привлекают в Ки-Уэст толпы туристов.

Но на борту «Беатрис» на природные красоты внимания не обращали. Четверо членов команды хлопотали на фордеке, спуская на воду десятиметровую парусную шлюпку.

На ее корме красовалась надпись: «Красавица Гонолулу».

Капитан и единственный пассажир судна наблюдали с мостика, как лодка медленно переваливается через борт и садится на воду. Двое матросов спустили веревочный трап, отстегнули голубой полог, накрывавший лодку, и укрепили мачту.

«Красавица» была под завязку нагружена съестными припасами, баки доверху заправлены бензином. Все было готово к тому, чтобы двигаться в сторону заката.

Капитан, плотный испанец с обветренным, дочерна загоревшим лицом, повернулся к пассажиру:

– Ну что, приятель, прощаемся?

– Точно, капитан. – Донахью Килдер холодно, без улыбки посмотрел на него. Шрамы, полученные в схватке при побеге из тюрьмы, полностью зажили, волосы были покрашены в соломенный цвет. – Интересная у нас получилась прогулка.

– Интересная? – расхохотался во все горло капитан. – Ничего себе! Честно говоря, я бы подыскал другое слово.

Восемнадцатилетний сын капитана помахал рукой в знак того, что все готово.

– Счастливо, капитан! – негромко сказал Килдер.

– Пока, приятель.

Помощник капитана, негр с бритым черепом, подошел ближе и посмотрел вслед Килдеру, направляющемуся к борту.

– И все же, кэп, надо было нам его прикончить.

Капитан покачал головой:

– Ничего дурного он нам не сделал. А расплатился щедро.