— Почему я? — протестующе проскрипела она поёживаясь. — Вчера Виктор сказал, что завтрак будешь готовить ты…

— Уверена в своих словах? — Карина с насмешкой потрясла у неё перед носом маленьким мешочком с крупой. — Что ж, ладно. Пожалуй, сама приготовлю…

— Нет! — дремота мгновенно слетела с Марины. Она выхватила мешок из рук невестки. — Я сама. А ты, будь добра, после завтрака на огороде поработай. Или не согласна?

Жена брата лишь хмыкнула, ничего не ответила и вышла, громко хлопнув хлипкой дверью.

— Вот и хорошо.

Наспех умывшись и почистив пальцем зубы, Марина пошла наливать воду в кастрюлю. Едва она подошла к колодцу, как из двери высунулась взлохмаченная голова Сени.

— Сестрица, я печь растоплю! — мальчик сиял. Ради тарелки сытной, ароматной каши он был готов на всё.

К пробуждению Виктора на столе стояла рассыпчатая каша из трёх круп, сваренная на вчерашних костях, которые Марина заблаговременно убрала в холод. Навара, как вчера не было, но мясной аромат чувствовался.

— Ох, и наелся… — Виктор отодвинул пустую миску, с наслаждением потягиваясь. — Прямо в поле идти не хочется. Но надо.

Пока Карина убирала посуду, Виктор вышел из дома вслед за Мариной, и, оглянувшись, сунул ей в руку три прохладные монетки.

— Держи. На опушке мужики дрова продают. Купишь у них охапку. Карина сегодня яйца понесёт на продажу, я вчера видел, как она их пересчитывала. Скажи мужикам, что от меня, и чтобы дрова до дома донесли. Но… всё равно по опушке пройдись, посмотри, может, травы какой полезной найдёшь. Весной зелень организму нужна.

— Черемшу, что ли? — спросила Марина, быстро пряча деньги в потайной карман.

— Если найдёшь. И далеко в чащу не суйтесь. Как вернётесь, огород вскопаете.

— О чём это вы шепчетесь, а? — скрипнула дверь, выпуская Карину. Ее глаза-буравчики сразу же устремились на сестру мужа.

— Да так, наказывал Маринке, чтобы без спросу яйца не трогала, — быстро соврал Виктор. — Ты же их на продажу понесёшь.

— Без моего разрешения в этом доме никто ничего трогать не смеет! — Карина гордо задрала подбородок. — Всего двенадцать яиц насобирала. А все из-за тебя! — она ткнула указательным пальцем в сторону Марины. — Десяток, небось, потихоньку стащила!

Марина мысленно усмехнулась. Укради она десяток, от крика Карины в деревне стекла бы повелители.

— Мне кажется, что кур нужно лучше кормить. На них же без слёз не взглянуть, худые, кожа да кости, на чём только перья держатся.

— Что ты понимаешь в хозяйстве! — Карина вспыхнула, как порох. — Я самых лучших несушек выбирала! Они и не должны жирными быть!

— Верю-верю, — покорно пробормотала Марина, хотя мысленно отметила, что куры и впрямь были дохловаты. Хотя… кто ее знает, этих местных кур. Неслись-то они исправно.

Солнце уже поднялось над верхушками сосен, заливая лес золотистым, ещё холодным светом. Воздух был густым и свежим, пах смолой, прелой листвой и чем-то острым, пробивающимся из-под земли — обещанием будущей зелени. Даже снисхождение Виктора, оплатившего дрова, не прибавило Марине сил. Ноги её, ещё слабые после болезни, подкашивались, в висках стучало. Дойдя до первой же солнечной полянки, где старый, замшелый пень грелся в лучах, она не выдержала.

— Давайте… присядем на минутку, — выдохнула девушка, с облегчением опускаясь на древесный «стул». Она убрала с лица прядь белых волос и слабо махнула рукой детям. — Отдохнём и дальше.

— Мы не устали! — бодро пожала плечами Алевтина, вертя в руках свою плетёную корзинку. — Ты сиди, отдыхай. А мы пока поищем дикий чеснок или хотя бы кислицы. Вон, Сеня уже нашёл.

Мальчик, не теряя времени, устроился на корточках и быстрыми, ловкими движениями срывал нежные листочки «заячьей капусты».

— Нет, — покачала головой Марина, и в голосе её прозвучала сталь. — Без меня в чащу ни шагу. Сначала найдём тех, кто дрова продаёт, сделаем дело, а потом уж и травы поищем.

