Что же до капитана Гальярда, то Кратидес, и раньше весьма дружный с капитаном, сделался совсем своим в его доме. Именно поэтому девочка совершенно не боялась идти с ним по улице и лишь слегка робела при виде пестрого людского круговорота на Вьерде.

Кратидес приметил это.

— Не вздумай отстать, — строго предупредил он. — В заливе видели ганнские суда, а ганны воруют детей. Продадут куда-нибудь на Мраморный берег, ищи тебя потом. Матушка твоя кадык мне вырвет.

Так что девочка крепко держалась то за перекладину костыля, то за полу длинного лоцманского кафтана, вовсю глазея по сторонам. Встречные посмеивались, глядя на столь несуразную парочку. Некоторые отпускали шуточки.

— Невесту себе приискал, а, Эвклидес? Смотрит, рога наставит!

— Это чья ж куколка-то?

— Так это ж Гальярда дочурка!

Девочку тогда ничуть не удивило, как много людей здороваются с Эвклидесом. Казалось, его знало полгорода. И люди то были интересные: моряки, загорелые и одетые пестро и вычурно, гремящие латами солдаты, солидные купцы, чьи серебряные цепи на груди бряцали при каждом движении. Были, правда, еще какие-то непонятные, но очень ярко накрашенные девицы, но лоцман шикнул, и они живенько скрылись в подворотне.

Но, как с удивлением поняла девочка, некоторые люди Эвклидеса откровенно боялись. Когда они проходили мимо таверны, оттуда вывалилась компания матросов, и один, уже изрядно подвыпивший, врезался спиной в лоцмана. Тот устоял и резким движением локтя оттолкнул пьянчугу прочь.

Парень обернулся, готовый к драке, но, увидев Эвклидеса, изменился в лице, отступил назад и испуганно пробормотав:

— Прости, Призрак, — поспешно скрылся в толпе. Кратидес холодно усмехнулся и, убедившись, что его спутница не успела испугаться, продолжил путь.

Девочка запомнила этот случай. Почему Призрак? Она удивилась, но не решилась спросить прямо сейчас.

Так они добрались до Старого Приюта Ветров. Эта древняя башня, выстроенная на каменном фундаменте посреди крошечной площади, возвышалась над Восточным Лучом, обозначая середину Вьерды. Штукатурка на фасаде обвалилась, обнажая старую кладку. Облупившиеся двери были открыты и слегка поскрипывали на ветру.

— Поднимемся? — внезапно предложил Эвклидес.

— Давай, — согласилась девочка, с некоторым сомнением посмотрев на узкую лестницу со слишком высокими ступенями.

— Иди вперед.

Поднимались они медленно: Кратидесу было не слишком удобно с костылем, а ступени и впрямь оказались девочке не по росту. Но они упорно лезли на самую вершину и наконец остановились на открытой смотровой площадке, огражденной парапетом. Колонны над площадкой еще удерживали остатки навеса.

— А почему она так называется? Приют Ветров?

— Она восьмигранная. Каждая грань принадлежит одному из ветров, — и Эвклидес указал на пол, где из камешков синего и красного цветов была выложена мозаичная роза ветров. — Здесь они могут встретиться и спокойно поговорить каждый на своей территории.

— А они разговаривают?

— Конечно. Некоторые капитаны специально поднимаются сюда перед плаванием, чтобы послушать, что они скажут. Нужно только правильно выбрать румб.

— И отец тоже?

— Бывает.

Девочка осторожно переступила с румба эаля на линию его младшего брата.

— Никогда не становись в центр, — предупредил Эквлидес, указав на белый круг. — Это очень дурная примета. Центр розы — место, где ветра устраивают свои поединки. Представляешь, что случится, если человек окажется, например, между ширами и таррадесом?

— Ну, ширами сдерет с него кожу, а таррадес выморозит кровь, — предположила девочка.

— Вот именно.

Кратидес остановился у парапета.

— Иди сюда, — позвал он, и когда она приблизилась, прислонил костыль к стене и, обхватив девочку рукой, поставил на каменную кладку. — Держись. Одна рука за колонну, другая за перила. Вот так.

Служанка, только-только преодолевшая лестницу, ахнула.

— Господин Эвклидес! — взмолилась она. — Поставьте дитя на место!

— Не мельтеши, — спокойно отозвался Кратидес. — Не уроню.

