– В больнице, ты что, забыла?

– В больнице? – заморгала глазами леди Александра. – Но кто же тогда будет посаженым отцом невесты?

– Пожалуй, мне придется его заменить, – величественно проронила тетя Джозефина.

– Ой-ой-ой! – закудахтала леди Александра. – Будь бедный Штефан...

– Бедный Штефан был бы пьян в стельку, – отрывисто бросила леди Джозефина. – Слава Богу, что его уже нет на свете. Что же до Рудольфа, – с раскатистым «р» сказала она, – то он скорее всего тоже уже отдал концы.

– Джози! – Крессида была явно шокирована.

– А что такого? Последовал за папочкой, – фыркнула Джозефина.

Внезапно во дворе послышался цокот копыт, затем автомобильный сигнал. А сверху донеслась взволнованная немецкая речь, и через перила, размахивая над головой огромной до нелепости шляпой, перегнулась баронесса Фреликсхазен.

– Пора ехать! – взвизгнула она. – А невеста заперлась в ванной и отказывается выходить. На помощь!

Тетушки невозмутимо переглянулись, словно такое поведение в их семье – вещь вполне обычная.

– Ну же... скорее!

Бекки посмотрела на Дину.

Дина на Кензи.

Бекки тоже перевела на нее свой взгляд.

«Боюсь, никуда не денешься», – подумала Кензи и заспешила наверх.

Зандра, на которой была только комбинация да белые кружевные чулки, стояла, наклонившись над умывальником.

Трудно сказать почему, но едва она притронулась к свадебному наряду, ее вдруг замутило. Уронив фату на пол, Зандра бросилась в ванную и перегнулась пополам.

Как раз вовремя, надо сказать.

Так она стояла долго и, когда все наконец кончилось, щедро плеснула себе в лицо пригоршню холодной воды. «Ничего не скажешь, – подумала она, – хороша невеста».

Зандра посмотрелась в зеркало и увидела какого-то призрака.

Внезапно она затряслась от рыданий. Действительность оказалась еще хуже, чем она предполагала.

Это уж слишком, думала она. Ей казалось, будто собственная жизнь выскальзывает у нее из рук. Да так оно в общем-то и было. Когда она сделала первый роковой шаг, который в конце концов привел ее сюда, в это условленное место и в назначенный день?

Снаружи послышался стук в дверь.

– Зандра! – обеспокоенный голос Кензи. – Ты в порядке, малыш?

«Нет. Я совсем не в порядке».

– Зандра, ну открой же!

– Сейчас.

Зандра поспешно прополоскала рот и насухо вытерла губы. Затем повернула ключ, впустила Кензи и вновь поспешно заперла дверь.

Кензи бегло осмотрела подругу и печально покачала головой:

– Ну и вид у тебя!

– Что-нибудь не так? – донесся снаружи голос баронессы.

– Все будет так, если вы оставите нас в покое! – огрызнулась Кензи. – В конце концов, это не ваша свадьба, а Зандры. И даже если она немного опаздывает, поезда все равно идут по расписанию.

Зандра невольно улыбнулась:

– Ты настоящая душка, Кензи. Дурочка-душка. Муссолини! Это при нем поезда ходили по расписанию. При Муссолини, Кензи. Не при Адольфе.

– А, да что там, два сапога пара.

– Вообще-то точно, – согласилась Зандра, по-прежнему хихикая.

Но тут она внезапно словно споткнулась и, заломив руки, безудержно разрыдалась.

Кензи бережно обняла ее.

– Ну, ну, ничего страшного. Поплачь. Все пройдет.

Зандра припала к плечу подруги.

– Знаешь... – Она все никак не могла успокоиться. – Знаешь, все вдруг сделалось таким... реальным.

– Ш-ш-ш.

– Мне страшно...

– Да чего бояться? – Кензи потрепала подругу по обнаженной вздрагивающей спине. – Всех этих свадебных церемоний? Неужели так трудно...

– Дело не в том, что трудно. Дело в том, что приходится.

– Ничего тебе не приходится! Думай о себе, у тебя есть на это полное право.

Зандра подавила рыдание.

– Но ты же прекрасно знаешь – я дала слово!

– Ну и что? Хайнц ни за что не схватит тебя за руку. – Кензи немного отстранилась и посмотрела Зандре в глаза.

