— Поэтому завтра мы разгребаем здесь все, отправляем в казематы всех замазанных и сочувствующих, оставляем здесь Массимо с Робом и нескольких гвардейцев, а сами поспешим в столицу.

— Гхмм, — деликатно вмешался в разговор Рейф, — капитан Карн, позвольте нам с Льеном тоже остаться. Лишними всяко не будем, да и город уже знаем, кое-кого из стражи и сыска. Тех, что не имеют отношения к происходящему.

Пару склянок маг раздумывал, а потом кивнул. Сейчас им важно было отделить зерна от плевел, понять кто именно сочувствует Ковену, кто был куплен, а кто все еще верен присяге. Причем эта работа должна была быть проделана тщательно, страшно упустить предателя, ведь и от одного человека может зависеть в какую сторону качнется чаша судьбы Империи.

Кроме того, они ждали Лудима, который должен был прибыть к трактиру с новостями о настроениях в городе в ближайшие несколько наров.

Первые несколько дней после прибытия в столицу и разговора с Рикардом Модро Бьерн думал, что о нем забыли. Он просыпался, одевался, шел в столовую завтракать, возвращался в свою комнату, что-то читал, потом обед, прогулка, опять комната, ужин, комната, сон.

Скука закончилась, когда приехала девушка с похожим на его даром и Глава словно вспомнил, про Бьерна. Он действительно приставил к ним мага-стихийника, управляющего воздушными потоками, и «звезду» гвардейцев. Теперь они с Матри, успевшие подружиться, ежедневно посещали занятия, тренировки на полигоне и даже учились вместе с ведьмаками варить и различать зелья.

Вечерами они выбирались в сад или поднимались на крышу и Матрая учила его чувствовать свой дар. Сначала просто принимать и ощущать его. Тихий уголок в императорском парке было найти нелегко. Жизнь в нем кипела практически круглосуточно, точно также как и в самом дворце. В первый вечер они долго бродили по дорожкам, то и дело натыкаясь на небольшие, увитые каким-то ползучим растением, беседки, по эту пору проглядываемые насквозь из-за отсутствия листвы. Встреченные гвардейцы охраны или придворные, наверное, принимали их за влюбленную парочку.

Подходящий уголок нашла Трезорка. В какой-то момент она шмыгнула куда-то в кусты сирени, растущие вдоль дорожки, и начала гавкать, призывая людей.

— Пойдем, она, кажется, нашла нам хорошее место, — произнесла Матри и потянула за собой Бьерна.

Они скользнули за кусты и им открылась достаточно широкая полянка, обрамленная высокими кустами, посреди которой высился валун, невесть как оказавшийся посреди парка. Землю устилал еще хрупкий по эту пору снежок, а в воздухе чувствовалась свежесть легкого морозца. Луна и звезды заливали полянку серебристым светом, делая резкими тени и прибавляя загадочности переплетениям ветвей.

Парень постелил на валун свой плащ, накинутый при выходе поверх гвардейской шинели, и предложил Матри устраиваться. Камень был широкий, места хватило обоим. Трезорка, убедившись, что подруга в безопасности и вообще занята, ушуршала куда-то по своим собачьим делам, оставив их вдвоем.

— Ближе к зиме, конечно, сложнее дозваться, — начала девушка, — но можно. Давай начнем с птиц. Они охотнее поддаются на зов, чем животные.

И Бьерн учился. Учился слушать, словно проникать в мысли птиц, подзывать и даже отдавать приказы. Как-то раз он настолько увлекся, разглядывая улицу глазами какой-то птахи, которая сидела на ограде дворцового парка, что чуть не улетел вместе с ней. Его сознание словно слилось и он уже забыл, что он человек, чувствовал холод металла под лапками и присматривался к ягодкам, схваченным холодом. Ждал пока улетит ворона, устроившаяся на том кусте.

— Бьерн!!! — раздался откуда-то, словно из-под водной толщи, крик Матри. Затем он почувствовал сильный толчок, от которого свалился с валуна.

В себя он пришел уже сидя на припорошенной снегом земле, мотая головой и изгоняя мысли о вороне и ягодах.

— Пойдем, — подняла его девушка и потащила к столовой.

Здесь она сунула в его дрожащие пальцы кружку со взваром и начала объяснять:

— Ты слишком погрузился. Начал сливаться! Ты — не птица, не животное! У них другие мысли, если они есть, желания, логика, понимаешь? Нельзя погружаться в нечеловеческое сознание полностью. Ты должен лишь смотреть. Ты в этом сознании наблюдатель, а не полноправный его управитель.