Сначала у девочки перехватило дыхание от высоты, а после от невиданного никогда ранее простора. Она увидела сразу и прибрежную часть города до самого края Закатного Луча и всю Звездную бухту, защищенную волноломом, и полосу Пятого, рукотворного Луча-Большого причала. Увидела переплетение улиц и переулков, что спускались от Вьерде к гавани, и бесконечный поток людей на нижней набережной.

Увидела и мачты, частым лесом заполонившие бухту, и белые свернутые паруса, и вымпелы, плескавшие по ветру.

— А наши кораблики где? — спросила она Кратидеса.

— Вон там, — он указал на один из причалов в левой части бухты. — По правую сторону от Луча могут швартоваться только военные суда. Все частники по левую, чтобы не мешались. Если приглядишься, то разглядишь черный вымпел с морским коньком. Это наш знак. Голова не кружится?

— Неа! — ответила девочка.

На самом деле это было не совсем правдой, но девочке не хотелось сознаваться. Ей нравилось смотреть на мир свысока, как если бы она сама была ветром, летящим над городом прямо в открытое море, что сливалось с горизонтом в дальней синей дымке.

Кратидес однако подцепил ее под мышки и поставил на пол к вящей радости служанки. И они продолжили свое странствие…

Окунувшись в прошлое с головой, Франческа не сразу обратила внимание на то, что мир вокруг внезапно пришел в движение.

Течение реки заметно ускорилось. Капитан Бенито, до того восседавший на ящике под мачтой в компании бутылки, поднялся на ноги, потянулся и начал отдавать приказания. Матросы, даже свободные от вахты, вооружились шестами и выстроились вдоль правого борта барки. На палубу лег свет от фонарей, что спешно вывесили на нос и мачту в дополнение к белому кормовому огню.

— Что это? — удивленно спросила Франческа. — Неужто на этой реке есть что-то интересное?

— Красная скала, — ответил Рико. — Последний крупный выступ Ламейи с этой стороны. Дальше река уйдет на Взгорья Вилланова, а после за Виоренцей и вовсе на равнины и так почти до самой Фортьезы, где огибает Лавовую пустошь и в устье разливается, словно маленькое море. Но это ты и сама видела.

— Здесь опасно? — спросила подошедшая Джованна Сансеверо. — Меня из трюма выгнали.

— Если у команды руки из правильного места, а капитан не пропил последние мозги, то бояться нечего, — пообещал Рико. — Но лучше отойти и не мешаться матросам.

— Твоя правда, ду Гральта, — пробасил Бенито. — Валите на корму! Готовься, парни!

Рико и обе женщины отошли ближе к корме. Уже совсем стемнело, и окрестные скалы казались неясными громадами. Сквозь темные кроны деревьев иногда являлся, чтобы вновь скрыться, легкий изгиб молодого месяца. Плеск воды мало-помалу усиливался. Течение влекло барку вперед, явно забирая вправо, ближе к берегу.

Франческа чувствовала на лице приятную свежесть быстрой воды.

— Ты не слышишь? — внезапно спросил Рико.

— Что⁈

— Там, — он указал рукой в темноту правого берега, куда-то в чащу леса. — Там музыка… флейта. Странно, что ты не слышишь. Она очень отчетлива.

Франческа и Джованна тревожно переглянулись и прислушались. Джованна отрицательно помотала головой. Франческа даже прикрыла на миг глаза, пытаясь сосредоточиться. Она различала бурление воды, голоса матросов и резкие команды капитана, скрип канатов и звук ветра, натянувшего парус, — и ничего более. Никакой музыки.

— Нет, ты правда не слышишь⁈

Рико побледнел. Щека его задергалась. Он сжал голову ладонями, словно от боли.

— Нет, — пробормотал он. — Что это? Нет, не надо… не надо… не сейчас…

— Ри! Что с тобой⁈

Он все так же, зажав виски руками, медленно, точно через силу, двинулся к борту.

— Ри! Ты что делаешь⁈ Ри! Перестань, не пугай меня!

— Парни, готовься!

Красная скала вырастала из ночного мрака. Мельком оглянувшись через плечо, Франческа увидела поднимающийся из воды огромный ржаво-бурый выступ, темный от водяной пены, и обточенные водой валуны у его подножия. Течение упорно тащило «Болотную тварь» вправо, грозя ударить об эти тяжелые камни.