– По разному, – ответил Богдан. – Татары в основном наших крестьян в аулах держат, так сказать на работах в полях. Или у мурз, в усадьбах. Так вот мы врывались в аул, связывали мужиков, освобождали наших. Кто сопротивлялся – тех убивали. Скот угоняли, коней забирали. Дома жгли, чтобы им неповадно было. Татарские семьи тоже пленили. Кого‑то потом выкупили, а кого нет, так до сих пор в холопах ходит.

Григорий хмыкнул.

– Жестоко.

– Война, Григорий Осипович, – спокойно сказал Богдан. – Они с нами так же поступают. Тебе ли этого не знать?

Отец кивнул, ничего не ответил.

Я смотрел на Богдана, оценивал его.

– Богдан, – сказал я. – Я хочу, чтобы ты пошёл с нами. Не просто дружинником, а советником. Ты знаешь их земли, их повадки. Это может сильно помочь нам в предстоящем деле.

Богдан внимательно посмотрел на меня.

– А что ты хочешь получить с этого похода, господин? Что получу я и воины последовавшие за тобой? – прямо спросил он.

Григорий нахмурился, но я поднял руку, останавливая его. По идее Богдан и другие воины поклялись мне на Кресте в верности. Но одно дело защищаться от набегов, и совсем другое лезть в пасть к врагам. И просто не стоит забывать, что когда у людей есть мотивация, они охотнее выполняют приказания.

– Правильный вопрос, – сказал я. – Не люблю, когда люди лебезят. Ты получишь долю с добычи, как и все. Но ещё… – я сделал паузу, – пленников‑татар, как и крестьян, что решат остаться в Курмыше. Но русских неволить я не позволю. Они и так горя натерпелись. Но я думаю, они и так будут не против найти кров на зиму, а там может и останутся насовсем. В любом случае, я позволю тебе и другим отличившемся воинам, посадить людей на землю в Зайцево и другие селения. Всем нужны рабочие руки, вот их все и получат.

Богдан прищурился.

– Холопить татар? – переспросил он. – Ты серьёзно?

– Абсолютно, – кивнул я. – Они будут работать, вы будете платить мне оброк и все довольны.

Он с задумчивым выражением лица откинулся на лавке. Я видел, как в его голове крутятся шестерёнки. Это было выгодное предложение. Очень выгодное. Люди, это рабочая сила, это богатство. А в Зайцево, которое только отстраивалось, их катастрофически не хватало.

Возможно, я походил на какого‑то работорговца, который предлагал рабов, но холопство и рабство не одно и тоже. Если в Казанском ханстве жизнь раба ничего не стоила, то холоп на Руси обладал правами. Татары угоняли наших людей в рабство, и я собирался ответить им той же монетой.

И я никоим образом не собирался строить демократию и кричать про равенство и свободу. Меня просто не поймут ни власть имущие, ни сами крестьяне… Дело в том, что из‑за того, что крестьяне не имели образования, они верили всему что скажет им господин и церковь. Не все… далеко не все, но в общей массе, они САМИ верили, что люди не равны. Равенство было только на словах и перед Богом. Но в реальной жизни…

– А сколько людей ты рассчитываешь привести? – тем временем спросил Богдан.

– Не знаю, – честно ответил я. – Может, десяток, может, сотню. Зависит от того, что найдём. Но часть из них – твоя.

Богдан медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Но только обещай, что не будешь совать нос в осиное гнездо. Если увидим, что силы неравны, отходим.

– Об этом не может быть и речи. Мне нужны живые воины, которые вернутся домой с добычей.

Он протянул мне руку.

– Договорились, Дмитрий Григорьевич.

Мы пожали друг другу руки.

Семен налил всем медовухи.

– За успех! – поднял он кубок.

– За успех, – повторили мы хором.

Воспоминание о том разговоре с Богданом ещё не успело рассеяться, когда я уже шагал к кузне Артёма.

Солнце стояло высоко и воздух наполнялся запахом свежераспиленного дерева, крестьяне работали на строительстве церкви. Но мне сейчас было не до этого. В голове крутились чертежи водяного колеса – расчёты, детали механизма, который должен был превратить Курмыш из захолустной крепости в настоящий центр производства.

