Пока швартовались, солнце вынырнуло из-за края болотистой равнины. На кампаниле ударил колокол, призывая к утренней молитве. Начинался новый день последнего месяца жаркой тормарской весны.

Ловко перепрыгнув через борт барки на пристань, Йеспер подмигнул Рико и Франческе, одернул куртку и, держа под мышкой сверток мешковины, деловитой уверенной поступью направился по дороге к борго. В свертке побрякивало.

Первым делом он спросил у встречного носильщика, где в Читта-Менья кузница. Получив неясный тычок пальцем в сторону, он однако не сбился с дороги, свернув в предместье, и довольно быстро обнаружил искомое заведение. Подмастерья как раз разводили огонь. Вызвав сонного кузнеца, Йеспер развернул мешковину и предъявил тому маленькую коллекцию отобранного у грабителей оружия.

— Берешь?

Кузнец покопался в железе.

— Приличный только вот этот, — заявил он, указывая на тесак, ранее служивший Ланцо. — Остальное дрянь.

— Не надо. Дубинка тоже ничего, — возмутился Йеспер. — Вон как удобно по руке ложится. А за лом тоже платят.

Спустя пару минут препирательства стороны пришли к взаимовыгодной, пусть и не слишком высокой, цене. Сделка была заключена, кузнец отсчитал деньги, и Йеспер, освободившись от лишнего груза, зашагал дальше, за стены борго, нисколько не беспокоясь о страже, что только-только отворила ворота.

Все в здесь было, как и в любом другом реджийском городке. Мощеная булыжниками дорога вывела Варендаля на маленькую площадь, где журчал фонтан. Красотой стиля сооружение не отличалось, вместо статуи здесь была лишь каменная водяная лилия с истрескавшимися и кое-где оббитыми лепестками. Зато, как удивленно заметил Йеспер, умываясь под падающими струями, внутри фонтанной чаши были даже не монеты, а набитые бляшки серебра. Здешнее начальство следило за чистотой воды. И ведь никто не зарится!

У фонтана уже стояла, препираясь, кучка женщин и девушек. Все они только что вышли из храма после краткой утренней службы и, расхватав заранее оставленные у порога ведра и кувшины, спешили занять место в очереди — водица, набранная при только что вставшем светиле, считалась самой лучшей.

Йеспер с добродушной усмешкой следил за этой толкотней, высматривая красивые юные личики, пока не получил слабенький тычок в бок. Удивленный донельзя, он обернулся.

— И ведь не помолился, поди, а уже пялишься, как кот на сметану, — с укоризной сказала сухенькая морщинистая старушка в черно-зеленом одеянии сестер-целительниц.

— Грешен, матушка, — весело отозвался Йеспер. — Чего тебе?

— Колесо у тачки выскочило. Поможешь?

Она указала на лежавшую на боку тачку, возле которой возилась другая старушка, собирая выпавшие узлы и свертки.

— Если вишневую смолу за здравие зажжешь, то отчего не помочь?

Дело оказалось плевое. Йеспер в два счета поставил колесо обратно, от души наддал ногой, чтоб крепче держалось, и благие сестры принялись грузить свой скарб в тачку, готовясь двигаться дальше.

— За чье имя смолу поджечь? — спросила старушка.

— За рыжего-бесстыжего, — рассмеялся Йеспер. — Не промажешь.

Старушка махнула на него рукой: иди, мол, трепло! Ее товарка укоризненно погрозила пальцем. Йеспер заржал и возвратился к делам насущным. На краю площади как раз разворачивал лоток подмастерье пекаря, выкладывая из корзины еще горячую выпечку. Йеспер купил самый большой каравай, сдобные булочки, потребовал завернуть съестное в чистое полотно, взял узел и уже развернулся, чтобы уйти прочь…

И вдруг почувствовал, что галдеж у фонтана как-то поубавился.

На площади стояла женщина. Она, как видно, только что вышла из переулка, ведущего в верхнюю часть города. Женщина обнимала себя за плечи, словно утро было по-осеннему зябким, и вся ее фигура казалась излучала тревогу и печаль, неуместную среди этой мирной жизненной картинки.

Платье женщины — светлое, расшитое мелким речным жемчугом, было дорогой ткани, но устаревшего покроя и небрежно зашнурованное. Темные волнистые волосы в беспорядке рассыпались по плечам и почти закрыли лицо.

