– Другими словами, я не из этого огорода. Никто меня сюда не приглашал, я просто сопровождаю своего отставного босса. В общем, Золушка, простая служащая.

– Какое это имеет значение?

– Может, и никакого. Просто мне хотелось, чтобы ты знала, что к чему. По приемам я не хожу, и знаешь, сколько стоит это платье от Живанши, которое ты так замечательно высушила? Тридцать пять долларов. Я его нашла в лавке подержанного платья.

– Сколько-сколько? – Зандра изумленно посмотрела на Кензи. – Такая красота всего за тридцать пять?! Нет, ты просто должна показать мне эту лавку!

– Только не говори мне, что тоже вынуждена считать каждую копейку. – Кензи удивленно воззрилась на новую знакомую.

– Считать? – фыркнула Зандра. – Было бы что считать. Так что у нас больше общего, чем тебе кажется, – весело добавила она. – Между прочим, и меня пригласили сюда только из-за друзей, у которых я остановилась.

– Ты долго собираешься пробыть в Нью-Йорке?

– Трудно сказать. – Зандра вспомнила свое поспешное бегство из Лондона, подумав, что время делиться такими подробностями еще не настало, а может, и никогда не настанет. – Одно только могу сказать: достаточно долго, чтобы стать трудягой вроде тебя.

– Правда? Что, уже начала стучаться во все двери?

– Нет, и, славу Богу, не придется, хотя прилетела я из Лондона только сегодня. Похоже, я уже нашла работу... или, точнее сказать, работа нашла меня... а может, даже специальное место придумали, – недовольно поморщилась Зандра.

– Ты все еще не сказала, как тебя зовут, – заметила Кензи.

– Только потому, – помрачнела Зандра, – что мое имя – крест, доставшийся мне в наследство от предков.

Открылась дверь соседней кабинки, и оттуда выпорхнула сухопарая дама в воздушном ярко-красном платье от модного дизайнера. Она прошла к самому дальнему умывальнику, так что можно было говорить свободно, без боязни быть услышанным.

– Неужели такое уж страшное? Преувеличиваешь, наверное?

– Думаешь? – вздохнула Зандра, уловив краем глаза, что дама в красном у дальнего умывальника, близко наклонившись к зеркалу, припудривает щеки. – Что ж, повторяй за мной: Анна Зандра Елизавета Терезия Шарлотта фон Хобург-Уилленлоу.

– Шутишь! – Кензи широко раскрыла глаза.

– Ничуть.

В голосе Зандры прозвучали разом усталость, тоска, раздражение, и эта смесь странно тронула Кензи. Она внезапно словно бы переместилась в романтическую сказку – ничего похожего ей раньше испытывать не приходилось.

– Ты хоть можешь себе представить, – продолжала Зандра, – как я жалею, что меня не назвали каким-нибудь обычным именем... ну скажем, Джейн Смит?

– Ладно, – сочувственно поцокала языком Кензи, – но мне-то какое из этих габсбургских имен выбрать? Как прикажешь к тебе обращаться?

– Да нет, я не из Габсбургов, хотя имя действительно похоже, – возразила Зандра, решив во избежание недоразумений свести свою генеалогию к необходимому минимуму. – То есть то там, то здесь вдруг появляются дальние родственники из этой династии, но только потому, что вся европейская аристократия – это, собственно, одна большая супница, в которой каких только кровей не намешано. Что же касается меня, то я откликаюсь на Зандру. Имя необычное, но, по-моему, мне подходит.

– Зан-дра, – по слогам повторила Кензи, пытаясь подражать обладательнице имени. – М-м-м. Вроде бы действительно подходит.

– Обещай, что не будешь смеяться, – Зандра лукаво подмигнула ей, – но мне оно нравится потому, что я с детства без ума от слов, начинающихся на «з». Удивительно, правда? Но в конце концов, что такое жизнь, как не цепь удивительных совпадений? Взять хоть наше знакомство. Или предложенную мне работу...

– ...о которой, – напомнила Кензи, – ты, между прочим, еще толком не сказала.

– Не сердись, я вовсе не собиралась играть с тобой в кошки-мышки. – Зандра дождалась, пока дама в красном, покончив с косметическими упражнениями, не выплывет из туалета. – Просто дело в том, что за последние двадцать четыре часа моя жизнь фактически перевернулась с ног на голову. Все произошло так стремительно! Короче, я буду работать в «Бергли»...