Водяное колесо. Звучит просто, но за этой простотой стояла целая цепочка технологий. Колесо даст постоянное вращение, а вращение это мощные мехи для доменной печи, это… СО ВРЕМЕНЕМ механические молоты для кузни, это даже возможность построить примитивную лесопилку! Одним словом, прогресс, который не требовал человеко‑часов‑работы. Имеется в виду, не в том виде, когда люди делают всё сами.

В общем, в мечтах я уже ушёл далеко вперёд, но для этого ещё ничего не было начато. Но с чего‑то начинать надо было. И расчехлив свою кубышку, я заказал много железа для изготовления деталей для водяного колеса. Оси, крепления, цепи, зубчатые колёса. И делать их сам я не буду. Более того, даже не Доброслав, который и так из кузни выходит только для того, чтобы поесть и поспать. При этом стоит сказать, что живёт мой холоп‑кузнец в достатке, и дом у него, как и еда на столе… уверен, что не каждый зажиточный крестьянин так жил.

Так о чём это я? А… В общем, я решил задействовать Артёма.

Я свернул за угол и увидел новую кузню кузнеца. Она стояла почти в километре от крепости. Этого я и потребовал при её строительстве после пожара. Добротное строение из камня, скреплённое цементом, с высокой трубой, из которой валил дым.

Я хорошо помнил тот разговор, когда пришёл к Артёму в избу, где он жил после пожара.

– Артём, – сказал я тогда, глядя ему прямо в глаза. После травмы со спиной, я не забывал про своё обещание помочь ему. Но собирался делать это на своих условиях. – Новую кузню строить будем, но не внутри крепости.

Разумеется, и в крепости оставалась одна кузня, но её использовать я собирался только в крайнем случае, таком как набег татар или ещё какая‑то не предвиденная напасть, из‑за которой в дальние кузни будет не попасть.

Он тогда нахмурился.

– Почему? Внутри же удобнее, ближе ко всем. А если татары? Разграбят же!

– Потому что в прошлый раз ты чуть половину Курмыша не спалил, – жёстко ответил я. – Кузня это постоянный огонь. Искры летят, угли выпадают. Один раз повезло, что вовремя заметили. Второй раз может не повезти. И тогда горящая головня упадёт не на твою крышу, а на крышу соседа. Или на терем. Или на церковь, которую мы строим.

Конечно, церковь так легко не загорится, но для острастки, чтобы он проникся, сказал и про неё.

Артёму эта просьба‑приказ не понравилась. Но он промолчал.

– Ты построишь кузню за крепостью, – продолжил я. – На расстоянии, где даже если что‑то загорится, огонь не перекинется на дома. Там же, к слову, где я свою строю, рядом с рекой. Воды полно, тушить удобно. И ещё, – я достал кусок бересты, на котором набросал план кузни, – строить будешь по этому чертежу. Горн с дымоходом, как у меня. Что непонятно будет, спросишь у меня или у Доброслава.

Артём взял чертёж, долго разглядывал.

– Дорого выйдет, – пробормотал он.

– Выйдет, – согласился я. – Но дешевле, чем отстраивать весь Курмыш после пожара. Я дам тебе лес, кирпичи, известь. В долг. Отработаешь заказами.

Он посмотрел на меня внимательно.

– Заказами?

– Да. У меня будет работа для тебя. Много работы. И платить буду хорошо.

Артём задумался, потом кивнул.

И вот теперь, спустя три недели, кузня стояла готовая. Чтобы она была введена в строй побыстрее, я выделил для её строительства крестьян, отрабатывающих барщину, и вскоре рядом с моей кузницей стояла ещё одна.

Артём работал не покладая рук, и я должен был признать – он постарался. Кузня получилась добротная, просторная, с высокими потолками. Горн был сложен по моему чертежу, с правильным дымоходом, который тянул дым вверх, а не пускал его в лицо кузнецу. Рядом стояла наковальня, инструменты висели на стенах, всё было на своих местах.

Я подошёл к открытым дверям кузни и услышал знакомый звук: мерные удары молота по металлу. *Дзинь‑дзинь‑дзинь*.