До заката время ещё было, но охота, по сути, закончилась, едва начавшись. Вместо опасного поединка с вепрем вышло избиение косуль. Но никто особо не расстроился, свежее мясо есть свежее мясо.

– А ну, разводи костёр! – скомандовал Ярослав слугам. – Не везти же их домой сырыми. Сейчас печёнки пожарим, свежатины отведаем!

Поляна быстро преобразилась. Загонщики и псари занялись разделкой туш. Вскоре в воздухе поплыл густой, сладковатый запах дыма и жареного мяса.

Для нас, «благородных», расстелили ковры чуть поодаль, под раскидистым дубом. Няньки, наконец выбравшись из своей телеги, тут же засуетились вокруг Алёны, поправляя ей платок и что‑то кудахтая, но она лишь отмахнулась от них, усаживаясь рядом с нами.

Откуда‑то, словно по волшебству (а на самом деле из той же телеги с няньками), появились пузатые кувшины и серебряные кубки.

– Вино фряжское, – подмигнул Ярослав, разливая густой рубиновый напиток. – И пиво для желающих.

Я выбрал пиво, вот оно сейчас было как нельзя кстати.

И вскоре мы сидели кругом: я, Ярослав и Алёна. Семён, и остальные люди расположились у другого костра, вместе с егерями. Они тоже кушали пожаренную свежатину. Своему десятнику за отличную стрельбу я пообещал по возвращению в Нижний поставить бочонок пива, на что он довольно кивнул.

Вечер после охоты пролетел незаметно, в приятной беседе и за сытным ужином уже в тереме Бледных, где главным блюдом была печень тех самых косуль.

Спал я крепко, и в этот раз утро началось с лязга стали.

Открыв ставни, я увидел Ярослава, махающего клинком с кем‑то из своих воинов. Просторная площадка, утрамбованная сотнями ног, идеально подходила для разминки. Он увидел меня и махнул рукой. Быстро собравшись, я оказался рядом с ним.

– Ну что, Дима, – Ярослав крутанул в руке тренировочную саблю, – покажешь, чему научился в своих походах? Или же ты заплыл жирком?

– Жирок – это к купцам, – ответил я, принимая у слуги затупленный клинок и щит. На моём лице появилась усмешка. Всё‑таки Ярослав со дня нашего знакомства ещё ни разу не смог победить меня. И сейчас его подначки звучали особенно смешно.

И вскоре мы сошлись. Сначала осторожно, прощупывая друг друга. Ярослав изменился. Если раньше он старался закончить поединок первым ударом, то теперь в его движениях появилась техника. Он не лез на рожон и держал дистанцию, умело прикрываясь щитом.

– Вижу, ты не ленился, – выдохнул я, отбивая серию быстрых ударов и уходя в сторону. – Фехтование подтянул знатно.

– Разумеется, – отозвался он, не сбивая дыхания. Мы кружили друг против друга. – Отец через Шуйского выписал мне лучшего воина из Москвы. Гоняет меня и в хвост, и в гриву. Говорит, талант у меня есть, только дурь выбить надо.

– И как, выбил?

– Почти, – хмыкнул он и сделал резкий выпад вперед, пытаясь достать меня колющим.

Я парировал рубящим в щит. Дерево глухо стукнуло о дерево. На этом моменте мы решили закончить, как вдруг калитка, ведущая к хозяйственным постройкам, скрипнула. На двор вышел мужчина лет тридцати.

– А вот и он, – кивнул Ярослав. – Знакомься, Дима. Степан. Тот самый наставник из Москвы.

Степан поклонился, но без подобострастия, а скорее, как равный равному.

– Здравия желаю, Дмитрий Григорьевич. Наслышан о твоих делах.

– И тебе не хворать, Степан, – ответил я, разглядывая его.

Ярослав перехватил мой взгляд.

– Хочешь попробовать с ним свои силы? – спросил он, и в голосе его звучал азарт. Ему явно хотелось посмотреть чей кунг‑фу… то есть, чья школа круче: московская или моя, «курмышская».

Я немного подумал. А почему бы и нет? Размяться с профи всегда полезно.

– А, давай, – согласно кивнул я.

Степан тоже быстро согласился.

Пока он надевал кольчугу и подшлемник, натягивал шлем, я тоже проверил свое снаряжение. Клинки у нас с Ярославом и так были тренировочные, затупленные, так что менять ничего не пришлось.

