Тихие шаги мамы возвращают меня в реальность. Она садится рядом, и я не могу сдержать слезы. Склоняю голову ей на плечо.

– Я скучаю по нему, – шепчу я тихо, слезы текут по щекам.

Мама обнимает меня, крепко прижимая, как в детстве.

- Я тоже, дочка, - отвечает она с такой же тихой грустью.

Я еще сильнее обнимаю ее, чувствуя тепло и поддержку. Мы сидим так несколько минут, и мир вокруг кажется таким далеким и тихим. Он словно медленно отдаляется, оставляя нас наедине с болью и воспоминаниями.

Я мчусь по дороге, не замечая светофоров и знаков. Руки сжимают руль так, что косточки белеют, и я чувствую, как гнев бушует внутри, растекаясь по венам. Мой разум снова и снова возвращается к единому образу – ее плоский живот, ее ледяные губы, ее бесстрастные глаза. Еще один удар по рулю. Сперва один. Потом снова. Еще.

Дьявол! Что с ней произошло? Как? Люди так не меняются. Кто или что могло превратить Элайну ту, которая она стала? Неужели это все я? Эта мысль засела, как заноза, не давая покоя. Боль, пронизавшая меня в тот момент, когда она сказала, что сделала аборт, расползается по телу, и я не могу найти точек опоры, чтобы удержаться. Я всегда знал ее, знал ее сияющий взгляд, ее кокетливую улыбку. Но Элайна, стоявшая передо мной сегодня, была чужой.

Приезжаю домой. Сегодня я один. Прекрасно. Я захожу в дом, направляюсь в бар и вытаскиваю первую бутылку. Сквозь мутное сознание не сильно важно, что это. Наливаю себе, стоя у барной стойки. Раз-два — и стакан уже пуст. Алкоголь обжигает горло, но мне плевать.

Перед глазами снова выныривает ее лицо, ее голос, произносящий это проклятое слово «аборт». Мой кулак сжимается, ревность, как яд, растекается по венам. Кто этот мужчина, который был рядом с ней? Кто теперь занимает принадлежащее мне место? Я чувствую, как агрессия накатывает все сильнее. Сколько мужчин были готовы упасть к ее ногам, а она выбрала меня. Как же я мог так ошибиться?

"Посмотри, в кого ты ее превратил, Блейк".

Эта мысль как черное облако, я не знаю, откуда она вынырнула и что значит. Или знаю?

Элайна изменилась. Я вижу это, но сам себе не могу признаться. Когда мы познакомились, она была другой — более яркой, эффектной, желанной, а теперь... Что с ней стало? Я видел ее женскую силу, ее упорство, но разве такая девушка добивалась бы так долго взаимности от меня, если со своими данными и уверенностью могла бы давно получить любого другого мужчину? Эта девушка всегда знала себе цену, невзирая на то, что так легко вступала в связь с мужчинами. А сейчас как небо и земля. И это ты, ты довел ее до того состояния, — поднимается откуда-то изнутри едкий голос.

Все смешивается в голове, и это становится почти невыносимым. А все оказалось куда более проще: она действительно не лгала и все это было правдой. И о чувствах, и о ребенке. Разве такая как Элайна так долго требовала бы моей симпатии, взаимности? Другая бы давно сделала аборт и переключилась на другого. Но не она. Не она.

Второй стакан. Выпив, я смотрю на него, прокручиваю в руке... и швыряю изо всех сил в стену. Стекло разлетается обломками, звук на мгновение заглушает мою внутреннюю бурю, но ненадолго. Следом летит все, что попадается под руку. Столик, диван, - следом трещит по швам шкаф. Рядом со мной раздается невероятный грохот. Пол подо мной отзывается жутким гулом, в ушах стоит непонятный треск и звон бьющегося стекла. Картины на полу, хруст обломков под ногами. Я останавливаюсь, потрясенный звуком руины.

– Папа? - раздается сзади, и я замираю.

Мой взгляд медленно поднимается. Я оборачиваюсь. На пороге стоит Сара, ее глаза открыты от ужаса, на лице написан шок.

Черт..

- Ты же должна была остаться на ночевку у подруги, - мой голос звучит грубо, я не могу сейчас собраться. Ее здесь не должно быть.

— Вечеринку перенесли... у Беллы заболела мама, — Сара объясняет это дрожащим голосом, но ее взгляд не отрывается от меня, она слишком испугана. — Что случилось?

- Иди к себе, - рычу я. Она не должна знать. Не должно видеть меня таким.