– В «Бергли»! – Кензи так и подпрыгнула. – В аукционной компании?

– А где же еще? – Зандра настороженно посмотрела на Кензи. – А в чем, собственно, дело? Там что, какой-нибудь непорядок, о котором мне следовало бы знать?

– Непорядок?! – просияла Кензи. – Наоборот, полный порядок! Видишь ли, Зандра, ведь и я работаю в «Бергли».

– Что-о? – У Зандры отвисла челюсть.

– Здорово, правда?

– Потрясающе!

– Фантастика!

– Ну а что я тебе только что говорила? Все сходится. Наша встреча была предопределена. – Зандра выключила вторую сушилку и поставила ее на полку. – Ну вот, кажется, теперь все.

Кензи провела рукой по платью.

– Как из прачечной, – объявила она. – А у тебя осталось только крошечное пятнышко. Сейчас уберем. – Кензи включила сушилку и подняла взгляд. – А чем ты занимаешься?

– Чем я – что?

– Я хочу сказать, какая у тебя специальность? Китайская керамика? Искусство ислама? Наскальная живопись?

– Да нет, никакой экзотики. Единственное, в чем я разбираюсь, – это старые полотна. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Старинные портреты... ландшафт с древними руинами... словом, все эти великие мощи в позолоченных рамах...

– То есть старые мастера? – с трудом выговорила Кензи, ушам своим не веря.

– Да, официально так, кажется, и называется. А что?

– А то, – выпалила Кензи, – что это и моя делянка! Нет, это уж слишком! Теперь я вижу, что ты права. Наше столкновение...

– В самом буквальном смысле... – усмехнувшись, перебила ее Зандра.

– ...на самом деле было предопределено свыше! Ну вот, теперь действительно все. – Кензи выпрямилась и выключила сушилку. Внезапно наступившая в туалете тишина казалась какой-то неземной. Кензи одернула юбку. – Ну как? Что скажешь? Можно появляться на публике?

– При таком беспощадном свете, как здесь, да еще если приглядеться, может, какое пятнышко и заметишь. Но в толпе, уверяю тебя, никто и внимания не обратит.

– Может, устроимся за столом рядом? – бросила Кензи через плечо.

– Это было бы чудесно, но, боюсь, предложение запоздало, могут возникнуть трудности, как бы сказать, социального характера, – мягко возразила Зандра, памятуя о приглашении Карла Хайнца, которое, надо полагать, и без того породило немалый переполох среди тех, кто рассаживает гостей.

– Ну что ж, – рассудительно заметила Кензи, выходя из туалета, – тоже не беда. Пересечемся потом.

– Это уж как пить дать!

И они плечом к плечу вышли в коридор, обе так и светясь радостью от вновь завязавшегося знакомства.

Но стоило им вернуться в зал, как их лица, словно по команде, вытянулись.

– Что это?.. – Кензи запнулась, недоверчиво оглядываясь вокруг.

Там, где совсем недавно царило необыкновенное оживление, сейчас стояла полная тишина. Зал опустел, лишь музыканты деловито укладывали свои инструменты и ноты, сновали взад-вперед несколько официантов, да в центре стояли трое мужчин – единственное живое свидетельство того, что здесь и впрямь происходит какое-то светское действо. Пока Зандры с Кензи не было, все перешли в обеденную залу, то есть все, кроме самого Карла Хайнца, а также Споттса и Ханнеса Хокерта.

– Ничего себе, – поежилась Кензи, – похоже, мы безбожно опоздали.

– Лучше поздно, чем никогда, – беспечно бросила Зандра, увлекая Кензи в центр зала.

Первым заметил их приближение хозяин.

– Наконец-то! – Карл Хайнц стремительно шагнул к Зандре.

Споттс и Ханнес последовали за ним.

– Надеюсь, мы не слишком опоздали, Хайнц? – Зандра осмотрелась. – А где Лекс? – Она капризно надула губы.

– Лекс? – недоуменно переспросил Карл Хайнц. – А, ты, должно быть, имеешь в виду своего спутника?

– Ну да. Лекс Багг.

– В последний раз я его видел, когда он вел к столу какую-то пожилую даму.

«Ну и свинья, – сердито подумала Зандра, хмуря брови. – Он осмелился меня оставить!»