И вроде как бояться мне нечего, но все мы люди умные. Знаем: куча законов в нашей стране легко двояко трактуется, а в суде зачастую побеждает не тот, кто прав, а тот, у кого руки длиннее и много всего в загашнике припрятано: связей, власти, денег, друзей при власти и непременно хитрая жопа голова в наличии.

Поднявшись на третий этаж, окончательно расстегиваю шубу – очень уж жарко – и обозреваю коридоры, уходящие влево и вправо.

«Пожалуй, двину туда», – ступаю в тот, куда ведет интуиция. И угадываю.

– Ага, тридцать первый, тридцать второй… всё правильно, сюда. Мне тридцать пятый нужен, – бубню под нос, продвигаясь дальше и дальше и удивляясь, что кругом тишина и никого нет.

Понятно, рабочий день у большинства давно закончился – восьмой час вечера на дворе, – но неужели в этом здании только нужный мне адвокат так долго трудится?

Хотя, без разницы, даже если он один за всех трудоголик. Мне главное – его застать. А секретарь сказала, что он свободен бывает только в это время.

Дойдя до кабинета с нужной цифрой, вчитываюсь в серебристую табличку на стене справа. Убеждаюсь, что всегда занятой и вечно неуловимый А.А. Звягинцев принимает именно здесь, и коротко стучусь.

Ответ разбираю плохо. Непонятное бу-бу-бу и никакой конкретики, потому на свой страх и риск все же решаю, что это было: «Войдите», и смело толкаю дверь.

Женщина в задранном платье, распластанная по столу – первое, что бросается в глаза. Второе – широкая спина мужика, нависающего над ней.

– Саша, дьявол криворукий, я больше не могу ждать, суй скорее, – бьет по перепонкам женский нетерпеливый голос.

– Черт подери, Мила! Не видишь я стараюсь, но он не лезет! – рычит мужской.

– Да вы охренели, товарищи! – вплетаю в диалог свой третий.

ОКСАНА

Возня на столе мгновенно затихает, будто невидимый колдун, взмахивает волшебной палочкой и примораживает двоих оголодавших, превращая их в камень. Кабинет заполняет настороженная тишина и тихое гудение кулеров системного блока.

И нарушается моим тихим, практически беззвучным фырканьем.

Это ж насколько у обоих подгорало, как было невтерпёж, что даже дверь запереть не озаботились?

Бесстыжие, фу! На миг аж зависть берет. Какая страсть! Какой кураж!

Но лишь на миг… с половиночкой.

Дальше царапает недоумение.

Разлепляться они собираются? Расходиться, как нашкодившие коты, в стороны, стыдливо отводить глаза, извиняться?

И-и-и???

Но проходит секунда.

Вторая.

Горе-любовники так и не двигаются. А я так и стою на пороге. Пыхчу – жарко в шубе – и сама не знаю, чего жду.

Хотя нет, знаю. Жду, что в моей сумке каким-то чудом материализуется банка с горячим молочным супом, можно даже без лапши, которая спасет ситуацию. Она-то уж точно поможет, я проверяла. И Казаков, если что, подтвердит. Точнее, его обваренная пятая точка.

Хлоп.

Распахнутая мною дверь благодаря доводчику с глухим щелчком закрывается, и парочка моментально оживает.

– Саш, чего застыл-то? Видишь я раздвинула шире, суй, – женский голос отдает очередную команду, но на этот раз в виде шепота.

– Легко тебе говорить, Мил, у тебя пальцы тонкие и ловкие. Не чета моим, – отвечает ему мужской. – Та-а-ак… давай-давай… мля, опять не лезет!

– А ты сделай, чтобы влез, иначе я тебя не отпущу!

– Ну нихрена вы наглые! – не сдерживаю эмоций.

Небо, и о чем я только думала, когда шла взывать к совести неизвестного двуного кобеля адвоката?

Уж точно не о том, что Звягинцев А.А. окажется зеркальной копией моего блудного мужа и тоже не будет чураться иметь все, что движется, прямо на рабочем месте.

– Черт! Вы что, еще здесь? – нарушает мои гневные мысли возмущенный мужской рык. – А ну покиньте кабинет! Немедленно. Я не принимаю.

– Да я уж вижу, что вы не принимаете, – ехидничаю ему в спину. – Это вас принимают… от души и широко распахнув объятия… нижних конечностей.

