Он медленно качает головой.

– Я тебе не верю.

— Прекрасно, — отзываюсь саркастически, закрывая глаза на его взгляд. — Вот только мне все равно.

Я сажусь за рабочий стол, но не выдерживаю напряжения, и через минуту встаю. Подхожу к окну, опершись на подоконник.

– Ты был прав, – говорю я, глядя на него. – Я просто пыталась обкрутить тебя вокруг пальца.

Блейк стоит обескураженный, но не двигается с места. Он смотрит на меня с недоверием, словно проникая в мою голову.

– Ты чего-то боишься, – произносит он, и в его голосе звучит страшная проницательность. — Что ты боишься, Элайна?

Я выпрямляюсь, сжав кулаки.

– Ничего, – быстро отвечаю я, отвернувшись. – Ты ошибся.

- Элайна, - его голос становится ближе. Я чувствую его присутствие рядом.

Сердце сжимается, когда он произносит мое имя. 'Я продолжаю смотреть в окно, но его слова резонируют во мне, заставляя все внутри дрожать. Он пытается заглянуть в глубину, туда, где я тщательно прячу правду.

– Кто для тебя этот мужчина? – вдруг спрашивает он, и я чувствую, как холод пробегает по моему позвоночнику.

Я молчу.

– Ты такая холодная, – продолжает он с тоской в ​​голосе. – Я сделал тебе больно, это правда. Но двадцатидвухлетние девушки так не меняются. Они не превращаются в тех, у кого в глазах такая пустота. Что-то не так, Элайна.

Он осматривает кабинет, словно в поисках ответа, и вдруг замечает фотографию на столе. Поднимает ее. Его брови немного сдвигаются, когда он смотрит на нее.

- Это же твой отец, - говорит он тихо, с ноткой непонимания, сводя на меня взгляд.

Не могу больше. Всхлип вырывается из груди, и я снова отворачиваюсь к окну. Слезы уже подступают к глазам, и я чувствую, что вот-вот потеряю контроль.

Я слышу, как Блейк ставит фотографию обратно на стол и медленно подходит ко мне. Его руки осторожно касаются моих плеч, а затем резко разворачивают, срывая с губ еще один всхлип.

– Что произошло, Элайна? – его голос пронизывает меня насквозь.

Слезы хлынули по щекам, как по команде, и я ломаюсь, чувствуя, что не могу больше сдерживаться.

Я вижу, как она мгновенно ломается. Это происходит внезапно, на лице ее образуется трещина и эмоции прорываются наружу. Губы дрожат от слез, а потом, не выдержав, она выдыхает:

– Отец умер.

Ее ответ как удар. Я поражен. Отец… умер? Я не знаю, что сказать. Мы стоим в тишине, и единственное, что овладевает моим сознанием – шок. И я обнимаю ее. Делаю шаг вперед и не раздумывая, прижимаю ее к себе. Она не сопротивляется. Ее тело поддается моим рукам, словно падает. Она плачет, ее лицо прижато к моей груди, плечи вздрагивают от всхлипов. Я чувствую, как она дает волю своим эмоциям, как слезы выходят с болью, которую она так долго прятала внутри. Элайна постепенно расслабляется, она отдается чувствам и я просто держу ее, крепко, по-мужски. Ее плач медленно затихает, она успокаивается, но я все еще не отпускаю ее. Моя рука мягко скользит по ее затылку, успокаивая. Мы молчим, пока всхлипы постепенно не становятся тише, и она начинает немного отстраняться. Я разжимаю руки, позволяя ей отодвинуться. Элайна вытирает слезы ребрами пальцев, отодвигаясь.

– Что произошло? – Мой голос тихий, осторожный.

– Это была авария, – Элайна говорит это сухо, словно пытается быть сильной. — Тот, кто врезался в него, был пьян. Но его оправдали. Этот подлец на свободе, а я даже не знаю, кто он.

Говоря это, она перестает смотреть на меня, отворачивается, вытирая остатки слез и снова возвращаясь к столу, занимает себя бумагами, словно все это не имеет значения. Как будто бы можно спрятаться за рутиной.

— Извини, но мне нужно работать, — голос ее снова стал холодным, словно защитная броня снова заняла свое место.

Я все еще стою на месте, не зная, как реагировать. Логика подсказывает, что мне нужно уйти, дать ей пространство, но что-то внутри меня не позволяет это сделать. Я чувствую, что не могу просто так бросить ее. Тут в дверь кабинета стучат, и девушка слегка приоткрывает ее, выглядывая внутрь.