Договориться с дровосеками оказалось на удивление легко. Завидев бледную, но не по-деревенски статную девушку с двумя ребятишками, мужчины сразу согласились к полудню отнести добрую охапку сушняка к их дому.

— Спасибо вам, — кивнула Марина, и её усталая улыбка на мгновение озарила лицо.

Она уже сделала несколько шагов прочь, когда до неё донеслись оброненные вслед слова:

— Кондрат, а Маринка-то, глянь, после хвори будто переродилась. Взгляд прямой, открытый, очи горят. И личико посветлело, прыщики почти сошли. И говорит… не по-нашему, вежливо, с расстановкой. Чувствуется, что из хорошей семьи, небось, и читать — писать обучена. Ты бы присмотрелся, сыну твоему как раз пора…

Марина замедлила шаг, невольно прислушиваясь.

Усатый мужчина с густой пшеничной шевелюрой, Кондрат, усмехнулся в усы и нарочито громко, чтобы она непременно услышала, ответил:

— Девица и впрямь видная, спору нет, Артемий. Да вот цена… Пятьдесят серебряных! За такие деньги я бы лучше корову дойную купил да тёлочку в придачу. А моя старуха уже в соседнем селе невесту сыну присмотрела. Из семьи зажиточной, работящей. И выкуп всего десять монет.

«Ясно, — горько усмехнулась про себя Марина, — намёк поняла».

Она резко отвернулась и, подозвав детей, направилась в сторону леса.

— И не думайте убегать! — бросила брату с сестрой через плечо.

Лес постепенно поглощал их. Свет фильтровался сквозь молодую листву, отбрасывая на землю кружевные тени. Пахло влажной землёй и чем-то терпким.

— Марина, смотри, кислица! — Аля указала на полянку, где ковром стелились нежные тройчатые листочки.

— И черемши тут видимо-невидимо! — подхватил Сеня, быстрыми движениями собирая заячью траву. — Если полную корзину наберём, Карина выменяет её у торговца на монетку-другую. Давай зайдём чуть глубже в лес? Совсем чуть-чуть! Виктор нам за это по медяку даст, мы тебе их отдадим, а ты… ты сделаешь ту самую лапшу, с мясом!

Девочка с мальчиком смотрели на старшую сестру с такой мольбой и надеждой, что у Марины не повернулся язык отказать.

— Хорошо, уговорили, — сдалась она. — Но далеко не пойдём!

Дети счастливо переглянулись, словно им уже подали лапшу.

Ближайшая поляна оказалась настоящим кладом. Из-под ковра прошлогодней пожухлой травы дружно тянулись к солнцу ярко-зелёные, сочные побеги черемши.

— Тут на две, нет, на три корзины! — воскликнула Аля, набивая свою доверху.

— О-о, идите сюда, тут ещё есть, — Сеня скрылся за деревьями. — А-а… Марина, смотри, ловушка на зайца, — не успели они подойти, как Арсений, раздвинул кусты, за которыми стояла незамысловатая клетка-ловушка. Она была пустая.

— Разве весной можно охотиться? — удивилась Марина, в сознании которой чётко всплыли правила из её прошлой жизни.

— Все есть хотят, — философски заметил Сеня. — Мяса в деревне всегда не хватает.

— Официально — нельзя, — тихо добавила Аля, озираясь. — Но кто здесь за этим уследит? В город с доносом не побежишь. Да и кто признается, что это его силки?

— Сеня, отойди, не трогай, — приказала Марина, чувствуя внезапную тревогу.

— А вам-то, что в моих угодьях нужно? — из-за спины, словно из-под земли, выросла коренастая, неопрятная фигура. Бородатый детина с маленькими, круглыми глазками с ног до головы оглядел их. — Зайца стащить, что ли, пришли?

Дети инстинктивно прижались к Марине. Та, собрав всю свою волю, сделала шаг вперёд, заслоняя их собой.

— Мы ничего не крали. Мы собираем траву, — твёрдо сказала она, указывая на корзины.

— Врёшь! — мужчина грубо оттолкнул её и присел у ловушки. — Гляди, шерстинки налипли, был тут заяц! А ну, показывайте, что в корзинах-то припрятали!

Не дав им и слова сказать, он вырвал корзинку из рук Али и с силой тряхнул её. Зелёные побеги черемши посыпались на землю.

— Что вы делаете? Мы же сказали правду! — вскрикнул Сеня, пытаясь отстоять свою ношу, но бородач был сильнее. Он выхватил и его корзинку.