Народному комиссару обороны СССР

Маршалу Советского Союза

Товарищу Ворошилову К. Е.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

о перспективных направлениях развития вооружений

на основе анализа тенденций мировой военно-технической мысли

По итогам боевых действий на Халхин-Голе и после изучения иностранной научной печати складывается картина, требующая немедленного реагирования. Современная война перестает быть битвой моторов. Она становится битвой, оружие которой создается в научных лабораториях.

1. По авиации

Совершенствование поршневых двигателей близко к физическому пределу. Дальнейший качественный скачок возможен только при переходе на новые физические принципы. В научной литературе обсуждаются теории реактивного движения и газодинамики. Вывод: необходимо срочное развертывание опытно-конструкторских работ по созданию летательных аппаратов с воздушно-реактивными и жидкостно-реактивными двигателями. Преимущества: сверхзвуковые скорости и высоты, недостижимые для поршневой авиации.

2. По артиллерии и ракетному вооружению

Дальнобойность классической ствольной артиллерии ограничена. Логичным развитием является создание управляемых реактивных снарядов большой дальности, способных доставлять боевые заряды на расстояния в сотни километров. Работы в этом направлении ведутся в Германии и США. Вывод: необходимо создание специального КБ и полигона для разработки баллистических ракет дальнего действия.

3. По боеприпасам

Современные взрывчатые вещества исчерпали потенциал мощности. Передовая физика указывает на принципиально новый источник энергии — цепную реакцию деления ядер тяжелых элементов. Теоретическая возможность создания устройства сверхвысокой мощности подтверждается расчетами. Вывод: требуется организация специальной научной программы по изучению ядерных процессов с привлечением ведущих физиков-ядерщиков. Отставание в этом направлении будет иметь катастрофические последствия.

4. По средствам обнаружения

Совершенствование авиации потребует новых методов ее обнаружения. Перспективным направлением является использование радиоволн для определения координат, скорости и высоты воздушных целей на больших дистанциях. Вывод: ускорить работы по созданию радиолокационных станций (РЛС).

Заключение

Указанные направления носят стратегический характер. Победа в будущей войне будет зависеть от того, какая из стран первой овладеет этими технологиями. Прошу рассмотреть вопрос о создании при СНК СССР Совета по перспективным вооружениям для координации всех работ.

Комкор Г. К. Жуков

«___» ___________ 1939 г.

Я допоздна работал над докладной, оттачивая формулировки. В кабинете было тихо, слышен был лишь гул осеннего ветра за окнами, да булькание в батареях парового отопления. Дверь приоткрылась без стука. На пороге стояла Александра Диевна в ночной сорочке, накинув на плечи домашний халат.

— Тебя ждать? — спросила она тихо.

Я отложил карандаш, смерил ее взглядом. Она выдержала его, не опуская глаз. Не прося, не умоляя — просто констатируя факт.

— Нет, — ответил я и погасил настольную лампу. — Я иду.

В спальне было темно, лишь полоска лунного света падала из-за штор. Она разделась без суеты, сложив халат на стул. Я чувствовал ее взгляд на себе, пока снимал китель и сапоги. Лежа в постели, положил руку на ее бедро. Кожа ее была прохладной и гладкой. Шура не вздрогнула, лишь перевернулась ко мне, и в темноте я увидел отблеск ее глаз.

Никаких слов. Никаких нежностей. Только взаимное, давно назревшее напряжение, наконец нашедшее выход. Ее пальцы впились в мои плечи, когда я вошел в нее. Не в порыве страсти, а с твердой, почти суровой решимостью. Такую же решимость я видел и в ее ответном движении навстречу.

После она лежала, прижавшись лбом к моему плечу, дыхание еще не совсем успокоилось. Я провел ладонью по ее спине, чувствуя под пальцами тонкую, упругую кожу и выступающие позвонки.

— Спи, — сказал я коротко.

Она что-то тихо прошептала в ответ, но я уже не вслушивался. Долг был исполнен. Ее — как жены. Мой — как мужа. В этом был свой порядок и свое спокойствие. Я натянул на себя одеяло и закрыл глаза. Завтра предстоял тяжелый день.

На следующее утро, перед самым совещанием у Хозяина, меня неожиданно вызвал к себе Георгий Максимилианович Маленков, начальник Управления кадров ЦК и секретарь ЦК, член Оргбюро.

Его кабинет в ЦК на Старой площади был просторным, но аскетичным. Он сидел за большим столом, заваленным бумагами, и на его лице играла привычная, ничего не выражающая улыбка.

— Георгий Константинович, садитесь, — пригласил он, жестом указывая на стул. — Хочу поздравить вас с первыми успехами. До нас дошли сведения о поставках иностранного оборудования. Это впечатляет.

Я молча сел, ожидая продолжения. Комплименты от Маленкова могли оказаться прелюдией отнюдь не к дружеским объятиям.

— Однако, — он сложил руки на столе, — некоторые товарищи выражают озабоченность. Вы действуете несколько непривычным путем. Через лиц, чья благонадежность… вызывает вопросы.

— Оборудование проходит все положенные процедуры оформления в наркомате внешней торговли, — парировал я. — Оно необходимо для выполнения решений, одобренных Политбюро.

— Решения — да, — кивнул Маленков. — Но методы… Вы понимаете, в нашем государстве идеологическая чистота не менее важна, чем производственные показатели. Мы строим социализм, а вы пользуетесь услугами людей, связанных с эмигрантскими кругами. Это создает опасный прецедент.

Он смотрел на меня, и в его глазах читался холодный расчет. Маленков видел в моих успехах угрозу своему растущему влиянию. Он не мог открыто выступить против реформ, одобренных Сталиным, но мог попытаться дискредитировать меня лично, обвинив в связях с «ненадежными элементами».

— Моя задача — укреплять оборону страны, — ответил я, не повышая голоса. — Вы не хуже меня, Георгий Максимилианович, знаете. что в Европе идет война и она приближается к нашим границам… Так, что эти каналы позволяют получать то, что наша промышленность не может дать сейчас. Качество техники подтверждено специалистами ГАБТУ. Что касается благонадежности… — я сделал небольшую паузу, — я действую в рамках, согласованных с товарищем Берией. Все поставки находятся под контролем компетентных органов.

Упоминание Берии заставило Маленкова чуть поменяться в лице, которое делало его похожим на великовозрастного младенца. Он понял, что я не один в этой игре и что за моей спиной стоит могущественный союзник.

— Контроль — это хорошо, — сказал он, меняя тактику. — Но и бдительность никогда не бывает лишней. Я просто выражаю озабоченность, которую высказывают многие партийные товарищи. Уверен, вы понимаете, о чем я.

— Понимаю, — кивнул я, поднимаясь. — И я уверен, что товарищи оценят результаты, когда новые тягачи начнут буксировать орудия на учениях. Прагматизм в вопросах обороны — тоже партийный принцип.

Выйдя от Маленкова, я отправился в Кремль, где было назначено совещание, с участием товарища Сталина. До начала совещания оставалось минут пятнадцать. Я сел в служебную «эмку».

Пока автомобиль, столь памятный по Халхин-Голу, катил по утренним московским улицам, я оценивал ситуацию. Маленков явно зондировал почву. Вряд ли этот младенчик не знал о том, что за мною стоит Берия, скорее всего — сам нарком НКВД ведет двойную игру.

Поневоле вспомнилось содержимое конверта, найденного мною еще в гостиничном номере. Внутри него оказалось несколько фотографий и листок с машинописным текстом. На снимках — мой связной, лейтенант Еремин, беседующий с неизвестным.