— А теперь, — врач нажимает на кнопку, — вы услышите его сердцебиение.

Комната наполняется быстрым, ритмичным стуком. У меня перехватывает дыхание, а из глаз начинают течь слёзы.

Врач объясняет, что всё в порядке, малыш развивается хорошо. Я чувствую, как меня охватывает неизмеримый трепет. Затем она аккуратно убирает гель, вытирая кожу мягкой салфеткой. Все это время притихший Блейк молча наблюдал, словно заколдованный. Я поворачиваю к нему голову и тихо спрашиваю, едва сдерживая благоговейный трепет в голосе:

- Что скажешь?

Блейк медленно, словно с трудом отрывает глаза от экрана, которой уже погас и смотрит на меня долгим, бездонным взглядом. Он медленно наклоняется ко мне, остановившись прямо перед моими губами. Секунда-вторая.

- Я люблю тебя, Элайна Эмерз, - вдруг произносит он низким голосом мне в губы, и кажется, только после этого время возобновило свое движение. У меня вмиг перехватывает дыхание, он сглатывает, глядя на мой рот, легонько чмокает в губы, словно благодаря, и вдруг совершенно неожиданно для меня меняет направление, склоняясь ниже. Его ладонь мягко ложится на мой живот.

— Привет, малыш, — говорит он тихо, и я чувствую, как он целует мой живот. Дыхание вырывается из меня одним потоком и легкие вновь начинают работать, а сердце вдруг взрывается таким трепетом и любовью, что мне трудно дышать от счастья.

Когда мы выходим из кабинета, я ещё не до конца осознаю, что только что произошло. Даже не помню, как попрощалась с врачом, и что она мне говорила. Я оглушена шоком, трепетом и счастьем одновременно. В голове кружится, ничего такого, просто от переизбытка эмоций. Блейк идёт рядом, его лицо умиротворённое.

Мимо нас проходит какая-то пара, мужчина с беременной девушкой. Он мельком бросает взгляд на меня, скользнув оценивающим взором с ног до головы. Я едва это замечаю, и уже благополучно забыла, но Блейк — нет.

Он красноречиво хмыкает, повернувшись вслед за этим мужчиной, и его рот кривится в усмешке.

— За тобой оборачивается каждый второй мужчина, если не каждый, — говорит он, и я останавливаюсь в коридоре, в замешательстве повернув голову. Действительно, этот мужчина обернулся, бросив на меня еще один взгляд.

Я удивлённо смотрю на Блейка.

— И только я умудрился проворонить такое счастье, - продолжает он, но вразрез словам на его лице играет слабая искренняя улыбка, когда он заправляет прядь волос мне за ухо. - Слепой идиот. Чем я только думал, теряя такую, как ты?

— Какую такую? — непонимающе спрашиваю, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.

Блейк делает шаг ближе и чуть наклоняется, его глаза становятся мягкими, почти нежными, и смотрят прямо в мои.

— Бесценную, — выпаливает он, а затем целует меня.

Шесть месяцев спустя

Блейк

Больничный коридор кажется бесконечным. Я стою у окна, опершись руками на подоконник, пытаясь унять дрожь в теле. Пальцы непроизвольно сжимаются, ногти царапают холодную поверхность. Я никогда не считал себя слабаком, но сейчас чувствую себя беспомощным. Каждое сердцебиение эхом отдаётся в ушах, каждую секунду я вслушиваюсь, не распахнётся ли дверь и не выйдет ли врач.

Часы тикают невыносимо медленно. Я даже не знаю, что там происходит, и это сводит меня с ума.

Вдруг откуда-то издалека резко звучит голос:

— Блейк!

Я оборачиваюсь и вижу Кейна. Он сияет как новогодняя ёлка, глаза горят счастьем, а в улыбке читается такая гордость, будто он только что спас мир. Он быстрым шагом приближается ко мне.

— Ну, как? — спрашиваю, хотя и без слов ясно, что у него хорошие новости.

— У нас девочка, — Кейн почти смеётся, не сдерживая эмоций. — Ты не представляешь, Блейк, как это… Держать её на руках — это… Это что-то невероятное.

Он говорит, а я слушаю его, размышляя. Этот сильный, уверенный в себе мужчина сейчас похож на мальчишку, который только что получил свой самый заветный подарок.

— Как Кимберли? — спрашиваю, чтобы хоть как-то отвлечься от собственных переживаний.

