— Что ж, дядя, мы нанесли ему удар. Не знаю, как скоро он узнает об этом, но, когда это случится, он не замедлит сделать ответный ход. Мне следует остаться здесь и изрядно потрепать его силы, когда он примется отбивать переправу?.. Или…

Старец покачал головой:

— Только вперед, только вперед. Если ты останешься здесь, то станешь мишенью. Если же будешь двигаться вперед, то сначала ему придется найти тебя.

— Верно, на войне лучше не подставляться под удар. — Маркус Адроганс встал на ноги и выгнул спину, ощутив покалывания от пояса до шеи. — Тогда направимся в Сварскую. Помню, весной там было очень хорошо. Возможно, в этом году будет не хуже.

Уиллу крайне не нравилось то, что все вокруг относились к нему, как к больному, ведь на самом деле он чувствовал себя прекрасно. Впрочем, он чувствовал себя прекрасно, только закутавшись потеплее. Как вор, Уилл предпочитал свободный покрой одежды; так он спокойно мог выскользнуть из нее, если кто-то вдруг попытается схватить его, да и, кроме того, в ней было несметное количество мест, для того чтобы припрятать награбленное. Подобные широкие одежды были ему теперь в самый раз, ведь он мог спокойно надеть вниз толстое шерстяное белье, чтобы сберечь тепло.

Несмотря на холод, было решено оставить лицо больного открытым. Юноша все еще злился на то, что суд выслушал показания Нефри-кеша против Ворона. Этим утром он хотел было отказаться от посещения суда, — несмотря на то что Ворона должны были выпустить на свободу, — но посланник принцессы Алексии объяснил Уиллу, почему его присутствие было столь важно.

И почему важно, чтобы он был в маске.

Уилл отказался надевать маску и был удивлен, когда Резолют поддержал его в этом. На это гонец принцессы заметил, что своим присутствием Уилл снова заявит о своих притязаниях на титул Лорда Норрингтона. И ввиду того что освобождение Ворона будет, скорее всего, условным, присутствие сеньора, готового взять на себя опеку над ним, будет весьма важно. А для того чтобы выразить свое уважение к традициям Ориозы, Уилл должен все-таки надеть маску.

Сидя в зале суда рядом с принцессой Алексией, Уилл изо всех сил старался сдержать улыбку. При виде него толпа собравшихся зашумела. Присутствовавшие реагировали по-разному, однако молодой человек заметил, что некоторые уверенно кивали в его сторону, выражая свое почтение.

Уилл выпрямился и поправил маску на лице. Это была не та маска, что дал ему король Скрейнвуд, а белая кружевная придворная маска, похожая на те, что носили король Август, королева Карус и принцесса Алексия. Их носили те, кто не был жителем Ориозы, в соответствии со своим общественным положением. Придворные маски демонстрировали уважение гостя к обычаям страны и вместе с тем указывали на то, что он чужой.

Маску, что дал ему король, юноша надел на плечо правой руки. Ее темно-зеленый цвет выделялся на фоне красного бархата его куртки, а прорези для глаз, также очерченные красным, смотрелись великолепно. Этот образ он придумал самостоятельно, и то, что и представитель принцессы и Резолют одобрили его, доставило ему бесконечное удовольствие.

Когда Уилл занял место рядом с принцессой, Ворон взглянул на него со скамьи подсудимого и озабоченно нахмурил брови. Уилл подмигнул ему, чуть приподняв подбородок, чтобы Ворон смог увидеть пару шрамов. Глаза старшего друга расширились от ужаса, но Уилл радостно помотал головой, чтобы он не волновался.

Внезапный стук трости у подножия судейской кафедры утихомирил собравшихся в зале. В открытые двери в дальнем конце помещения вошли трое судей. Первой появилась королева Карус в платье темно-красного цвета с треугольными вставками цвета слоновой кости в форме песочных часов, подчеркивающими талию. Черные волосы были собраны назад, в них сверкали золотые гребни, украшенные рубинами.

