– Это очень серьёзное предложение, – сказал Ратибор. – И предварительное согласие у тебя моё есть.

– А Глеб? Его спрашивать не будешь?

– Он мой сын и воспитан правильно.

Шуйский улыбнулся.

– Ну, тогда за нас!

Несмотря на май, утро выдалось прохладным. Я проснулся ещё до рассвета и долго лежал, глядя в потолок. Как‑то неспокойно было на душе. И даже тот факт, что Марьяна скрасила последнюю ночь перед отъездом… вот только прощание не задалось. Остался такой привкус, будто на этом наши отношения подошли к концу.

Плюс ко всему снилась мне всякая ерунда: какие‑то обрывки битвы, кровь, крики, я с кем‑то сражался. Шёл бой и, перед тем как проснуться, я слышал чей‑то злорадный смех.

Я никогда не придавал снам какого‑то сакрального значения. Ну приснилось, ну и ладно. Вот и в этот раз не стал этого делать.

На кухне уже суетилась жена Доброслава. Готовила она вкусно и, что мне больше всего нравилось, не лезла с расспросами. Поздоровалась, попрощалась, обсудили, что я хочу кушать завтра, убралась и ушла. Вот и в этот раз я поздоровался с ней и побежал во двор, чтобы умыться холодной водой. А когда возвращался в дом, увидел на крыльце Ратмира и Глава.

– Митрий, всё готово, – сказал Ратмир, затягивая ремень на сумке. – Коней проверил, седла в порядке.

– Хорошо, – кивнул я. – Вы уже кушали?

– Да, Митрий, – ответил Ратмир, а Глав лишь кивнул.

– А я нет. Так что придётся подождать. Да и не думаю я, что Шуйский так рано встанет. К тому же без нас всё равно никуда не уедут.

– Без нас‑то уедут, а вот без тебя нет, – усмехнувшись сказал Глав.

– Твоя правда, – ответил я, и мы разошлись по своим делам.

Примерно через час к нам прибежал вестовой от Ратибора. Он сообщил, что гости уже готовы отправляться.

Вскоре мы сели на коней и поехали к воротам крепости. Там уже собирался обоз Шуйского. Три телеги, около двадцати воинов. Они ехали налегке, погрузив кольчугу в третью телегу. Сам воевода решил ехать на телеге, вместе с отцом Варлаамом, и было сложно не заметить, что вид у Шуйского, мягко говоря, помятый. Ярослав стоял у одной из телег, разговаривал с кем‑то из дружинников и, увидев меня, помахал мне рукой.

– Митрий! Поедешь со мной?

Я подъехал ближе, и немного подумав, ответил.

– Поеду, почему бы и нет, – вот только тогда я не знал на что подписываюсь. И пообещал как можно быстрее привнести в этот мир рессоры.

– Отлично! – широко улыбнулся он. – Так хоть веселее будет.

Мы погрузились в телегу. Внутри было относительно удобно – мягкие подушки, меховые накидки. Ярослав устроился у стенки, я – напротив. Ратмир и Глав поехали на конях позади обоза. Мой конь Буран шёл рядом, привязанный к телеге за сбрую.

Перед отправлением нас вышли провожать Ратибор и Любава, пожелали нам хорошей дороги и перекрестили. А у ворот я видел Григория. Он не стал подходить, а просто с непроницаемым лицом перекрестил, после чего развернулся и пошёл, судя по направлению, в сторону дома.

Как я уже не раз говорил, я редко понимал, что у него в голове.

До вечера всё было спокойно. Дорога шла через поле, потом нырнула в лес. Высокие сосны обступили нас и хоть немного спасли от лучей майского солнца. Утром было куда комфортнее ехать, чем когда начало припекать солнце. НО… больше всего меня напрягала тряска. Просто не знаю, чем думал Ярослав, когда добровольно подписывался на эту пытку. С его‑то ногой он ходить должен аккуратно, а тут… Но, наверное, это я был такой изнеженный. Потому что он ехал и не жаловался, однако, помимо рессор, я сделал себе зарубку на память, что завтра любыми правдами и неправдами, поеду верхом на Буране.

Пока ехали, Ярослав рассказывал про Москву, про дворец Ивана III, про то, как там всё устроено. Я, честно признаться, слушал вполуха. И причина была всё та же… Тряска.

Но наконец‑то моя пытка подошла к концу. Шуйский объявил привал, и я был безумно счастлив это услышать.

