— Кстати, ты уже записалась на УЗИ? - спросила меня Ким, когда мы сидели за уютным столиком у окна, обсуждая детали праздника. Вопрос был таким неожиданным, что я невольно вздрогнула.

— Эм… ещё нет, — ответила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Эл, ты ведь уже должна, — мягко продолжила Ким, но в ее тоне появилась тревога. — Ты же в порядке?

— Всё хорошо, Ким. Слушай, тут такое дело, - осторожно начала я, пытаясь озвучить это как можно мягче. - Я не приду на праздник. У меня в последнее время не самые лучшие дни, а лишние переживания мне ни к чему. Прости.

— Эл… Блейка не будет.

- Что? - переспросила я.

- Блейка не будет, он не придет, - Ким внимательно на меня смотрела. - Ты ведь из-за него так, да?

Проницательность в её голосе зацепила что-то внутри, и я сглотнула, на миг уведя глаза.

- Но почему? - недоумевала я. - Он ведь лучший друг Кейна.

- У него какая-то важная конференция в соседнем городе. Кейн тоже должен был присутствовать, но Блейк как-то вырулил ситуацию, взял все на себя.

Я кивнула и отвела глаза, чувствуя, как щеки чуть теплеют, а грудь наполняет странная, непонятная мне тоска.

- Понятно...

Ким мне ничего больше на это не сказала, но ее беспокойный взгляд и то, как она тепло сжала мою руку своей, окончательно меня размягчили. Она крепко обняла меня, а затем наш разговор постепенно вернулся к вопросам праздника. Ким... Помню, как после смерти отца она не отходила от меня ни на шаг. Если бы не она и мама, даже не представляю, как бы я справлялась. Она мне дорога, и я точно знаю, что так же дорога ей.

Когда я вернулась домой, уже начало смеркаться. На кухне горел свет и оттуда доносился аромат тушёного мяса.

— Ты уже вернулась? — мама выглянула из-за двери, вытирая руки кухонным полотенцем. — Как прошла встреча с Ким?

— Хорошо, — я поставила сумку на стул и устало присела. — Они с Кейном решили пригласить только самых близких, ничего громкого.

Мама улыбнулась.

— Это так похоже на Ким. Уютно, душевно. Она всегда была такой.

Я кивнула, глядя на свои руки.

— Ты знаешь, она для нас как родная. Замужество пошло ей на пользу. Она выглядит такой счастливой, — мама подошла ближе, присев напротив. — Чего не могу сказать за тебя.

— О чем ты? — я подняла взгляд.

- Ох, Элайна...

Её слова, такие простые и сожалеющие, разом разбили мою защиту. Я так старалась делать вид, что все хорошо, и что он больше не волнует меня. Я так пыталась убедить в этом саму себя, что не заметила, когда моя выработанная броня треснула, обнажив то, что я так бы хотела скрыть. Где-то на задворках разума я понимала, что она имеет в виду, кого. Но говорить о Блейке все еще слишком больно, как и признавать то, что чувства мои никуда не ушли. Я опустила руки на округлый живот и погладила его, чувствуя как под ним бьется беззащитная жизнь, которую я, не думала, что смогу, но полюбила всем сердцем.

— Я... Я не знаю, что мне делать дальше, мама, — честно выдохнула я и посмотрела на нее, чувствуя, как слёзы начинают подступать. - Ты меня осуждаешь?

- Ну что ты, милая. Я горжусь тобой. Горжусь, что ты сохранила его, несмотря на то, как с тобой повелся его отец.

Мама подошла ближе, обняла меня, и я почувствовала её тепло.

— Знаешь, твой отец... Он всегда говорил, что главное — это чтобы ты была счастлива. И мне больно смотреть, как ты страдаешь. Знай, что бы ты ни выбрала, я всегда буду на твоей стороне.

Слёзы потекли по щекам, и я не могла их сдержать.

- Я так боюсь, что он снова сделает мне больно, - проскулила я, не в силах сдержать свои чувства.

- Я знаю, милая. Я знаю.