— Простите, что беспокою. Элайна, там твоя мама звонит, – девушка показывает на телефон в руке, – говорит, что не может дозвониться на мобильный. Что-то срочное.

Элайна сразу бросается в свою сумку, вытаскивая из нее телефон. Она торопливо щелкает по экрану, и я не могу не заметить тревогу на ее лице.

– Черт, – ругается она, потом поднимает взгляд на девушку, пытаясь натянуть на себя слабую улыбку. – Спасибо, Кейт.

Девушка кивает и выходит, прикрыв за собой дверь. Элайна судорожно ищет в сумке зарядное устройство, находит его и сразу втыкает в розетку, подключая телефон. Я молча наблюдаю за ее действиями.

– Разрядился? - спрашиваю.

Она кивает, все еще копошась с телефоном.

– Нет, просто глючит. Такое бывает иногда, – произносит она, не отвлекаясь.

Телефон наконец включается, и она набирает номер матери. Я слышу отрывки разговора.

– Мам, не волнуйся… я сейчас приеду, – голос Элайны становится более мягким, нежным. Ее мать что-то отвечает, и хотя я не слышу слов, понимаю по тону, что она взволнована. – Не волнуйся, я возьму отгул… нет, начальник не будет против, – она снова пытается ее успокоить, но я понимаю, что Элайна лукавит, чтобы не беспокоить мать.

Она заканчивает разговор, быстро собирает свои вещи, бросает их в сумку, на ходу набрасывая пальто. Я не могу просто стоять в стороне.

- Я могу чем-нибудь помочь? - спрашиваю.

Она качает головой, устало глядя на меня.

– Нет, все нормально.

Но я не отступаю, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля. Я хочу быть рядом.

– Давай я тебя хоть отвезу, – предлагаю тихо, без нажима. - Обещаю, давить не буду.

Элайна на мгновение останавливается, словно раздумывая. Она смотрит на меня с сомнением, но ее усталость и бессилие одерживают верх.

- Ладно... - кивает она, неохотно соглашаясь.

Я вижу, что ее решение продиктовано скорее истощением, чем доверием. Элайна выходит за дверь, а я продолжаю стоять. Она останавливается, схватившись за ручку двери и держа в руке ключ, ждет, когда я выйду. Через несколько секунд я шагаю и выхожу за ней. Элайна закрывает дверь и, не оглядываясь, идет вперед. Я на миг задерживаюсь, глядя ей вслед, а потом медленно иду за ней.

Я забегаю в квартиру, словно вихрь, сердце так и норовит вырваться из груди. Не разувшись, влетаю стрелой в гостиную.

- Мама, мамочка! – восклицаю, чуть не срываясь на крик.

Мама лежит на диване, бледная, почти неподвижная. На полу рядом с ней разбросаны таблетки, а перевернутый стакан оставил лужицу воды. Я сразу бросаюсь к ней, опускаюсь на колени и поднимаю ее в сидячее положение.

— Сейчас, мам, сейчас, — говорю тихо, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Я поднимаю стакан и ставлю его на стол, потом бегу на кухню за новым. Набираю воды, чуть не расплескав все на обратном пути, потом быстро перебираю таблетки, пытаясь найти нужные. Руки дрожат, словно у старика. Найдя, осторожно кладу матери в рот и помогаю запить.

- Сейчас станет легче, - говорю, придерживая ее голову, пока она проглатывает и переводит дыхание.

Я рядом, стою на коленях перед диваном, даже не успела разуться и снять верхнюю одежду. Мама тяжело дышит, но постепенно дыхание выравнивается, ее глаза блестят от слез.

— Прости меня, доченька, — еле слышно шепчет она, качая головой. — Сорвала тебя с работы... нечего тебе делать, как за старухой своей смотреть.

— Ну ты что, мама, — тихо отвечаю, садясь рядом с ней. – Что ты такое говоришь?

— Я телефон потеряла… — говорит она, совсем как ребенок, виновато так, оглядываясь по сторонам. – Он был где-то здесь, но я не смогла до него добраться. Ты наверняка взволновалась вся, пока ехала.

Я вспоминаю, как металась в панике, не получая ответа на звонки, но вслух этого не говорю, стараюсь успокоить маму.