— Но, папа... — Сара пытается что-то сказать, но я обрываю ее, не сдерживаясь:

– Я сказал, иди в комнату! — Слова взлетают, как гром. Кажется, стены дома дрогнули вместе с моим криком.

Сара замолкает. Она смотрит на меня несколько секунд, ее губа дрожит, а в глазах мелькает обида. Она резко оборачивается и, сорвавшись с места, бежит к себе. Ее дверь громко захлопывается, а я слышу короткий, приглушенный всхлип.

Закрываю глаза, зажав пальцами переносицу. Черт…

***

Я стою перед дверью Сары и стучу снова. Она уже несколько минут не отвечает, но я не могу просто уйти.

- Сара, открой, - говорю я, стараясь держать голос спокойным. В ответ – тишина. Я стучу сильнее. – Сара, не заставляй меня использовать запасные ключи. Открой дверь, обещаю, я больше не буду кричать на тебя.

Несколько секунд тишины, а потом я слышу, как она медленно подходит к двери. Щелчок замка — и дверь приоткрывается. Сара стоит на пороге. Наши взгляды встречаются. Она выглядит подавленной, грустной, но не злой. Даже не обиженной. Просто усталой.

Она молча отходит в сторону, пропуская меня внутрь. Я захожу и сажусь на кровать рядом с ней, откидывая лацкан пиджака. Сижу в тишине, не зная, как начать.

– Прости меня, – наконец говорю. — У папы просто был плохой день.

– Плохой день? – Сара фыркает, немного улыбнувшись. – Серьезно, папа? Ты хоть когда-то крушил мебель из-за плохого дня?

Я улыбаюсь в ответ, но все равно ловлю ее взгляд.

- Так ты не обижаешься на меня?

Она отмахивается, словно это пустяк.

— Ой, да ладно тебе, пап. Ты меня, конечно, напугал, но нет, я не обижаюсь.

Я тихо вздыхаю, чувствуя, как напряжение отпускает. Осторожно обнимаю ее и целую в лоб.

– Извини. Я не должен был на тебя кричать.

Сара, кажется, расслабляется в моих руках, но что-то в ее взгляде не дает мне покоя. Она все еще выглядит расстроенной, не столько из-за того, что произошло между нами, а из-за чего-то другого. Я наклоняюсь ближе и мягко спрашиваю:

- У тебя все хорошо? Ты выглядишь слишком подавленной как для той, на кого просто накричал отец.

Сара пожимает плечами и опускает голову.

– Да… на самом деле… мы с Беллой поссорились, – наконец признается она. — И все из-за какой-то чепухи. Глупой, бессмысленной чепухи. Я не хотела, а теперь… теперь не знаю, как исправить все.

Я смотрю на нее и чувствую, как мои мысли о сегодняшнем дне вдруг отходят на второй план. Сейчас моя дочь важнее. Я провожу ладонью по ее волосам, позволяя себе быть просто отцом.

— Знаешь, иногда пустяки кажутся огромными, когда на них смотришь сразу после ссоры. Но со временем все уляжется. Главное, что вы обе это знаете. Поговори с ней, извинись, и все будет хорошо.

Она кивает, немного улыбаясь, но глаза ее все еще грустные.

- Ложись спать, ладно?

- Угу, - тихо отвечает она, и я целую ее в макушку, чувствуя, как она расслабляется.

Несколько поцелуев, и я чувствую, как мое сердце сжимается от любви к ней. Как бы сложно ни было, я должен лучше контролировать себя ради нее. Ее безопасность и покой – это все, что имеет значение. Отодвигаюсь, заглядывая в ее глаза.

— Спокойной ночи, — шепчу ей.

Я встаю и направляюсь к двери.

— Спокойной ночи, папа,— летит мне вслед и я выхожу, прикрывая за собой дверь.

Я прижимаюсь спиной к машине, бросив взгляд на часы. Сколько времени прошло? Пять минут? Десять? Двадцать? Прохожие мелькают мимо — кто-то тянет за руку ребенка, кто-то разговаривает с коллегами, заходя в здание. Я жду ее. Элайна должна вот-вот прийти. Глаза автоматически ищут ее среди людей.

А вот и она. Наклонившись к окну такси, говорит что-то водителю, затем закрывает дверь и выпрямляется. Пальто расстегнуто, ветер едва треплет ее волосы. Она такая грациозная, на каблуках, как и всегда, но что-то изменилось. Я не могу избавиться от этого ощущения.