Вполне вероятно, в этом проблема. Возможно, леди До не догадалась вовремя замолчать; неудивительно, тонкость никогда не была её сильной стороной.

Что они собираются делать с её армией, интересно? Рассчитывают, что в отсутствие генерала воины подчинятся представителям императорской власти? Ну, сомнительно…

Я прикинул, какими именно должны быть мертвецы, чтобы прикончить леди До, и понадеялся, что она жива — она умеет удивлять на этом поприще, мы в столице её трижды готовы были заочно похоронить, но она всегда заявлялась перед самыми поминками. На последних мы даже отгуляли: она заявила, что тот факт, что она вернулась — не причина отказываться от праздника. “Ну не зря же они трудились, готовили, — сказала леди До. — Ну, за моё посмертие!”

Что для неё вполне типично.

Все выпили, кстати.

Ладно, кто там ещё?

Седьмая жена, неизвестная болезнь.

Лай-Тун, мою седьмую жену, я забрал из борделя. Потому что влюбился и потому что мог. Ну и опять же, деву банально жаль: образованная, из хорошей семьи, владеющая зачатками магии, она была продана за долги старшего брата, который пристрастился к порошку забвения и на фоне этого вынес из дому всё, что можно и что нельзя. Тот факт, что её по этому поводу продали, как скотину, несправедлив — но некоторые вещи изменить сложнее, чем другие.

Замечательные обычаи продажи родственников (и себя самого) существовали у нас всегда, были частью социального уклада и плотно вгрызлись в экономику. Мы с Лит-тиром постепенно распутывали и реформировали это дерьмо, создавали для проданных побочные социальные лестницы, возможности пожаловаться на хозяев или самовыкупиться, но окончательно отменить это всё пока не получилось — слишком много противников, вопящих о “историческом укладе” и “традиционных ценностях”. Ну и экономические факторы, опять же. По нашим с Лит-Тиром прикидкам, реформу получится полностью провести лет эдак через сто…

Ну да, сейчас нет смысла думать об этом, не так ли? Чем бы дело ни кончилось, больше с Лит-тиром мы точно вдвоём ничего реформировать не будем.

Но я не хочу пока об этом думать.

Не хочу, и всё тут.

..Так вот, моя седьмая жена. Танцовщицей Лай-Тун всегда была отменной… Ну и хороша, что уж. Даже прекрасна, как лунный свет и все прочие метафоры из классической литературы. Она сама, если честно, вся — ходячая метафора, возвышенная и воздушная, женственная и вот это вот всё… Ну и да, одна из самых любимых, лояльных моих жён. За время жизни в гареме Лай-Тун стала мастерицей шпионских и маскировочных чар. То есть, история та же: лояльность ко мне в сочетании с опасными способностями.

То же самое с наложницей Сун, моей шпионкой и мастером соблазнения… Тот факт, что она мертва и официально опорочена, о многом говорит. Как и ситуация с её семьёй. При этом, у наложницы Сун с моей первой женой как раз были конфликты, и не раз…

Картина получается неприятная.

— Со второй женой всё понятно, но что остальные генералы? Хотя, дай угадаю: все отосланы из столицы под тем или иным предлогом?

— Все, кроме генерала Шона и генерала Коу.

Я понимающе кивнул: генерал Шон был всегда лоялен Лит-тиру, генерал Коу — брат моей первой жены.

— Советники?

— Все в добром здравии, насколько мне известно, кроме советника Эно.

Снова, ожидаемо.

— А что с ним?

— Обвинён в раскрадании казны.

Я хмыкнул.

Советник Эно на моей памяти воровал в рамках здорового, я бы сказал, поменьше прочих. У него были прегрешения там и здесь, но ничего такого, что могло бы по-настоящему привлечь внимание. если только…

— А что именно за случай?

— Строительство Моста Единства.

Ну да, всё сходится: именно этот компромат Лит-тир придерживал на случай, если советника вдруг придётся убирать. Никаких особенных нарушений с пресловутым мостом не было, если быть откровенным, всё в рамках откатов и обычных границ. Но проблема в том, что мост потом благополучно рухнул, погребя под собой несколько человек, осла, повозку и символ единства царств.

