– Завтра, во второй половина дня. В три ровно.
Кензи потянулась было к органайзеру, но тут же одернула себя: какого черта, в конце концов Лила Понс – последняя великая легенда экрана. С такими не каждый день встречаешься.
– В три? Прекрасно.
– В таком случай жду вас.
– С нетерпением...
Но Лила Понс уже повесила трубку.
Глава 47
У этого острова-фантазии есть свое название – Мастик. Изумруд, покачивающийся в волнах бирюзового моря, он, образуя вместе с другими такими же островами целую гряду, расположен в ста двадцати двух милях к северу от Барбадоса и занимает площадь всего в 1350 акров.
Местечко – подлинный рай.
Есть здесь две небольшие гостиницы, бар да около шестидесяти частных домов. Туристов сюда не влечет – у этих берегов трудно бросить якорь. В это уединенное место наезжают для отдыха лишь люди знатные, богатые и знаменитые. Ибо уединение – последний оплот, редкая роскошь в стремительно сужающемся в размерах мире.
И более всего эта роскошь обнаруживает себя в архитектурных фантазиях, укрывающихся среди низких холмов и кедров, бугенвиллей и жасминов Мастика.
Все тут странно смешалось: английская крепость с бойницами, крохотная японская деревушка, индонезийские домики из тикового дерева, украшенные резьбой, мавританский дворец и даже собственный Тадж-Махал.
Названия этих причудливых архитектурных сооружений вполне соответствуют мистическому духу Мастика – «Океания», «Озарение», «Форт-Шенди», «Голубые воды».
Именно здесь, в этом Эдеме, и проводили свой медовый месяц наши новобрачные. Они заняли виллу «Нептун» – нечто вроде античного храма с колоннами, огибающего с трех сторон большой бассейн. Сплошь увитые жасмином стены за выступающими вперед глубокими тенистыми лоджиями выложены из кораллового песчаника и прорезаны множеством створчатых окон, так что комнат в обычном понимании здесь, по существу, нет – все на открытом воздухе.
Вокруг бассейна возвышаются мраморные статуи – Нептун, нимфы, дельфины, фавны, кентавры, сфинксы, морские божества. А за ними каскадом обрываются в аквамариновое море пышные сады.
Тут, в небольшой бухте, покачиваются на якоре белая моторная яхта и рядом остроносый, красного дерева, шлюп, напоминающий скорее лезвие ножа.
В этот мартовский полдень дом со всех сторон обтекал легкий пассат, небо синело лазурью. В неясной дымке виднелись соседние острова – издали они были похожи на китов, греющихся на солнце.
По крайней мере так казалось Зандре, нежившейся в шезлонге в тенистом полумраке лоджии.
– Что мне больше всего здесь нравится, – заметила она, – так это отсутствие окон. Они и не нужны. Тень... вентиляторы... пассат... Право, милый, здесь настоящий рай. Что? Мой ход? – Зандра перевела взгляд на шахматную доску, лежащую между ними на низком столике, и задумалась.
Карл Хайнц, раскачиваясь в шезлонге, с улыбкой смотрел на жену.
«Вот так бы всю жизнь глаз с нее не сводил», – думал он, прислушиваясь к ее беспрестанному щебетанию.
И в этом не было преувеличения. Одно лишь присутствие Зандры его опьяняло, наполняло удивительной радостью. Это живое, ликующее существо приводило его в такое состояние, что иногда казалось: еще чуть-чуть, и можно умереть от счастья. Только теперь Карл Хайнц понял наконец, что вдохновляет поэтов и почему только любовные песни, от которых раньше он отмахивался с таким пренебрежением, способны по-настоящему выразить его чувства.
– Слушай, Хайнц, – почти с отчаянием заговорила Зандра, – ну что это за игра, в которой надо непременно выигрывать? Дурацкие правила!
Зандра взяла ладьей ферзя противника и широко улыбнулась.
– Твой ход, – бодро проговорила она, протянула руку и, сорвав с соседнего куста жасмина целый пучок цветов, принялась лениво обрывать лепестки.
Но Карл Хайнц, казалось, вовсе забыл о шахматах. Он просто смотрел на жену, любуясь, с каким чисто физическим наслаждением она перебирает цветы.
«О Господи, ну когда же она поймет, что женитьба для меня – не просто сделка, я люблю ее, и только это имеет значение!»
