Я открыла глаза.

Сердце сжалось еще сильнее, когда я снова дотронулась до фотографии, обвела пальцем очертания маминых черт.

Почему ты мне не сказала?..

На заднем плане снимка – тот самый сад, вся его красота запечатлена в каждом лепестке.

Я точно знала, что как только выйду отсюда, то пойду прямо туда. Просто сяду в том месте… С надеждой, что смогу хоть на секунду… почувствовать тебя рядом, мам…

Утонув в этом горе, я уже не различала, где боль, а где путаница, только вопросы, нескончаемые, навязчивые.

Я прочистила горло:

– То есть… мама отказалась от лечения, и потом что? К-как я вообще оказалась втянута в эту вашу схему с Хозяйкой Горы?

– Это потребует объяснений, – спокойно сказал Лео.

Я пожала плечами:

– Я отсюда не уйду, пока не узнаю все.

Планы гения

Моник

– Хорошо, Моник. – Лео провел рукой по волосам, на лице отразилась такая тоска, что у меня сжалось сердце. – Цзин решила вывозить твою маму на прогулки в период ее лечения. Вертолет все время был наготове, он отвозил их туда-сюда. Они гуляли по паркам, ездили на пляж, в музеи, на концерты… даже в парк аттракционов заглянули.

Я не удержалась и улыбнулась:

– Это… хорошо.

– Моя жена очень любила твою маму. Она хотела, чтобы последние дни ее жизни были наполнены счастьем и приключениями, а не больничными стенами и страданием.

Я снова взглянула на альбом и принялась перелистывать страницы. Пальцы едва касались фотографий.

К своему изумлению, я наткнулась на фотографию, где мама несется на американских горках, раскинув руки в воздухе, и на ее изможденном лице, чистейший восторг, полный жизни крик радости.

Я одновременно смеялась и плакала, даже не подозревая, что такое вообще возможно.

Мама…

На следующем снимке она была на пляже. Вместе с Цзин они лепили какой-то жалкий замок из песка. И все равно, по их лицам было видно, они смеются от души. Этот смех будто слышался даже через фотографию.

– Вот это да… – дрожащая нижняя губа предательски выдала эмоции.

Лео болезненно поморщился, глядя на снимок, и кивнул в сторону края фотографии:

– А это кто, Моник?

Я наклонилась вперед.

Там, в нескольких шагах от наших матерей, стоял Лэй. Он уткнулся в телефон, одетый в дизайнерский синий костюм, до нелепого неуместный на пляже.

Лео тяжело выдохнул и отвернулся от фотографии.

– Иногда Цзин буквально заставляла его сопровождать их. Она считала, что Лэй слишком много работает. Это как раз тот день на пляже, она надеялась, что он хоть ненадолго расслабится.

– Но Лэй никогда не выходит из режима Хозяина Горы, – закончила я за него, уже понимая, как у них все устроено.

Сквозь новую волну слез я рассмеялась. На этом абсурдном снимке было что-то настолько нереальное, что иначе и не отреагировать.

Лэй был рядом с моей мамой и даже не знал. Господи боже.

Мы с Лео замолкли. Я продолжала перелистывать страницы альбома. Там были еще фотографии, одна за другой, каждая запечатлела моменты жизни и радости мамы и Цзин.

Наконец, я добралась до конца.

На последнем фото не было ни мамы, ни Цзин.

Вместо этого – мы. Я и мои сестры. Все в черном. У могилы мамы.

На заднем плане – родные и друзья, уже расходятся. А мы стоим. Смотрим, как опускают гроб в землю. . . сломленные.

Тин-Тин сжала мою руку.

Хлоя едва держалась на ногах.

Джо в огромных черных очках, пряча заплаканные глаза, стояла с руками в карманах своего черного костюма.

К тому моменту мы уже успели проклясть отца.

И я до сих пор помню ту секунду до боли отчетливо, потому что… часть меня тогда правда хотела прыгнуть в эту яму следом за мамой. Потому что мне было страшно до усрачки. Страшно остаться одной. Страшно брать на себя заботу о сестрах.

Я не знала, справлюсь ли. Не знала, не испорчу ли им жизнь.

Воспоминание ударило с такой силой, что я едва не согнулась пополам.