Скандал вокруг этого выдался нешуточный. Расследование контролировал сам Лит-тир, он же обнаружил авторов проблемы и тихо с ними разобрался: это оказались художества очередного моего двоюродного дядюшки, тоже советника, пытавшегося подставить лорда Эно. Поскольку упомянутый дядюшка являлся одним из очень немногих моих адекватных родственников (он ни разу не пытался меня убить или подставить, даже несколько раз проявлял заботу, пока я был ребёнком — что окотеть как много по меркам тех реалий), да и с советником Эно у них между собой плескалась дурная кровь и вражда длиной в столетие, историю решили замять. Официально виноватым объявили архитектора, тихо сослав его в дальние провинции и на этом успокоившись. Но компромат, раскопанный в процессе расследования, сохранили: если понадобится, всегда можно “внезапно найти” документы, подтверждающие саботаж треклятого моста.

Ну вот, Лит-тир их нашёл.

Я устало посмотрел в сгустившиеся за окном сумерки.

Это так должно быть, да? Мне всё же придётся казнить лучшего друга?..

Как же я устал от этого дерьма.

.

— Решай по одной проблеме за раз, — вздохнул Бордо. — Твоя основная задача сейчас — пройти своё испытание. А там… Кто знает, что будет после? Пороги силы для того и созданы, чтобы измениться, умереть и переродиться. Тот, кем ты являешься сегодня, не знает, что делать, и не знает ответов. Но тот, кем ты будешь завтра, может оказаться совершенно иной историей. Так что сконцентрируйся на проблемах сегодняшнего дня.

— Моя главная проблема сегодняшнего дня — малолетние идиоты, которые почему-то не любят друг друга!

Бордо тихо рассмеялся.

— Две проблемы молодости, любовь и нелюбовь…

— Это не так смешно, как кажется! — возмутился я. — От этой конкретной “любви и нелюбви” зависят жизни и судьба империи!

— Ничего нового, не так ли? — хмыкнул паук. — Очень что-то напоминает… И разве это не неизбежно? Что ещё может быть твоим главным испытанием, если не любовь? Ты спотыкался об этот порог столько раз, что рано или поздно неизбежно пришло бы время его переступить.

Я закатил глаза.

— Бордо, серьёзно, это не смешно!

— Ты думаешь? Как на мой вкус, так презабавное выходит кружево…

От покусительства и покусательства Бордо спас только тот факт, что леди Шийни с гаремным кошаком (внезапным посланцем местного мира по совместительству, вот уж чудеса) как раз закончили обсуждение своих дел и убрали полог.

— Снежок, — сказала она с улыбкой — похоже, ситуация доставляла ей определённое удовольствие. — Прости за ожидание. Мы с лордом Бонифацимем закончили на сегодня…

— Учитывая это, я подожду снаружи, пока вы обсудите всё, что хотели, — выдал вдруг гаремный кошак. — После я лично проведу студента Снежка в общежитие — боюсь, иначе он просто забудет туда дорогу.

Ах ты ж ублюдок кошкохвостый.

— Не будет ли это излишним? — Шийни, кажется, не ожидала такого поворота событий. — Мы со Снежком…

— Я на многое готов закрыть глаза, леди Шийни, но Снежок всё ещё студент. И фамилиар, место которого — рядом с хозяйкой. Даже ради вас, я не могу допустить фаворитизма. Может, это незаметно со стороны, но у нас тут есть правила…

— Не-а, не заметно, — буркнул я.

Ректор бросил на меня уничижительный взгляд. Пусть облик и человеческий, но глаза оставались кошачьими — настолько, что с ним тут же захотелось подраться.

— ..и некоторые из этих правил писаны даже не мной. Вот обретёт студент Снежок второй облик, и тогда можно будет о чём-то говорить. А пока…

Леди Шийни прикрыла глаза, смиряясь.

— Разумеется, господин ректор. Нескольких минут нам будет достаточно.

Я хотел было пошутить по этому поводу что-то про заниженные после общения с гаремным кошаком стандарты, но нарвался на предупреждающий взгляд Шийни и не стал.

Ну вот, все тут меня обижают…

— Хорошо, моя леди, — улыбнулся Бонифаций солнечно, — я жду снаружи.