Та прикусила губу.

– Разве не так?

– Так. Но именно поэтому я не могу себе позволить поставить его в неловкое положение.

– Что, заговорила знаменитая гордость Хобург-Уилленлоу?

– Да к черту гордость! Просто я считаю, что долги нужно платить.

– Знаешь ли, одно дело – долг, и совсем другое – рабство. Оно вне закона.

Зандра шмыгнула носом и вытерла слезы.

– А теперь откровенно, – негромко сказала Кензи, – только между нами.

– Ну?

– Ты любишь Хайнца?

– Это еще что за вопрос?

– Вопрос как вопрос. Только он требует честного ответа.

– Ну что ж, – вздохнула Зандра, – если хочешь знать, то иногда мне кажется – да, люблю.

– А иногда?

– А иногда, – Зандра поежилась, – не уверена.

– Но он-то тебя любит?

– Говорит, да. – Зандра задумчиво сдвинула брови. – Говорит, любит.

– Но до конца ты не уверена?

– Я не ясновидящая.

– И именно поэтому еще не поздно все переиграть.

– Может, и не поздно, но ничего переигрывать я не буду.

Зандра вытерла слезы, еще раз посмотрелась в зеркало и откинула назад волосы, упавшие на глаза.

– О Господи, неужели это я? И как это мне удалось всю помаду размазать? Дай салфетку, пожалуйста.

Кензи передала ей целую пачку.

– Спасибо. А теперь помоги, ради Бога, выручай несчастную невесту.

– Иными словами, решилась?

– Естественно, я же сказала. Волков бояться – в лес не ходить.

– Но ты сама хочешь в лес?

Зандра твердо выдержала ее взгляд. Бледность прошла, ее щеки немного порозовели.

– Да, – спокойно сказала она. – Сама.

– Потому что можно ведь...

– Хватит. Это была всего лишь предстартовая лихорадка. Ну что я буду объяснять, сама все понимаешь. Невестам ведь положено волноваться перед тем, как идти к алтарю, не так ли? А теперь все прошло. Я в полном порядке.

– Предстартовая лихорадка? И все?

– И все. Все, что мне надо было, – как следует выплакаться. Спасибо за жилетку. За то, что оказалась рядом. И вообще за все, за все.

– Всегда к твоим услугам.

– Я знаю. – Зандра порывисто обняла Кензи. – Что бы я без тебя делала!

Они обменялись понимающими улыбками.

– Ну хватит сюсюкать, а то снова краска потечет! Помоги мне привести себя в порядок. Так, где у нас помада... О Господи! Да я же еще не одета!

Подруги споро принялись за дело, и десять минут спустя Зандра уже была готова явить себя городу и миру. Превращение с ней произошло удивительное. Невидная женщина, запершаяся в ванной, была бледна, болезненна и красноглаза. А теперь в зеркало гляделась уверенная в себе дама, чья фотография вполне могла бы украсить обложку глянцевого журнала.

– О Господи, – восхищенно прошептала Кензи, – потрясающе!

Зандра обняла ее.

– Ну что, не пора ли успокоить несчастных старух, отвечающих за церемониал?

На площади перед старинным готическим собором царила праздничная атмосфера. Гудели колокола, торговцы вразнос делали свой маленький бизнес. В толпе можно было увидеть многих, чьи предки в давние времена стояли здесь же, наблюдая такую же картину – как в раззолоченных экипажах к церкви на церемонию бракосочетания подъезжают мужчины и женщины из славного рода фон унд цу Энгельвейзенов.

Но нынче дело происходит на излете ХХ века, вокруг шныряют корреспонденты различных желтых листков, стрекочут камерами теле– и фоторепортеры, запечатлевая на пленку парад знаменитых, богатых, титулованных.

При появлении мотоциклетного эскорта, сопровождающего свадебную процессию, толпа зашевелилась. За полицейскими двигались «даймлеры» и «мерседесы» с ближайшими родственниками жениха и невесты, шаферами, подружками, девушками с букетами.

Затем всадники по двое в ряд – в старинных камзолах, в до блеска начищенных сапогах с золотыми застежками и при мечах в разукрашенных ножнах.

Следом за ними, в золоченой карете с гербом фон унд цу Энгельвейзенов, ехал принц Карл Хайнц.

При виде его толпа разразилась громкими приветствиями.