— Я понял, давай еще попробуем!

— Не сегодня. Поспи с этим, завтра продолжим…

Впрочем, учился он быстро. Дар раскрывался с каждым днем все полнее и полнее. Парень даже уже подумал завести себе ручное животное, которое будет его сопровождать, станет ему другом. Вон как Трезорка у Матраи.

В один из дней их сдернули с тренировки и срочно вызвали к Главе. Весь их маго-гвардейский отряд. Они буквально залетели в кабинет, даже не успев толком отряхнуть ноги от снежной грязи полигона, и замерли. В кресле Главы сидел сам император. Бьерн сразу же упал на правое колено, кулаком левой руки уперевшись в пол и произнес должную фразу члена высокого рода:

— Служу Империи! Кровью и родом!

Остальные, в зависимости от статуса, повторили клятвы приветствия. Матрая и несколько гвардейцев встали на оба колена и уперли раскрытые ладони в пол.

— Встаньте! — бросил император.

Бьерн поднялся и только сейчас увидел своего отца, сидящего в кресле рядом с Главой Тайного магического сыска и еще какими-то царедворцами.

— Позвольте мне, ваше величество, — мягко произнес Рикард Модро. — Отряд, для начала представлю вам присутствующих. Генерал Хейм, казначей граф Арен Бланко и барон Алекс Норда. Собственно, это люди, которые стоят первыми в списке Ковена на устранение. Вам сейчас же предстоит отправится по южной дороге в сторону Асома и всеми правдами и неправдами догнать кареты с семьей графа. Мы узнали, на них планируется нападение нежити в дороге. С вами отправляются еще двадцать гвардейцев. Больший отряд отправить не можем, он не столь мобилен. Выехали они три нара назад, догнать сможете. Догнать и развернуть обратно в город. Рэм, держи бумагу от императора и письмо от графа своей жене и сыновьям. Вопросы?

— Позвольте добежать до ведьмаков и взять зелья, — сказал маг-воздушник Рэм, назначенный, как они поняли, только что главой их летучего отряда.

— Да, возьмите.

— Мина, беги сейчас, встретишь нас на конюшне. Рыло, ты на конюшню, пусть начинают седлать, — тут же развернулся он к гвардейцам и начал отдавать приказания. Те сорвались с места и исчезли за дверью. Рэм же развернулся к Модро, — Связь?

— Напрямую со мной, держи серьгу! — Рик открыл ящик стола, чуть подвинув императора, порылся там и кинул ему связник.

— Отец, — решился Бьерн, — позволь взять Грома. Мы с ним настроены друг на друга, нежить он почует задолго до того, как мы к ней приблизимся.

— Пойдешь со мной, я прикажу отдать его, — поднялся генерал из кресла, а потом вопросительно посмотрел на императора, — ваше величество? Позволите?

— Иди, вернешься, — кивнул тот.

Бьерн последовал за отцом. Наверное, впервые он не побаивался, не искал его одобрения, а просто смотрел на на него, почти как на чужого человека. Смотрел и видел перед собой стареющего, усталого воина, на чьих плечах лежит огромная, может быть непосильная для кого-то другого, ответственность. Видел ауру силы его дара, да и саму искру, горевшую ярко и буквально собирающую потоки лей из окружающего пространства. Теперь раскрытый дар позволял ему видеть, но, к сожалению, не контактировать с линиями силы.

Они дошли до императорской конюшни, где генерал оставил своего коня, так и не сказав друг другу ни слова. Постаревший, но все еще такой же сильный и выносливый Гром, увидев Бьерна на миг замер, а потом потянулся к нему.

— Бери, если сможешь, — кивнул отец на коня.

Бьерн не раздумывая зашел в денник и обнял коня за шею, тот зафыркал и тихонько заржал.

— Пойдешь со мной? — спросил парень, отстранившись и посмотрев Грому в глаза.

«Пойду, маленький брат. Я так долго тебя ждал», — мысль коня ожгла Бьерна словно плеть. Она не была оформлена в слова, как привыкли люди, скорее передавала образы, которые, тем не менее были понятны парню, словно конь обратился к нему человеческим голосом. Он даже немного дернулся, а потом кивнул и принялся его седлать.