Женщина шагнула вперед, и Йеспер с удивлением заметил, что она босая, словно крестьянка.

Толпу у фонтана разнесло в стороны, словно по мановению руки. Все примолкли, переглядываясь. Благие сестры перестали толкать свою тачку к воротам.

Женщина приблизилась к фонтану, и капли воды тут же щедро осыпали ее одежду и волосы. Подол платья волочился по влажной мостовой. Покрытые пылью босые ступни моментально стали грязными.

— Что это с теткой? — спросил Йеспер у подмастерья. — Пошла, что ли?

Конечно, он знал, что это не так. Никто и никогда не позволил бы пошедшему вот так запросто разгуливать у городским улицам и заражать своим жутким безумием окрестный люд. Скорее всего тетка бы и переулок не успела пройти до конца. До первого метко брошенного камня. До первой стрелы в спину.

Нет, здесь было что-то иное.

— Чирей тебе на язык! — тут же откликнулся торговец. — У нас здесь такой дряни не бывает, слава Девяти. Обычная она, просто в уме поврежденная. Но так на то причина есть.

На площадь из переулка вышел человек. Среднего роста, немолодой и загорелый, одетый без изысков, но при рыцарском поясе, оружии и с должностной цепью на груди. Торговцы примолкли. Йеспер напрягся.

Человек долго смотрел на женщину, бродящую вокруг фонтана. Оглядел площадь. Внезапно взгляд его уперся в Варендаля.

— Эй, рыжий! — окликнул его рыцарь. — Подойди-ка!

Йеспер заставил себя не спеша, без видимой опаски приблизиться. Позвали и позвали, эка невидаль… чего честному человеку бояться…

— Ты ведь не здешний?

Иногда можно и правду сказать, вспомнил Йеспер слова Рико. Попытка не пытка.

— Я приплыл на барке, джиор, и скоро поплыву дальше. Поднялся в ваш уютный город, чтобы купить еды на доро…

— Не здешний, — прервал его рыцарь. — И скоро уедешь прочь. То, что нужно. Новое лицо, которое быстро исчезнет. Ты все дела здесь сделал?

Йеспер кивнул, остро чуя, что пришла пора убираться прочь.

— Вот, держи! — мужчина снял с пояса кошелек и к изумлению Йеспера вытащил из него две монеты, одна обычный реджийский диллс, другая — непривычная, квадратная, но со спиленными остриями углов. — Подойди к той женщине у фонтана и отдай ей вот эту монету. Диллс можешь забрать себе в уплату за услугу.

Йеспер в недоумении огляделся, сильно подозревая, что его разыгрывают. Но лица женщин были серьезными. Подмастерье пекаря слегка кивал. И все они чего-то ждали.

— Я должен что-то сказать? — уточнил Варендаль.

— Нет, ничего. Она сама будет говорить. Будет нести чушь. Ты соглашайся. А когда она смолкнет — иди прочь и выкинь из головы все сказанное.

Йеспер неторопливо убрал диллс к своим медным монеткам в кошель. Положил узел с выпечкой на ступеньку храма. Странная квадратная монетка казалась тяжелой, словно была из камня. На миг мелькнула мысль — отказаться и дать деру.

— Не бойся, — грустно улыбнулся мужчина. — Она тебя не тронет.

— Кто здесь боится? — Варендаль подбоченился. — Сделаю, джиор.

Женщина стояла очень близко к чаше фонтана, спиной к собравшимся на площади. Когда Йеспер приблизился, она даже не пошевелилась и вряд ли вообще заметила его появление. Йеспер легонько кашлянул, обозначая свое присутствие. Без толку.

— Джиори, — тихонько позвал Йеспер, остановившись так, чтобы водяные брызги приятно освежали лицо, но не замочили излишне куртку. — Джиори, меня послал…

Тут он сообразил, что не знает, кто именно его послал. Муж, брат, другой родич? Да, какая разница… Следовало быстрее сделать дело и проваливать.

— Джиори, — снова начал он.

Никакого ответа. Женщина продолжала всматриваться в чашу фонтана.

— Джиори, вы не это ищете?

Йеспер шагнул вперед и подставил под струи раскрытую ладонь с монетой.

Она бережно взяла монету с ладони Йеспера, сжала в кулаке и мягким плавным движением подняла голову, встретившись взглядом с Варендалем.