– Ну, Хайнц, – нетерпеливо сказала Зандра, – о чем задумался?
– Смотри, пыльца попадет на нос, – негромко проговорил он.
– Так, наверное, уже попала. – Зандра наклонилась к нему и сморщила нос. – Ну как, есть?
– Да, и выглядит очень симпатично.
– В таком случае не буду стирать. Будем считать, что я просто чумазый мальчишка.
Зандра засмеялась и вскочила на ноги, нарочно опрокинув доску. Фигуры со стуком покатились по полу, Зандра схватила мужа за плечи и рывком подняла с шезлонга.
– Слушай, милый, ведь необязательно доигрывать, правда? Особенно в такой чудесный день. Давай искупаемся.
– Давай. – Он направился в дом. – Сейчас вернусь.
– Эй, куда ты? – Зандра удержала его за руку.
– За плавками.
– О Господи, да кому нужны твои плавки? Не будь таким ханжой. К тому же слугам все равно ничего не видно, а если не подходить к самому обрыву, то и с яхты тоже.
Она посмотрела ему прямо в глаза и добавила с легкой хрипотцой в голосе:
– А если ты меня стесняешься, то я твоя жена.
Зандра выпустила его руку, ловко стянула через голову майку и тряхнула волосами.
Карл Хайнц задохнулся. Под майкой у Зандры ничего не было. Малиновые соски дерзко выпячивались вперед.
– Ну что, разденешься ты наконец, или, может, помочь?
Не сводя с нее глаз, Карл Хайнц скинул рубашку и принялся расстегивать брюки.
– Слава Богу! – бросила Зандра и бегом кинулась к бассейну.
Карл Хайнц засмотрелся на жену, а полюбоваться было чем: Зандра сложила над головой руки, легко подпрыгнула и ласточкой ушла в воду, совершенно не потревожив поверхности.
Карл Хайнц восхищенно покачал головой. И как это у нее все так получается? За что ни возьмется – чистое совершенство. Ну не может быть, чтобы у нее вовсе не было недостатков.
Зандра вынырнула в противоположном конце бассейна, у статуи Нептуна, и, отбросив назад слипшиеся волосы, помахала мужу рукой.
– Ну, что же ты? Давай сюда! Вода замечательная!
Сбросив брюки и трусы, Карл Хайнц прыгнул в воду и вынырнул, яростно тряся головой и рассыпая вокруг себя тучи брызг, прямо рядом с Зандрой.
– Ну как? Здорово, правда?
Вода под лучами солнца ослепительно сверкала.
– Действительно, неплохо, – снисходительно кивнул Карл Хайнц.
– Неплохо? – Зандра брызнула на него водой. – Всего лишь неплохо?
Карл Хайнц широко ухмыльнулся и произвел ответный выстрел.
Зандра взвизгнула, набрала в грудь побольше воздуха и нырнула.
Карл Хайнц закрутился на месте, высматривая жену: что это она задумала?
Внезапно его резко потянули под водой за ноги. Карл Хайнц захлебнулся и, беспорядочно молотя руками, вынырнул на поверхность.
– Это еще что за фокусы?
– А что? – Зандра заразительно рассмеялась.
Карл Хайнц ринулся вперед.
Прикинувшись испуганной, Зандра быстро поплыла в сторону. Он погнался за ней, но силы были не равны, и догнать ее не удалось.
– Ага, боишься? – крикнул он.
– Чего именно?
– Не чего, а кого. Меня!
– И чего мне тебя бояться?
– Потому что знаешь, что будет, если догоню. – Глаза у него заблестели.
– И что же?
Трудно сказать, нарочно ли она сбросила скорость, но, во всяком случае, он схватил ее за лодыжку и притянул к себе.
– А вот это. – Притянув Зандру к себе, Карл Хайнц впился ей в губы.
Зандра почувствовала, что ее охватывает жар. Она обхватила его ногами, и, не разжимая объятий, жадно впиваясь друг другу в губы, они погрузились в аквамариновую глубину.
Даже в воде Зандра чувствовала, как сильно колотится сердце Карла Хайнца, и со всем пылом отвечала на его ласки. Они подпрыгивали, кувыркались, ныряли. Волосы у Зандры длинными прядями налипли на лицо, и она походила сейчас на речную фею. А дно бассейна, о которое ударялись солнечные лучи, напоминало подводный танцевальный зал.