Холодный квас после дороги и парилки показался мне напитком богов.

– Ты давай, не томи! – поторопил меня Андрей Фёдорович, утирая пот с лица. – Сын сказал, ты там целую крепость разнёс? Рассказывай, как дело было! А то слухи доходят один другого чуднее. Говорят, ты там чуть ли не с драконами бился.

Ярослав рассмеялся.

– Ну, драконов не было, батюшка, – сказал он. – Но зная Дмитрия, там наверняка было что‑то поинтереснее.

Я отставил кружку, устроился поудобнее на нижней полке и начал рассказ.

Говорил я честно, без лишнего хвастовства, но и красок не жалел. Рассказал про засаду в овраге, про то, как мы перехитрили Барая, как Ратмир изображал раненого мурзу, и как мы взяли ворота нахрапом.

Князь слушал внимательно, то и дело крякая от удовольствия или хлопая себя по колену в самых острых моментах.

– Ай да Строганов! – воскликнул он. – Обвёл татарина вокруг пальца, как мальчишку!

– Силой мы бы ту крепость месяц брали, и половину людей положили бы. А так – все живы, и добыча наша.

Утро в тереме Бледных началось не с петушиного крика, а с тихих шагов слуг, которые ходили по коридорам, стараясь не потревожить сон господ. Но я проснулся сам, задолго до того, как солнечные лучи коснулись ставен. Не привык я спать до обеда.

Потянувшись на широкой кровати, укрытой мягкой периной, я на мгновение забыл, где нахожусь. Как вдруг в дверь постучали.

– Войдите, – отозвался я.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник молодой парень. Увидев, что я смотрю на него, низко поклонился.

– Доброго утра, Дмитрий Григорьевич. Князь Андрей Фёдорович велел кланяться и просил передать, что будет ждать тебя в светлице перед завтраком, ежели ты уже почивать не изволишь.

– Передай князю, что скоро буду, – ответил я.

Быстро умывшись водой из стоящего в углу кувшина и приведя себя в порядок, я накинул свой лучший кафтан. Всё‑таки негоже перед князем в простой одежде щеголять, даже если вчера мы с ним в бане пиво пили и вениками хлестались.

Светлица была просторной и светлой, этого смогли добиться благодаря обтянутому слюдой окну.

Князь Андрей Фёдорович сидел во главе стола, просматривая какие‑то грамоты.

– А, Дмитрий! – он отложил бумаги и жестом пригласил меня войти. – Проходи, садись. Как спалось?

– Благодарю, Андрей Фёдорович, – я поклонился и сел на лавку сбоку от него. – После походной палатки перины, чистое облако.

Князь рассмеялся, оглаживая бороду.

– Ну, то ли ещё будет. Ты парень молодой, тебе ещё на перинах лежать да лежать. – Он сделал паузу, став серьёзнее, и чуточку подался вперёд. – Но я тебя позвал не о снах толковать. Вчера ты дал понять, что хочешь распродаться. И я прекрасно понял, что тебе в этом деле нужна помощь. Я прав?

– Да, – не стал отрицать я.

– Молодец, что не стал отпираться. Молодости свойственно думать, что они сами могут и горы свернуть. Но… – усмехнулся он. – Порой нужно поумерить гордость и обратиться к старшим за советом. Вдруг мы эти самые горы уже пробовали нагнуть. В общем… Есть у меня на примете пара людей надёжных. И среди бояр знакомых, кто дочерям приданое собирает, и купцы гильдейские, что с востоком торгуют. Они за хороший камень цену дадут справедливую, не обидят.

Я посмотрел на него с благодарностью.

– Был бы премного обязан, Андрей Фёдорович. Самому мне в этих торговых хитросплетениях долго разбираться придётся.

– Вот и славно, – князь хлопнул ладонью по столу. – Тогда вели своим людям тащить сюда добро. Поглядим, оценим, да и пошлём гонцов к нужным людям.

Я тут же отправил слугу на двор, где ждали мои люди.

Не прошло и получаса, как в дверях появились Ратмир и Семён. Они внесли два небольших, но увесистых кованых сундучка и аккуратно поставили их на стол перед князем.

– Вот, Дмитрий Григорьевич, как велели, – отрапортовал Ратмир.

– Открывайте, – сказал я.