Следом шел Август, держась больше по-военному, чем по-королевски. В одежде он выбрал сочетание зеленого и белого цветов с золотой отделкой, несмотря на несколько военный покрой, наряд не был совсем уж строгим. На широком белом ремне из кожи, опоясывающем талию, красовалась пряжка с личной эмблемой в виде полулошади-полурыбы. Его придворная маска была сшита из белых кружев, как и положено. В уголках глаз были сделаны траурные отметки, которые говорили о смерти его родителей.

Линчмир замыкал процессию. Уилл знал, что это соответствовало положению принца как самого главного судьи, но вместе с тем ему показалось, что даже хорошо, что именно принц идет последним. Его сутулая спина выдавала обвисшее тело и огромный живот, сотрясавшийся при каждом шаге. Вдобавок, Линчмир вилял бедрами, двигаясь, словно какой-нибудь толстяк, притом, что на самом деле он не был таким уж грузным.

Даже Керриган смотрелся бы лучше.

Когда судьи заняли свои места, Линчмир шагнул вперед, чтобы обратиться к собравшимся. Врокстер Дэйнн и его помощники повскакивали со своих мест и опустились на одно колено. Ворон остался на месте. Уилл ждал, что сделает принцесса Алексия, и когда она не двинулась с места, он тоже остался сидеть рядом.

Принц Ориозы прокашлялся раз, затем еще:

— Лорды и Леди, Короли и Королевы, прославленные гости и жители Ориозы. Данное дело было рассмотрено нами в соответствии со всеми требованиями закона. Мы выслушали свидетелей. Их показания были взвешены, исходя из них, мы и попытались найти истину в данном вопросе.

Принц говорил медленно, понизив голос для большей значимости. Однако уже с самого начала, как раз с того момента, когда он понял, что должен был сказать, его охватила паника. Уилл мог прочесть это по глазам и по тому, как дернулась нижняя губа Линчмира.

— Обвинения были предъявлены Ворону давно, еще когда он был Тарантом Хокинсом. Подсудимый обвинялся в предательстве, и дело это было рассмотрено судом. Наказанием за это должна была стать смерть, но приговор так и не был приведен в исполнение. Этот человек, называемый теперь Вороном, был признан Таррантом Хокинсом. В связи с его браком с принцессой Алексией потребовалось новое судебное разбирательство. Соответственно был вынесен новый приговор.

Принц на секунду прикусил губу:

— При рассмотрении дела была обнаружена ошибка. События произошли двадцать пять лет назад, поэтому ценность показаний очевидцев сомнительна. Придворные маги с помощью заклинаний установили связь между Вороном и Хокинсом, но на сегодняшний момент материалы, связанными с Хокинсом, утеряны, поэтому заключения, сделанные на их основании, не могут быть пересмотрены и доказаны суду. Единственным свидетельством «за» были показания Нефри-кеша, но, ввиду того, что он враг, мы не можем быть уверены, что он не лгал суду.

Уилл нахмурился, совсем запутавшись. Король Август приветствовал Ворона как старого друга, они утверждали, что знают друг друга. Сам Уилл не слышал, чтобы Ворон заявлял, что он Хокинс, но он также никогда это и не отрицал. Вопрос о личности Ворона вообще не должен обсуждаться.

По представлениям Уилла, Линчмир должен был объявить о том, что обвинения не были доказаны и Ворон может быть свободен, и назначить того, кто будет нести ответственность за освобожденного. Уилла должны назвать этим опекуном, после чего он наденет свою настоящую маску, и все будет отлично, и все будут свободны. И в полную силу начнут бороться с Кайтрин.

— Я не понимаю, — пробормотал парнишка себе под нос.

Алексия слегка наклонилась в его сторону:

— Этого я и боялась. Скрейнвуд затеял какую-то игру. Сейчас показания магов исчезли, но они могут возникнуть снова в любой момент, и обвинения снова будут предъявлены. Если Скрейнвуд будет гнуть свою линию, Ворон постоянно будет находиться под угрозой казни. Однако он не станет ничего предпринимать прямо сейчас. Король Август не был бы сейчас здесь, если бы Скрейнвуд отказался от сделки.

Уилл недовольно фыркнул:

— Скрейнвуд — змея.

Принцесса улыбнулась:

— И ты нападаешь на змею.

Линчмир продолжил: