Злоба в голосе Татьяны поразила Алекс. Долгие годы она считала свою двоюродную бабушку особой весьма ядовитой, но никогда прежде не слышала такой язвительности в ее голосе. Всю свою желчь она приберегала для тех, кто стоял между ней и ее планами освобождения Окраннела.

Ноздри Татьяны возмущенно затрепетали:

— Некоторые скажут, что он тогда был ребенком. Другие найдут оправдание в сложившихся обстоятельствах или в магии сулланкири, однако Хокинс сам говорил, что сожалеет о смерти твоего отца. Если бы ты слышала его, Алекс, слышала тогда, а не сейчас… не после того, как он четверть века оттачивал свою ложь и искал для себя оправдания… ты бы поняла, что он сожалел о своих действиях в Крепости Дракона.

— Хватит! — Алекс оттолкнулась от стены и грохнула кулаком по столу, разбросав шахматные фигуры. — Я не желаю слушать подобных вещей о Вороне. Я не допущу, чтобы вы говорили так о моем муже.

Татьяна вытаращила глаза.

— Боги, Алексия, ты же не хочешь сказать, что носишь под сердцем его дитя?! — герцогиня вытянула худую, дрожащую руку с крючковатыми пальцами.

— Хватит, тетя Татьяна, хватит! — Алексия не удержалась и погладила рукой живот, как по ее наблюдениям делали беременные женщины. — Если вы пришли сюда, чтобы оскорблять меня, то начало хорошее, ничего не скажешь.

Голос двоюродной бабушки звучал все так же жестко, но теперь это был почти шепот:

— Я пришла сюда, чтобы напомнить тебе о долге перед твоим народом. Ты не хуже меня знаешь, что, когда мы освободим Окраннел — когда ты освободишь нашу родину, — тебя ждет трон. В целом наши люди в изгнании совсем не бедствуют, но мы обе знаем, что для восстановления страны этого недостаточно. Свойн разрушен, и его воссоздание разорит нас. Ты, однако, можешь продолжить династию. Выйди замуж за какого-нибудь принца из Южных стран, и все наши проблемы будут решены.

Алексия рассмеялась, и Пери вслед за ней, хотя совсем негромко.

— И кто же женится на мне, тетя Татьяна? Линчимер? У короля Августа нет подходящих сыновей. В Саварре разве что кто-нибудь найдется, но она слишком уж далеко; то же самое можно сказать и про все остальные страны, кроме Сапорции, Джераны и Гурола. В первых двух кандидатов нет. Остается принц Иоахим из Гурола, вот только Гурол почти так же беден, как Окраннел.

Герцогиня покачала головой:

— Ты упускаешь то, что напрашивается само собой: Эрлсток из Ориозы.

— Он остался в Крепости Дракона. Его отец считает, что он мертв.

— Скрейнвуд не всевидящий, Алексия.

В отличие от тебя, да? Алексия, однако, удержалась от колкости.

— По-вашему, мой брак с Вороном может чему-то помешать? У Эрлстока, — слава богам, если он жив, — есть любовница и ребенок, которого она ему родила. Это вас не останавливает?

— Не глупи, Алексия. Ты прекрасно знаешь, как дела делаются. Все можно исправить. Все можно уладить.

Фиалковые глаза Алекс потемнели:

— Прекрасно. Так давайте займемся улаживанием в том случае, если я переживу войну. Если я освобожу Окраннел.

Татьяна искоса взглянула на Пери:

— Ты освободишь Окраннел. И тебе это известно.

Дрожь пробежала по спине Алексии. Слова двоюродной бабушки напомнили ей, как она, после своего обязательного посещения Окраннела, стояла перед Коронным Кругом и рассказывала, во всех деталях и подробностях, в какие битвы с Кайтрин ей предстоит повести войска. Рассказывала о новых военных магах, которые появятся, и о том, как будут протекать сражения. Утверждала, что одержит победу, и сумела произвести впечатление своими знаниями в военной сфере. Орканнельцы черпают мужество в ее снах, в ее мастерстве; с тех пор она стала надеждой для всех них.

— Да, тетя Татьяна, мне это известно; следовательно, мне известно, что тогда и наступит время заняться улаживанием, о котором вы говорите. Я помню о долге перед своим народом — но не забываю и о долге перед своими друзьями.

Герцогиня сжала губы в тонкую линию и медленно кивнула:

— Понимаю. Значит, это уловка?

Алекс вскинула подбородок:

— Мы спали вместе. Люди Скрейнвуда могут подтвердить это.

