— А что нужно было?

Тяжёлый случай.

— Ну тут у вас весенние книги какие-то есть?

— Что?

Нет, ну это же ужас какой-то!

— Моя подопечная часто читает книги о любви, — и не то чтобы ей это шло на пользу, если быть ну совсем уж откровенным.

Судя по её оговоркам, местная литература на этот счёт очень отличается от того, что есть у меня на родине: одновременно менее и более откровенная, менее и более прямолинейная. Парадокс, но факт. Может, и правы мудрецы, когда говорят, что ничего стоящего не объяснить словами, не споткнувшись о камень крайностей…

Так или иначе, Ван-Ван, читавшая эти книги и учившаяся из них искусству любить, умудряется оставаться одновременно и бессмысленно наивной, и безудержно (неуместно, я бы сказал) романтичной.

Из того, что рассказывает она, у меня сложилось впечатление, что здесь существует какой-то не совсем понятный мне культ любви. Причём даже не той самой, божественной, что “лежит в основе творения и является сутью всего” (если бы не тётушка, я бы в жизни даже не стал заучивать эту ахинею, но всё же).

Как воспитанник мира, где культурно обусловлено, что любовь романтичная и земная бывает зачастую аналогией страсти, стихии или трагедии, а счастливое сосуществование двух людей называют скорее судьбой и долгом, чем любовью — так вот, как воспитанник такой культуры, я смотрю на тезисы о любви, которыми оперирует Ван-Ван, с сомнением.

Как существо, у которого есть внушительный опыт в вопросе, гарем и множество любовниц, я говорю, что это — полная херня…

Но.

Тут есть одно большое и жирное “но”.

— Ты имеешь в виду любовные романы? — поразился Орди. — Всякие книги о драконах-императорах и академиях, принцах и принцессах? Но там же написан полный бред!

Я вздохнул и обернул лапы хвостом.

— Нет, не бред, — сказал я. — В том-то и дело. Там описаны фантазии и неразрешённые вопросы, мечты и тайные страхи… А ещё, конечно, поиск себя. Потому что любое творение, рождённое из сердца и разума — это поиск себя, так говорит моя тётя, а она знает, о чём говорит… Не суть. Важно, что, прочитав подобную литературу, ты поймёшь чужие желания. А тот, кому известны желания противника, владеет полем битвы и неоспоримым преимуществом.

Орди хмыкнул.

— Ты как будто лекцию читаешь, котик.

Меня слегка передёрнуло.

А ведь да, я процитировал своего наставника, и даже тон голоса сделал, как у него…

Нет, я не буду играть в эту игру.

— Не в том дело, — бросил я зло, — не отвлекайся!

— Ладно, — вздохнул Орди. — Не отвлекаюсь. Так почему, чтобы понять чьи-то желания, я должен читать не прославленных менталистов, а людей… сомнительной компетенции?

Я моргнул.

..

— Наставник, я не понимаю! Почему ты говоришь, что вместо уроков я должен спуститься в город и смотреть на фестиваль. Что я там увижу? Это всего лишь люди, они веселятся. Чему это может меня научить?

— Тому, что всё большое начинается с сердца.

— Наставник? Ты же не пытаешься сейчас сказать, что мудрые книги недостаточно мудры, а? — мне очень-очень хотелось подтверждения, что все эти высокопарные тексты — полный бред.

— ..Нет. Все книги без исключения мудры, если правильно их читать — каждая книга несёт в себе отпечаток чужого разума, а значит, путешествие, опыт и урок. Как ты его поймёшь и интерпретируешь, будет ли он тебе ко времени и ко двору, как эти слова отразятся в воде твоего разума — это уже зависит от тебя, и от тебя одного. Для каких-то книг и слов ты можешь быть не готов — тогда они кажутся сложными. Когда ты готов, они вдруг становятся очень простыми. Но есть одна вещь, которая важнее всех прочих: всё начинается с сердца. Должно начинаться, иначе никакая книжная мудрость не пойдёт на пользу. Есть на этом свете вещи…

…

Я вздохнул и посмотрел на расстроенного парнишку.

Некоторые услуги ты просто должен передать дальше, так?