Откинутые крышки явили содержимое. В утреннем свете золото и серебро заиграло тёплыми бликами. Тут были и массивные перстни, снятые с пальцев татарского мурзы, и тонкие женские серьги, и тяжёлые ожерелья, и просто россыпь неоправленных камней – рубины, изумруды, бирюза в бархатных мешочках.

Князь Андрей присвистнул, запустив руку в один из сундучков и перебирая золотые цепи.

– Да уж… Недурно, Дмитрий, весьма недурно. Видно, что не крестьян грабили, а знатных людей щипали.

– Барай был не из последних, – заметил я. – Родня хана, как‑никак.

В этот момент дверь снова отворилась, но на этот раз без стука.

– Ого! – воскликнул Ярослав, увидев разложенные богатства.

Он подошёл к столу, взял в руки крупный рубин и посмотрел его на свет.

– Ну что, отец? – Ярослав повернулся к князю. – Поможем Дмитрию пристроить это богатство? А то ведь грех такую красоту в сундуках держать.

Князь Бледный усмехнулся, глядя на сына, потом перевёл взгляд на меня.

– Поможем, отчего ж не помочь. Дело благое. Только вот… – он сделал паузу, словно взвешивая слова. – Ты, Дмитрий, про нас не забывай, когда в следующий раз в поход пойдёшь. А то мы тут сидим, скучаем, а ты там сливки снимаешь.

Я посмотрел на него и понял – шутит. Но в каждой шутке, как известно… Род Бледных был богат, но не чета тем же Шуйским. Лишняя копейка, а тем более лишний алмаз, никому карман не тянет.

– Андрей Фёдорович… – начал было я, подбирая слова, чтобы вежливо поддержать шутку. Но договорить не успел.

Дверь отворилась в третий раз, и в комнату, шелестя дорогими тканями, вошли две женщины.

Первой шла супруга Андрея Фёдоровича, княгиня Ольга. И теперь стало понятно в кого Алена была такой красивой. Только морщинки у глаз выдавали возраст да и взгляд был чуть строже.

Следом за ней, скромно опустив ресницы, шла сама Алёна.

Мы с Ярославом тут же вскочили с лавок.

– Доброго утра, княгиня, – я поклонился низко, как подобает. – Княжна Алёна.

– Доброго утра, Дмитрий, – произнесла Ольга, окинув меня внимательным взглядом. – Слышали мы, гость у нас дорогой.

Алёна лишь зарделась и кивнула, не поднимая глаз, но я успел заметить, как она быстро стрельнула взглядом в мою сторону.

Женщины подошли к столу. Их внимание, разумеется, тут же приковали открытые сундуки. Женская природа везде одинакова, будь то пятнадцатый век или двадцать первый.

– Какая красота… – выдохнула Алёна.

Её рука невольно потянулась к паре золотых серёг с крупными, густо‑зелёными изумрудами, лежащими поверх груды монет.

– Изумительная работа, – подтвердила княгиня, разглядывая широкий браслет с бирюзой и жемчугом.

Я перехватил взгляд Алёны. В её глазах читалось неподдельное восхищение. Решение пришло мгновенно. Я не был скупцом, а хорошие отношения с семьёй Бледных стоили куда дороже пары побрякушек, пусть и очень дорогих. К тому же, князь сам предложил помощь, и отблагодарить его нужно было достойно. А что может быть лучше, чем порадовать женщин его семьи?

– Дарю, – просто сказал я, глядя на Алёну.

В комнате повисла тишина. Ярослав хмыкнул, князь Андрей удивлённо приподнял бровь.

Алёна резко повернула голову ко мне.

– Я… я не могу, – прошептала она, отдёргивая руку, словно обожглась. – Это слишком дорогой подарок, Дмитрий Григорьевич.

И растерянно посмотрела на отца, ища поддержки. Я тоже повернулся к князю Бледному.

– Андрей Фёдорович, – с уважением произнёс я. – Ты предложил мне неоценимую помощь в деле, в котором я несведущ. Время и связи стоят дорого. Если ты позволишь, эти серьги станут малой платой за твою доброту и содействие в продаже остального.

Князь посмотрел на меня, потом на смущённую дочь, потом на серьги. Уголки его губ дрогнули в улыбке. Он оценил жест.

В этот момент Ярослав, стоявший рядом с матерью, громко и выразительно кашлянул.