Мама обняла меня крепче и наверное, это то, что мне было так необходимо. Боль от безответной любви все еще слишком свежа, и хотя она не сравнится с той потерей, которую я пережила, потеряв отца, я все еще не научилась с ней справляться. Я знала, что больше не принадлежу одной себе и теперь мне надо быть осторожней с эмоциями, чтобы не вредить малышу, но иногда это было сильнее меня. Мы стояли так, в объятиях друг друга до тех пор, пока не зазвонил телефон. Резко выдернув из момента, в котором я почти утонула. Мелодия вдруг разорвала тишину, и я выскользнула из маминых объятий, чтобы посмотреть на экран. На дисплее высвечивалось имя "Марк".

Захожу в кабинет, сбрасываю ключи на стол, снимаю пальто и вешаю его на спинку стула. Затем подхожу к окну и поднимаю жалюзи. Яркий утренний свет наполняет помещение, вырисовывая на полу длинные тени от мебели. Каблуки моих туфель глухо стучат по полу, отражаясь приглушённым эхом от стен.

Вокруг тихо. Даже Кейт ещё нет в приемной, а начальник и вовсе уехал в командировку на два дня. Я пришла раньше времени, хотя быть может, это время так медленно тянется. Этой ночью мне плохо спалось, мысли переполняли голову, не давая ни минуты покоя.

Я опираюсь на край стола, чувствуя, как тишина кабинета давит. Хочется чем-то себя занять, но всё кажется неважным, второстепенным. И вдруг я вздрагиваю от мягкого стука. Вскидываю голову и вижу Марка, стоящего на пороге моего кабинета. Он опирается плечом на дверной косяк и стучит костяшками пальцев.

— Доброе утро, — говорит он. Голос звучит спокойно, но почему-то вызывает внутреннее напряжение. — Можно?

Я киваю, чувствуя лёгкую растерянность.

Он медленно входит, осматривая кабинет. Его шаги неторопливы, почти бесшумны. Я слежу за ним, чувствуя, как мои плечи напряжены, а руки невольно сжимаются. Чо это со мной? Он идёт по периметру, словно зверь, обходящий свою добычу.

— Я звонил тебе, — вдруг произносит он приглушенным звуком.

— Я не слышала, — отвечаю я, пытаясь скрыть невесть откуда взявшуюся нервозность.

— Три раза, — уточняет он, останавливаясь напротив окна и глядя на улицу.

— Я тебе написала, — говорю, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Марк оборачивается ко мне, его взгляд тяжёлый, почти изучающий. Это заставляет меня невольно встряхнуть головой, пытаясь развеять наваждение.

— Да, и ты написала, что тебе нужно подумать. — Его голос звучит чуть мягче, но в нём сквозит недоумение. — Я не понимаю, у нас же всё вроде было хорошо. Я что-то сделал не так, Элайна?

Голос его вмиг становится жестче и я невольно напрягаюсь еще больше, чувствуя странную опасность. Я открываю рот, чтобы ответить, но слова сами застревают в горле. Лицо Марка вдруг искривляет гримаса.

— Кажется, я все понял. Это всё из-за Блейка. И того, что он сказал обо мне. Тебе же это не даёт покоя, да? — Его голос звучит уверенно, и я чувствую, как моё сердце пропускает удар. — Элайна, пойми, он просто пытается тебя запутать. Ты задела его эго, вот и всё. Не позволяй ему манипулировать тобой. Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда.

Он делает шаг ближе, а затем ещё один. Я чувствую, как стены будто начинают сужаться. Его голос становится мягким, словно шёлковая ткань, обволакивая меня. Когда его руки ложатся мне на плечи, я невольно вздрагиваю, но не отстраняюсь. Он гладит мои плечи, и его прикосновения такие лёгкие, успокаивающие. Я делаю глубокий вдох, и напряжение медленно уходит. Когда он привлекает меня в свои объятия, я утыкаюсь щекой в его грудь. Глаза наполняются слезами, которые я уже не могу сдерживать.

— Прости, — шепчу я, кутаясь крепче в его объятия. И как только я могла засомневаться? Что на меня нашло? — Прости, я не хотела...

— Ничего, — отвечает он мягко, его руки обнимают меня крепче, поглаживая по спине.

Я чувствую, как эмоции поднимаются в груди. Напряжение, которое держало меня последние дни, немного растворяется.

— Только давай договоримся, — говорит он, его голос остаётся мягким, но в нём звучит уверенность. — Если что-то не так, будем сразу говорить об этом, ладно?

— Договорились, — киваю я, отстраняясь и вытирая слёзы ладонью.

Я сглатываю, собираясь с мыслями, а затем говорю: