— Марина, — донеслось тихо откуда-то. — Маринка! — уже громче.

Девушка открыла глаза и перевела взгляд на калитку. Там с ошарашенным выражением на лице стоял сосед. Некрас был трезв, что в это время суток им допускалось. Скорее всего, он шёл в кабак. Выглядел молодой человек непрезентабельно, пусть одежда была и без заплат, но мятая, рубаха местами выбивалась из-за пояса, лицо красноватое, а волосы взъерошены, словно воронье гнездо.

— Что тебе, Некрас? — спросила Марина, ловкими, привычными движениями начиная заплетать косу. Белоснежные пряди послушно скользили меж пальцев.

— Маринка… — прошептал он снова, не отрывая от неё восторженного, почти испуганного взгляда. — Я… я не знал, что ты такая…

— Какая? — удивилась Марина, не понимая, что стряслось с соседским пропойцей, обычно не замечавшим ничего, кроме бутылки.

— Такая… красивая! — выпалил он, и сам, кажется, испугался собственной смелости. — Солнечная… Лицо у тебя… — он запнулся, подбирая слова, — словно светится изнутри. А волосы… как лунная дорожка на реке…

Глаза Марины расширились от изумления. Она даже перестала заплетать косу.

— Ты чего это? Не протрезвел ещё после вчерашнего или головой где ударился?

— Нет, Марина, я… я, наоборот, прозрел! — горячо воскликнул он, набрав в грудь побольше воздуха. — Я раньше-то никогда не замечал! Какая ты ладная, стройная… неземная! — выдохнул он и замолчал, смущённый собственной пылкостью.

— Спасибо, конечно, за комплименты, — нахмурилась Марина, чувствуя, как по спине бегут неприятные мурашки. — Но к чему ты всё это говоришь-то?

Некрас сделал нерешительный шаг к калитке, намереваясь войти во двор, но Марина резко вскинула руку, останавливая его:

— Стой, где стоишь! Я в доме одна, нечего через порог переступать.

Марина немного ознакомилась с нравами этого мира. Если Некрас войдёт во двор, то могут пойти слухи, и девушка перестанет быть интересной для свахи. И ей придётся выйти именно за Некраса, а становиться женой местного пьяницы она не собиралась. Не для этого её бабушка растила, лелеяла.

— Прости, прости, — тут же остановился он, понимая опасения Марины.

— Некрас, иди своей дорогой, — девушка попыталась отделаться не неприятного ей соседа.

— Марина, я мать к свахе пошлю, жениться на тебе хочу, — выдал тот не двигаясь.

Его слова были настолько неожиданными, что у Марины на мгновение перехватило дыхание. Неподдельный испуг исказил её черты.

— Чего⁈ Брось ты, Некрас, не дури! — почти крикнула она. И тут же, словно утопающий за соломинку, ухватилась за спасительную мысль. — Да у тебя не получится! За меня выкуп большой просят, пятьдесят серебряных! Целых пятьдесят!

— Пятьдесят… — Некрас запустил пальцы в свои взлохмаченные волосы. Его лицо на мгновение омрачилось, но тут же озарилось новой, упрямой надеждой. — Большой выкуп. Я подожду! Пока твои не уступят, а если не уступят… Я заработаю!

Тихий девичий смех разнёсся по двору. Она не могла сдержаться.

— Ты себя слышишь, Некрас? Что ты заработаешь? Когда ты в последний раз работал? Я удивляюсь твоей матери, как она такое терпит? Сын пьёт, на её шее сидит. На её месте я бы давно тебя хорошим дрыном отходила, чтобы неповадно было!

Марина видела, как расширяются его глаза от обиды и непонимания, но не могла остановить поток слов. Нужно было разом отбить у Некраса всю охоту, уничтожить эту бредовую идею в зародыше.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать! — возмутился парень, и его лицо покраснело ещё больше.

— А как ещё разговаривать с пьяницей, который в мужья набивается? — холодно парировала Марина. — Слушай и запомни: мне пьяница в мужья не нужен! Даже если сто серебряных принесёшь! Понял? Уходи!

Некрас нахмурился, его скулы напряглись. Он сделал шаг назад, и в его глазах мелькнула не привычная пьяная озлобленность, а какая-то иная, обидчивая и решительная твердь. Соседская Марина изменилась, и очень. Раньше она при встрече и головы не поднимала, слова лишнего не говорила. А сейчас? Как она смеет его, Некраса, совестить и позорить? Но изменилась она не только характером. Кожа стала чистой, почти фарфоровой, волосы отливали серебром в лучах солнца, а движения были полны незнакомой ему грации. И в тот миг он с ужасом и восторгом понял, что влюбился. Серьёзно, бесповоротно. И готов жениться прямо сейчас. А она… она над ним смеётся.

— Мы ещё посмотрим, кто пьяница и, кто не сможет на выкуп набрать! — с вызовом бросил он, резко развернулся и, к её изумлению, направился не к кабаку, а в сторону своего дома.

— Некрас, услышь меня! Не делай глупостей! — крикнула она ему вслед, внезапно испугавшись последствий своей резкости. — Лучше брось пить, займись хозяйством, матери помоги, присмотри невесту в соседней деревне! Я за тебя не пойду! Никогда! Слышишь?

— Это мы ещё посмотрим! — донёсся его уже отдалённый, но упрямый окрик.

— Да твою ж… — прошептала Марина, уставившись на гребень. — В доме нужно было сушить волосы. Это всё ты! — она обругала ни в чём не повинную гребёнку. — Только его не хватало в женихах. Впервые я благодарна Карине за её непомерные аппетиты и большой выкуп. Иначе уже завтра могла бы проснуться невестой Некраса.

Раннее утро застилало землю молочно-белой пеленой тумана. Последние звёзды гасли на светлеющем небе, когда Марина, стараясь не скрипнуть половицами, выскользнула из дома, прихватив муку. Воздух был чист, прохладен и пьянящ, пах влажной землей, распустившимися почками и дымком из одной-единственной трубы — кто-то в деревне тоже встал до петухов. Она на цыпочках зашла в сарай. Достав заранее приготовленный узелок, Марина развязала его и с особой тщательностью отобрала несколько пакетиков с семенами, в городе она купит льняные мешочки и пересыплет драгоценные семена в них. Мысль, блеснувшая накануне, казалась гениальной в своей простоте: по дороге Марина выбросит пакетики, а дома скажет Виктору и Карине, что купила семена за бесценок у какой-нибудь старушки на рынке. К каким только хитростям не приходилось прибегать ради хорошего урожая и сытой жизни.

На голодный желудок идти было бы совсем тоскливо, поэтому она растопила печь, сварила густую ячневую кашу и, с наслаждением поев, почувствовала, как по телу разливается долгожданное тепло. Лишь когда запели первые петухи, оглашая округу хриплыми перекличками, она разбудила домашних.

К её удивлению, из дома ушла без происшествий. Карина, сонная и помятая, лишь буркнула что-то неразборчивое, сунув в руку несколько затёртых монет.

«На кости, да побольше, чтоб навар был!» — успела крикнуть невестка вдогонку.

— Эй, соседушка! Куда это в такую рань поднялась? Неужто Виктор в поле отправил? — окликнул её знакомый голос.

Марина обернулась. Через несколько домов от них выходила бабка Арина, подгоняя перед собой блеющую козочку.

— Нет, бабушка, в город собралась, — улыбнулась Марина. — Продуктов прикупить, лавка-то наша закрылась.

— В город? Одна? — женщина остановилась, уставившись на неё с нескрываемым удивлением. — А не страшно, ласточка? Дорога пустая, лес рядом, всякое бывает. Всё-таки девица ты видная.

Марина невольно вздрогнула, и её радужное настроение померкло. Она оглянулась на уходящую в туманную даль дорогу — та действительно была пустынна и безлюдна.

— Все ходят же как-то, — буркнула она в ответ, стараясь скрыть внезапно нахлынувшую тревогу.

— Все да не все, — покачала головой тётка Арина, привязывая козу к колышку. — Я бы свою внучку одну ни за что не отпустила. Виктор, конечно, рисковый. Но это уже ваше дело.

Попрощавшись, Марина прибавила шагу, как бы убегая от собственных сомнений. Но с каждым шагом тревога отступала, растворяясь в утренней красоте. Солнце, огромное и багряное, поднималось из-за леса, заливая светом просыпающуюся землю. Дорога, утоптанная тысячами ног и колёс, вилась меж полей, на которых заканчивалась посевная. С деревьев, стоящих по обочинам, свешивались молодые, липкие листочки, а в траве, обрамляющей путь, мириадами бриллиантов, сверкала роса. Воздух был напоен ароматами свежей зелени и первых, едва проклюнувшихся цветов. Земля дышала весной, и Марина, вдыхая полной грудью, чувствовала, как ее душа наполняется лёгкой, щемящей радостью.