— ..ты просил обучить тебя подлинной магии, и вот тебе мой первый урок: всё должно начинаться с сердца. Я не сомневаюсь, что трактаты, которые ты читаешь, умны и написаны достойными магами. Они могут быть очень полезны для практического использования. Но есть на этом свете вещи, которые не могут быть в полной мере рассказаны человеческим языком, особенно — языком практичным. Собственно, от практичного, сухого подхода они скорее даже вянут, как цветы. Некоторым вещам… Им лучше не давать имён и определений, не пытаться перевести их в колею только практичности. Это не кончается хорошо… И вопросы любви относятся к таким. Равно как и вопросы подлинной магии.

…Потому-то я и не мог шагнуть во тьму, никогда. Мне не хватало того самого сердца, лежащего в основе всего. Леди Шийни сказала когда-то, что шагнуть в Предвечную — значит, добровольно позволить это сердце вырвать, чтобы его же наполнить.

Мне нечего вырывать… Но это не вопрос данного момента.

Орди устало откинулся на стену.

— То есть, ты предполагаешь, что любовное чтиво тут будет полезнее научного.

— Я предполагаю, что в этом вопросе тебе лучше вообще не прятаться за книгами. Но любовное чтиво, по крайней мере, даст тебе представление о том, чем увлекается моя подопечная… И тему для разговора.

Глаза Орди сверкнули. Он даже подскочил, как будто что-то осознал.

— А ведь точно… Ты можешь узнать, какие книги она читала?

Я призадумался.

— Я расспрошу, — сказал я. — И заодно подумаю, что ещё можно сделать, чтобы из тебя получился толк. И подумаю насчёт одежды. И…

Орди вдруг зашипел.

Звук получился настолько кошачьим и жутким, что у меня шерсть встала дыбом; парень, между тем, скрутился в комок.

— Эй, ты чего?

Я с изумлением пронаблюдал, как на бледной коже шеи проступают кровавые знаки. Что-то мне подсказывало, что этой же дрянью исписана вся грудь.

— Я слишком задержался, — сказал Орди сквозь зубы, — родители меня ищут.

И он пропал с лёгким “пуфф”, оставив меня в глубоком охуении.

..Я всё же искренне надеюсь, что в данном случае “родители” — это кодовое слово, а не реальный факт.

— Почему они не любят друг друга?! — воскликнул я, по-хозяйски ввалившись в комнату.

— И тебе добрый вечер, — хмыкнула леди Шийни. — Спасибо большое, что постучался.

Я собирался было ответить, но все слова умерли на языке, когда я понял: она была не одна.

Нет! Она сидела, мило воркуя, за столиком с гаремным кошаком!!!

У меня от такого зрелища шерсть встала дыбом!

— Студент Снежок, — сказал этот… ректор Бонифаций, который нынче благополучно таскал человеческое обличье. — Вы опять гуляете по территории без разрешения?

Я бы сказал, кто тут по чьей территории нагло шляется!

— О, меня вообще-то пригласили, — сказал я. — А вот ректор, который ночами захаживает к незамужним девам с непонятными намерениями…

Леди Шийни, которую в её уважаемые триста назвали “девой”, посмотрела на меня крайне скептически. Ну, то есть, ещё более скептически, чем раньше.

Ну это ничего. Мне главное — отпугнуть вот этого, вконец обнаглевшего! Дайте мне только вернуть себе силы…

— Меня тоже пригласили, вообще-то, — ответил ректор Бонифаций пренебрежительно, демонстративно придвинувшись к моей леди Шийни ближе. — И, в отличие от некоторых, я вообще-то имею полное право здесь находиться!

Шийни тихонько вздохнула и покосилась на меня.

— Снежок, прости, но нам с ректором Бонифацием действительно надо обсудить конфигурацию призывающего заклятья. Это довольно важный вопрос…

— И ты всё ещё должен вернуться в свою комнату!

Леди Шийни вздохнула и потёрла лоб.

— Бонни, пожалуйста, не отсылай его. Я знаю, что с ним бывает сложно, но мы давно знаем друг друга и нам… действительно нужно поговорить.

Гаремный кошак посмотрел на меня без особого восторга, мягко говоря. Но отказать леди Шийни — это сложный трюк, по себе знаю. Если бы она у меня что-то попросила таким тоном, я бы принёс ей всё! Гору! Золотого быка! Дворец в столице! Сердце её врага на платиновом блюде!