— Да, но ты же не живешь с ним?

Вопрос Татьяны не должен был удивить ее, но… удивил. Ночи, проведенные вместе с Вороном в дороге, привели к физическому контакту между ними. Не в том смысле, который имела в виду тетя, и все же очень значительному для Алекс. Ей было спокойно, удобно… нет, она не могла подобрать подходящего слова, и это очень ее огорчало.

Чтобы не выдать своих чувств, она насмешливо фыркнула:

— Вы собираетесь осмотреть меня, великая герцогиня?

Старуха щелкнула пальцами, один из охранников двинулся вперед, но тут воздух расколол пронзительный крик Пери:

— Только прикоснись к моей сестре, и я вспорю ведьме живот!

Гирким вытянула левую руку, угрожающе выпустив когти, готовые нанести удар.

— Пери, успокойся, — под сердитым взглядом Алексии охранник попятился. — Вы кое о чем забываете, великая герцогиня. Может, вы руководите Коронным Кругом, и брат прислушивается к вам, но я — наследница престола. Никакие эдикты и заявления не дают вам права прикасаться ко мне. Вы уже забыли об этом однажды и… поплатились за это. Не слишком сурово. На этот раз так легко вы не отделаетесь.

Татьяна прижала руки к груди и потерла пальцы, которые Алексия укусила во время их первой встречи. Тогда Татьяна пыталась открыть ей рот, чтобы осмотреть зубы.

— А ты не забываешь, наследница престола Алексия, что пока ты обучалась военному искусству, я сохраняла единство нации? И ты, и все остальные в долгу передо мной. Высокомерие и пренебрежение моими желаниями дорого тебе обойдется.

Герцогиня встала и взмахнула рукой; плащ мгновенно оказался у нее на плечах.

— Ладно, поиграй еще немного в свою маленькую игру, спасая этого Ворона. Только помни, что в твоих видениях у тебя никогда не было мужа. Обдумывай каждый свой шаг с точки зрения того, как он повлияет на будущее. Не хотелось бы, чтобы в угоду капризу ты все разрушила.

— Не в угоду капризу, тетя Татьяна, но ради друга и человека, способного сильно досадить нашему врагу.

Татьяна вскинула брови:

— Вот как. Тогда, может, мне стоит взглянуть на этого Ворона. Для твоего же блага надеюсь, что он такой, как ты говоришь. Иначе он будет только отвлекать тебя, и своим безрассудством ты погубишь нас всех.

Генерал Маркус Адроганс, предводитель джеранской Конной Стражи и командир экспедиции Южных стран по освобождению Окраннела, стоял на обдуваемом ветрами холме к северу от города Гуракуво. То есть считалось, что это город, поскольку он был столицей Гуранского Нагорья, однако по сравнению с утонченными городами юга и востока — созданными из камня и увенчанными высокими башнями, — этот скорее напоминал непомерно разросшуюся деревню.

Хотя жители Гуранского Нагорья хранили верность окраннельской короне, покорившей их много лет назад, все же они продолжали держаться особняком. Молодые окраннельцы заключали браки с жителями Нагорья, но, вместо того чтобы приносить городской опыт в новый дом, пасовали перед силой и обычаями местных кланов. На протяжении многих поколений дворяне из захудалых семейств убегали в Нагорье, не видя в городах перспектив для осуществления своих мечтаний и выхода для бунтующего духа, и гуранцы радушно принимали их.

С высоты холма Адрогансу были видны две-три рыночные площади, которые, судя по их размеру и местоположению, возникли на месте сгоревших домов. По всему городу были разбросаны скотные дворы с амбарами и складами рядом. В северной части расположился так называемый «чужеземный квартал», однако до появления армии генерала он состоял всего из двух гостиниц и единственной таверны, поскольку гости здесь появлялись редко, и задерживались ненадолго.

За последний месяц «чужеземный квартал» сильно разросся. Адроганс и генерал из Альциды, Турпус Каро, разместили в Гуракуво не только своих солдат, но и примерно пятую часть беженцев из Свойна. Другие отряды проследовали на север и запад, оставляя беженцев в деревнях, маленьких городках и центральных поселениях кланов. Кланы Нагорья, обычно не испытывающие к жителям равнин ничего, кроме презрения, проявили поразительное сочувствие к несчастным, ищущим убежища в их стране. Кланы даже соперничали между собой за то, чтобы приютить у себя людей, и в первые дни своего пребывания здесь Адроганс только и делал, что выслушивал, что может и горит желанием предложить тот или иной предводитель клана.