– Готов? – спросил Степан, выходя в центр площадки.

– Всегда готов, – отозвался я, вставая в стойку.

На крыльцо терема стал выходить народ. Сначала слуги, потом увидел и самого князя Андрея Федоровича, а следом его супругу и Алёну. Женщины кутались в шали, но смотрели с неподдельным интересом.

– «Ну, Дмитрий, не ударь в грязь лицом», – приказал я себе.

Поединок начался.

Степан не стал тратить время на долгие танцы. Он сразу пошел в атаку, и я понял, почему Ярослав так вырос в мастерстве. Этот москвич был быстр. Чертовски быстр. Сабля его выписывала сложные восьмерки, меняя траекторию в последний момент.

Первые минуты я только и делал, что привыкал к его стилю. Он финтил – показывал удар в голову, а бил в ногу, заставляя меня скакать козликом.

Я старался нащупать то самое состояние «берсерка», когда мир замедляется, а адреналин бьет в голову, обостряя чувства. Но пока выходило плохо.

Степан поддавливал. Он теснил меня к забору, не давая пространства для маневра.

– Оп! – выдохнул он, делая ложный выпад.

Я дернулся закрыться щитом, но он крутанул кистью, и тупое лезвие его сабли чувствительно хлопнуло меня по бедру.

– Стоп! – крикнул Ярослав, выступавший судьей. – Один‑ноль в пользу Степана!

Степан отступил, салютуя клинком. Я потер ушибленное место. Больно, зараза.

– Продолжаем! – скомандовал княжич.

Мы снова сошлись. В этот раз я пошел сам, используя преимущество в росте и длине рук. Степан легко парировал мои удары, но я видел, что ему приходится напрягаться. Он был хорош в нападении, но защита оказалась не его сильной стороной.

Звон стали участился.

– Дзинг… дзинг… дзинг! – и тут я заметил, что он любит уходить влево, прикрываясь щитом.

– «Ага…» – тогда я сделал вид, что готовлю мощный удар сверху. Степан, как я и рассчитывал, начал поднимать щит, готовясь принять удар на умбон* и контратаковать снизу. Но в последний момент я изменил движение. Не удар, а толчок щитом в щит, сбивая его баланс, и тут же короткий, кистевой удар саблей в открывшееся плечо.

(* Умбон – металлическая бляха‑накладка полусферической или конической формы, размещённая посередине щита.)

Но бить лезвием, пусть и тупым, я не стал. В последний миг довернул клинок, плашмя хлопнув его по наплечнику.

Звук вышел звонкий, но не опасный.

Степан отшатнулся, удивленно глядя на меня. Он понял, что я его пожалел. И несколько секунд посмотрев мне в глаза, поклонился мне. Тем самым, как бы извиняясь за свой прошлый удар по моему бедру, и говоря спасибо за то, что не ударил со всей силы.

– Один‑один! – радостно провозгласил Ярослав.

Со стороны крыльца послышались сдержанные хлопки. Приятно было, что тут скажешь.

– Хороший ход, Дмитрий Григорьевич, – кивнул Степан, поправляя шлем. – Не ожидал.

– Учусь помаленьку, – усмехнулся я. – Ну что, решающий?

Третий раунд был самым коротким. Мы оба уже поняли возможности друг друга. Степан стал осторожнее, а я, наоборот, агрессивнее. Мы обменялись парой серий и тут я увидел брешь. Крохотную, на долю секунды. Когда он замахивался для удара, чуть опускал правое плечо.

И я рискнул. Нырнул под его замах, пропуская клинок в опасной близости от шлема, и ткнул его краем щита в корпус, одновременно обозначая рубящий удар по ноге.

Степан потерял равновесие и отступил.

– Победа Дмитрия! – констатировал Ярослав.

Степан снял шлем, вытирая пот со лба.

– Сильно, – признал он, протягивая мне руку. – С тобой интересно состязаться.

Я пожал его ладонь.

– Спасибо за науку, Степан, – сказал я и все же… где‑то на краю сознания мелькнула мысль: а не поддался ли он? Уж больно легко он открылся в третьем сходе. Профессионал такого уровня редко допускает такие детские ошибки. Может, решил не позорить гостя перед хозяевами и дамой сердца?