В дорогу я собирался капитально. На лошадях, к сёдлам, были привязаны тюки с палатками (простая плотная ткань) и съестными припасами, пара топоров, кованная мной лично лопата, чем‑то похожая на сапёрную, и пила. Также на них были, оружие, сабли, копья, болты и, разумеется, арбалеты.

Мы заняли место в нескольких метрах от Шуйского. Сам он, как и отец Варлаам, собирался спать в телеге, навесив настил из плотной ткани в качестве крыши. То же самое делал Ярослав. Он звал меня к себе, но я отказался, честно ему сказав, что видеть его телегу больше не хочу. И что, несмотря на все подстеленные вещи, моя задница стала сплошным синяком. На что он лишь усмехнулся, и вместе с дружинником продолжил устанавливать «тент».

Я же с холопами стал разбивать свой мини лагерь под ветками большого дерева. Нарубили быстро прутья и натянули ткань треугольником. Холопы будут спать в одной, а я в другой. Потом Ратмир отправился резать ельник, а Глав собирать дрова, а я же повёл лошадей на водопой, и заодно проверить копыта. Дорога предстояла долгой, а подменных лошадей у нас не было, поэтому за животными надо было внимательно следить. Но, слава Богу, всё было нормально, и я, дав коням вдоволь напиться, повёл их обратно в лагерь, где холопы уже насыпали припасённый в дорогу овёс.

– Митрий, – подошёл ко мне встревоженный Глав.

– Что случилось? – посмотрел я на стопку дров, которая мне показалась уж слишком маленькой. – И почему…

– В лесу люди, – перебил он. До меня не сразу дошло, что это значит, но когда ДОШЛО, я серьёзно посмотрел на него. – Уверен?

– Да, – ответил он. – Нашёл свежие следы троих людей, оставленные сапогами, а не лаптями. Сам понимаешь, это не может быть совпадением.

– Кто ещё знает? – спросил я.

– Ратмир, и теперь ты, – в этот момент к нам подошёл второй холоп.

И с широкой улыбкой на лице, изображая, что рассказывает что‑то, произнёс.

– Я пока насчитал семерых. Один на дерево залез, скорее всего лучник. Остальные залегли метрах в пятидесяти от лагеря. Но, – сделал он паузу, – очевидно одно. На нас скоро нападут. Твою кольчугу я незаметно в палатку закинул вместе с другими вещами, надень её под рубаху. Арбалеты уже зарядил Глав, они тоже там же лежат.

– Почему остальных не предупредили?

– Боялись шум поднять пока ты не вернулся. За нами следят, стоит им понять, что мы их обнаружили и…

– Я понял, – перебил я Ратмира. – Правильно всё сделали.

Может это выглядело верхом эгоизма, но такова жизнь. Если я правильно понял Ратмира, он понимал, что есть большой риск проколоться и дать понять врагу, что мы про него знаем. И стоит этому произойти, как на нас нападут. А тогда у меня не было бы возможности подготовиться.

Я переодевался, как можно быстрее и, когда вылез, всё было как обычно. Разве что мои холопы пошли один к телеге Шуйского, а второй к Ярославу. Сам же я потихоньку вытащил из палатки арбалеты и свой щит. Трава была невысокой, но вполне, чтобы не увидеть подготовленное оружие.

Тревога не отпускала меня. Я старался не оглядываться, и делал вид, что поправляю палатку, которая никак не хотела принимать устойчивое положение. Но вот в лагере стало в разы тише. И все начали разбредаться по сторонам, чтобы, как я думал, подготовиться.

Ненадолго я встретился взглядом сначала с Шуйским, который мне коротко кивнул, потом с Ярославом. Из‑под рубахи последнего немного торчала кольчуга. Мы обменялись взглядами, после чего он пошёл в сторону Шуйского.

И в какой‑то момент в округе стало очень тихо. Я бы даже сказал слишком… Даже птицы перестали петь, словно предчувствуя, что скоро тут произойдёт.

– НУ! – резко закричал Шуйский. – Вы долго будете там прятаться, дети лукавого? Ааа? ИДИТЕ К НАМ, отведайте на вкус русского оружия!

Это стало спусковым крючком.

– Вжих, – услышал я звон спускаемой тетивы. Стрела пролетела мимо и впилась в борт телеги всего в полуметре от головы Ярослава.