Глядя на снимок, я схватилась за грудь. Боль того дня снова сжала легкие.

– Она должна была нам сказать, – выдохнула я, едва слышно. – Мы могли бы… могли бы…

Слова застряли в горле, горе сдавило его так сильно, что я не могла дышать.

В голове одна за другой всплывали мысли о том, что могло бы быть. Может… мы могли бы разделить с ней ту радость. Могли бы держать ее за руку, когда она отправлялась в эти маленькие приключения. Могли бы построить свои собственные воспоминания – на пляже, в парке аттракционов, где угодно.

Но она решила оставить нас в неведении.

И эта мысль вызвала новую волну слез – горячих, неконтролируемых, стекающих по щекам. Потому что, в конце концов… я знала.

Все, что я только что думала, это была хуйня. Полная хуйня.

Мы бы заставили тебя пройти лечение. Если не чувством вины, то спорами. Я с Джо закатили бы такую ссору, что ты бы сдалась. Вот почему ты нам ничего не сказала, мам. Ты знала, что мы не примем твоего выбора.

Я задержала взгляд на последнем снимке еще на секунду, а потом тихо закрыла альбом.

– Кто сделал это фото?

– Цзин.

– Она была на похоронах…

– Издалека. Она не знала, стоит ли подходить. Твоя мама боялась, что ты будешь с ней груба… из-за того, что твой отец изменил ей с китаянкой.

– Я и правда… немного с предвзятостью тогда относилась.

– Это не была предвзятость. Просто гнев, направленный не туда. Поверь, я понимаю это гораздо лучше, чем ты думаешь, – тяжело выдохнул Лео. – Через день после похорон Цзин перевела вам деньги, оформив это как часть нашей программы.

Я приоткрыла рот, не веря услышанному:

– Н-нам действительно пришел чек...

– Она приказала людям дяди Сонга следить за вами издалека. Верила, что твой отец возьмет на себя заботу. Молилась об этом каждую ночь.

Я стиснула зубы.

На лице Лео проступила ярость.

– Как ты и сама знаешь, он так и не помог. И из-за этого моя жена очень переживала. Сильно переживала.

Черт… и все это происходило у нас прямо под носом.

Лео продолжил:

– Цзин впала в депрессию. Постоянная тревога, бессонные ночи. Из-за этого я пошел к твоему отцу и провел с ним… напряженный разговор. Я дал ему деньги. Он должен был отнести их вам.

Меня пронзила печаль.

– Он, скорее всего, отнес их в казино.

– Так и было, – кивнул Лео. – Тогда я поговорил с Кенни Дином и сказал, чтобы его люди держали твоего отца подальше от их заведения.

Постепенно пазл начал складываться.

– Сноу не стал бы слушать отца.

– Не стал бы, – подтвердил Лео. – Поэтому я поговорил с ним лично.

– Но когда я рассказывала тебе о них, ты сделал вид, будто не знаешь, кто это.

– Потому что к тому моменту мой план уже запустился. Понимаешь, Моник… чего ты, похоже, не улавливаешь, так это… – Лео сжал и разжал кулаки. – Я был уверен, что твой ебаный отец причинил столько боли моей нежной жене, что…

– У нее случился сердечный приступ.

– Она была настолько мягкой и доброй… моим ангелом.

У меня задрожали руки.

– То есть… ты бы убил моего отца в любом случае? Неважно, что он сделал с деньгами? Хоть бы и принес их обратно из казино?

Жестокая улыбка расползлась по лицу Лео.

– Моник, это я подстроил так, чтобы он взял ту сумку с деньгами.

– Что? – выдохнула я.

– После смерти Цзин я начал готовиться к собственной, – сказал Лео, засунув руки в карманы и окинув взглядом спальню. – Но я знал, что Восток не выдержит моего ухода. Башка Лэя была глубоко в заднице у Шанель. Если бы я исчез, «Вороны Убийцы» немедленно захватили бы все, либо дергая Лэя за ниточки, либо начав тайную войну.

На самом деле… у меня был надежный источник. Он сообщил, что Ромео и Шанель уже десять лет как разрабатывали план, как захапать Восток после моей смерти. Медленно, осторожно, но все равно это был план.