Женский смешок достигает ушей параллельно с новым высокомерным заявлением:

– То, чем я занимаюсь в свое нерабочее время, вас не касается, дамочка!

Дамочка?! Я?!

Ах ты выхухоль нечёсаная!

Да мне двадцать пять только неделю назад исполнилось! Я молодая и прекрасная! А не зрелая и местами увядшая!

Недовольство распирает, как разогретый гелий шарик. Подбочениваюсь и задираю повыше подбородок, пусть даже этот противный Звягинцев А.А. ко мне не оборачивается.

– Касается или нет – вопрос спорный, господин адвокат! – цежу, нашпиговывая широкую спину гневными взглядами. – Потому что ваша секретарь мне лично назначила это время и проинформировала, что вы предупреждены.

– Черт! – снова матюгается неприятный тип. – Вы Антипенко что ли?

– Она самая.

– Мля… выйдите, Антипенко. Я вами чуть позже займусь.

– Пф-ф! – выплевываю едва втянутый в себя воздух. Был бы яд, непременно его сплюнула. Четко в цель. – Нет уж увольте мною заниматься! Без всяких низко социально ответственных типов обойдусь! Тем более, все что хотела узнать, я уже выяснила. Не зря вас мой почти бывший муженек нанял. Рыбак рыбака видит издалека. С кобелями всё аналогично!

– Чего?

Широкая спина Звягинцева А.А. дергается. Женщина под ним вскрикивает, но они так и не отлепляются друг от друга.

И только я разворачиваюсь, собираясь покинуть малоприятное общество, как женский голос меня окрикивает:

– Девушка, а вы не могли бы нам помочь?

ЧТО?

Я будто на прозрачную стену налетаю. Медленно оборачиваюсь:

– Предлагаете присоединиться? Нет уж, увольте. Я тройнички не приветствую. Старый дедовский способ: один мальчик, одна девочка – меня, знаете ли, больше устраивает.

На сим кабинет я все же покидаю.

До слуха доносится неясное бульканье, не то смех, не то рев. Отмахиваюсь.

Зря всё-таки притопала… с адекватным мужиком вышла накладка.

АЛЕКСАНДР

– О, боже, что это было? – ржет Милка, держась за живот и сгибаясь пополам.

– Чудо в перьях, – характеризую городскую сумасшедшую, застегивая ремешок часов на запястье.

Это ж надо было встрять в такую нелепую ситуацию. Еще и полную двусмысленностей. И ведь ничто не предвещало попадалова.

Но, как говорится, звезды сошлись.

Трифанова забежала ко мне после работы – заранее договаривались – и занесла документы одной своей знакомой. Или знакомой своей знакомой, я особо не вникал. Ее неиссякаемое желание помогать всем вокруг давно стало притчей во языцех.

Этот раз не был исключением.

Поздоровались. Обсудили вопрос «бедной» девочки, которая якобы бездумно подписала брачный договор и не знала, что в случае развода раньше, чем через пять лет со дня брака, она должна будет вернуть мужу все драгоценности, которые тот ей подарил. А подарил мужик немало, как я понял. Лямов на десять или около. И теперь, узнав нюансы, молодая супруга «одумалась» и решила всё отыграть назад, но муж уже закусил удила…

Я обещал глянуть контракт и поделиться мыслями, хотя по чесноку юную хитрозадую девицу совсем не жалел. В девятнадцать за пятидесятисемилетнего плейбоя она явно выходила не по любви.

Дальше переключились на обсуждение дел Пашки. Тут я вспомнил, что брательник просил передать Милке крепкие объятия при встрече. Трифанова чем-то там по учебе мелкому сильно помогла – тот аж пищал от счастья. Ну и подошел, чтоб шуточно троюродную сестрицу обнять.

А эта красотка, модница неугомонная, снова в свои сапожищи на шпильках вырядилась. Пока болтали, с них снег растаял и в лужицу у ног натек. Ну Мила и оступилась.

Стала заваливаться на стол. Я ее ловить…

Не очень удачно.

Вернее, пипец, как неудачно.

Оба спикировали на стол. При этом я еще умудрился ремешком наручных часов зацепить подол ее нового вязаного платья-лапши. Да так основательно, что дерни рукой, чтоб освободиться – порву плетение нахрен и оставлю приличную дырень на видном месте.