— Потихоньку отходит, — отвечает он. Я киваю.

Внезапно Кейн внимательно смотрит на меня, будто только сейчас замечая, как я напряжён.

— Как там Элайна?

Я качаю головой, сжимая зубы.

— Она там уже пятый час... Мне кажется, что-то не так, но мне ничего не говорят.

Кейн кладёт руку мне на плечо.

— Не переживай, дружище. Всё будет хорошо.

Его слова словно должны меня успокоить, но я всё ещё стою, как на иголках. И вдруг дверь распахивается и оттуда показывается врач.

— Родила, — всего одно слово, но оно нахрен вышибает из меня дух.

На секунду воздух вылетает из моей груди, словно меня ударили. Кейн обнимает меня по-братски, крепко, тепло, но я едва ли способен ответить. Всё внутри дрожит.

— Давай, они тебя ждут, — произносит Кейн, и это слово. Они . Это осознание словно разрывает меня изнутри.

Он отстраняется, хлопает меня по плечу и добавляет с хитрой улыбкой:

— Скоро ты всё сам поймёшь.

Я смотрю на него, как загипнотизированный, пока за ним не приходит медсестра, сообщая, что Ким хочет его видеть.

— Давай, дружище, она ждет тебя, — произносит он на прощание, и его слова словно толкают меня вперёд.

Я захожу в палату, сердце бьётся так, будто готово выпрыгнуть из груди.

Элайна лежит на кровати, волосы растрёпаны, лицо уставшее, но в глазах светится счастье. Она держит на руках крошечный свёрток и, едва заметив меня, улыбается.

— А вот и наш папа, сынок, — говорит она, глядя на малыша.

Папа. У меня сын. Эти слова пронзают меня насквозь, заставляют защемить в груди.

Я подхожу ближе, ноги будто ватные, и присаживаюсь рядом.

— Он... У нас сын? — спрашиваю шёпотом, словно не верю.

Элайна смеётся, устало, но счастливо.

— Да, Блейк.

Я осторожно беру сына на руки, словно он сделан из хрусталя. Такой маленький, такой беззащитный. Его крошечные пальчики сжимаются в кулачки, а личико — совершенство.

— Привет, сынок, — шепчу я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

Я никогда не думал, что буду плакать. Я, в жизни не проронивший ни одной слезинки, сейчас сижу и мать его, едва сдерживаю трепет, что заливает грудь. Но этот момент слишком велик, он повсюду, его слишком много, чтобы удержаться… Кто бы мог подумать. Непоколебимый Блейк Морис, всегда сдержанный и серьезный, который больше всего на свете уважает чистый холодный разум, никак не идущий рядом с чувствами, но только не здесь… Не с ней.

***

Чуть позже в палату ворвалась мама Элайны. Она плачет от счастья, бросаясь нас поздравлять, затем целует внука. Сара тоже здесь. Она зачарованно смотрит на малыша и даже держит его на руках с разрешения Элайны.

— Осторожно, — бормочу я, но Элайна кладёт руку мне на плечо, успокаивая.

— Она справится.

Вечером появляется и Алекс с букетом цветов. Элайна радостно принимает его, а я, на удивление, совершенно не ревную. Не хочу казаться напыщенным самоуверенным мудаком, но все-таки он мне не ровня. Алекс стал ей хорошим другом, и я давно это понял, поэтому не возражаю. Ну а Марк? Он там, где ему и место — за решёткой. А вот начальник Элайны Картер больше не угрожает её карьере, я бы сказал даже наоборот, ведь её колонка популярна как никогда. Элайна нашла себя, и я горжусь ею.

Поздним вечером, когда вся больница уже засыпает, мы с Элайной наконец остаемся одни в палате с нашим сыном. Сидя на кровати, я смотрю на неё и нашего ребенка. Теперь мы семья. Это счастье. Настоящее. И оно — моё.

Судьба дала мне второй шанс. И черт подери, на этот раз я всё сделаю правильно.

***

Элайна

Наконец-то мы с Блейком одни. Непривычная тишина, будто даже стены вокруг дремлют. Мягкий свет ночника освещает комнату.

Я держу малыша на руках, он уснул, укутанный в мягкий плед. Его маленькие ресницы трепещут во сне, лицо кажется таким спокойным, что у меня в душе разливается нежность. Блейк сидит рядом, чуть наклонившись к нам. Он не сводит глаз с сына, его пальцы осторожно касаются крошечной ручки малыша.