Торн недовольно покачал головой, выдавая усталость, — Возражаю, Ваша Честь. Это абсурд.

— Отклонено, — ответил Уорц, — Я предоставляю прокурору такую же свободу действий, как и вам.

Страйкер взглянула на Торна, как бы понимая, что он в ловушке, и продолжила, — Суть обоснованных сомнений заключается в их обоснованности. Отвлекающие вопросы и нелепые предположения защиты далеки от рациональных. Адвокат размахивает термином «сомнение», как если бы это была волшебная пыльца, способная заставить улики испариться.

Страйкер сделала паузу, прежде чем продолжить, — Это момент в судебном процессе, когда прокурор обычно рассматривает все ключевые доказательства и объясняет, как они взаимосвязаны. Но, на мой взгляд, вам не нужно это повторять. Дело настолько простое, что я могу выразить его одной фразой, «Бедняк решил, что сможет выудить состояние у богача, не понимая, насколько безжалостен этот богач».

Она подошла к присяжным и тихо произнесла, — Ленни Лерман не понимал, на что способен Зико Слейд. Но вы это знаете. Вы это понимаете, потому что видели фотографию его изуродованного тела — образ, который никто из нас не забудет — образ, который подтверждает ваш долг признать этого человека виновным в преднамеренном убийстве.

Когда Мадлен вернулась домой из Центра кризисного психического здоровья, Гурни уже дважды пересмотрел видеозапись судебного разбирательства, дойдя до окончательного вердикта присяжных, виновен в убийстве первой степени.

Переодевшись, Мадлен поинтересовалась курами. Не желая признаваться, что забыла о них, Гурни надел куртку, взял мешок с кормом из подсобного помещения и, пробираясь через пронизывающий ветер, пошел к курятнику.

Пять кур клевали рассыпанную дробленую кукурузу на огороженном участке. Войдя в курятник, Гурни убедился, что там довольно чисто, в воздухе чувствовался запах соломы, разбросанной по полу и в гнездах. Он нашел два свежих коричневых яйца и убрал их в карманы. Затем наполнил кормушки и проверил поилку, которая была наполовину полной и требовала заполнения не раньше, чем через день—два. Вернувшись в дом, он положил яйца на кухонный островок, где Мадлен промывала салат в дуршлаге.

— Я думала, сначала займемся салатом, — заметила она, вытирая его бумажными полотенцами, — Что, все в порядке?

— Да, все хорошо.

— Ты накрывай на стол, а я сделаю заправку.

— Он убрал со стола две книги, которые она читала — одну о истории виолончели и другую о жизни улиток — чтобы освободить место для посуды.

Когда салаты были почти готовы, Мадлен задала вопрос, который Гурни и ожидал, что он думает о суде?

Он положил вилку на край тарелки, — С точки зрения обвинения впечатляюще. Доказательства против Слейда были неопровержимыми, за исключением нескольких незначительных моментов. Защита не смогла их опровергнуть. Более того, официальной защиты даже не было.

— Есть ли шанс на апелляцию?

— Гурни покачал головой, — Я даже удивлён, что дело дошло до суда. Такие дела с однобокой доказательной базой обычно заканчиваются признанием вины в обмен на смягчение, — Ему хотелось позвонить адвокату Слейда и уточнить этот момент.

Мадлен нахмурилась и проткнула вилку в виноградину.

— Если бы у адвоката были доказательства, — продолжал Гурни, — я не понимаю, почему он их не представил.

— Если тебе так интересно, то почему бы тебе самому не позвонить и не уточнить?, — ответила она с лёгким напряжением в голосе. Вскоре она встала, убрала со стола, произнесла, что устала, и ушла спать.

После нескольких минут раздумий в одиночестве, Гурни направился в кабинет и позвонил Маркусу Торну.

Маркус Торн жил в скромной, но престижной деревушке Клэйборн. Путь к большому белому дому в колониальном стиле, утопающему в цветниках, пролегал через обширные заросли горных лавров, рододендронов и могучих вековых дубов, завершаясь на гравийной площадке.

Едва выйдя из машины, Гурни с удивлением услышал, как его окликнули по имени. Обернувшись, он увидел мужчину, приветственно машущего рукой из—за угла каменного дома. Маркус Торн был одет в полевой жакет, коричневые вельветовые брюки и кепку из твида. Гурни отметил, что тот производил впечатление знатного охотника, которому для завершения картины не хватало лишь дорогого ружья.

Гурни пересёк широкий участок свежескошенной травы.

— Спасибо, что так быстро согласились встретиться, — сказал он, пожимая руку невысокому мужчине.

— Мой офис находится в городской черте, — ответил Торн, ведя Гурни мимо маленького пруда, — Я подумал, что нам будет удобнее поговорить здесь, чем в городе.

Внешне коттедж напоминал дома, построенные в восемнадцатом веке, но внутри только грубо обработанные деревянные балки и камин из плитняка намекали на это время. Остальная часть комнаты была выполнена в строгом, современном минималистском стиле, с преобладанием стеклянных стен, выходящих к пруду, окружённому осенними травами.

Торн снял куртку и кепку, перебросив их на диван у камина. На нём была идеально сидящая рыжевато—коричневая рубашка. Легкая ветровка так и осталась на Гурни.

— Раньше здесь жили утки, — сказал Торн, махнув рукой в сторону пруда, — Но они уже отправились на юг. А вот эти назойливые гуси остались, моя жена их кормит.

— Присаживайтесь.

Он сел на пластиковую конструкцию, напоминающую стул, Гурни последовал его примеру, примостившись на другом конце геометрического предмета, который, вероятно, служил журнальным столиком.

— Так, мистер Гурни, чем могу помочь?, — спросил Торн с безразличным выражением на лице.

По дороге из Уолнат—Кроссинг, которая заняла два часа, Гурни размышлял над формулировкой своих вопросов, но небрежность Торна подтолкнула его к более прямолинейному подходу, — Почему ваша защита Слейда оказалась такой неудачной?

Торн улыбнулся туманной адвокатской улыбкой, — Если вы хотите знать, почему присяжные вынесли обвинительный вердикт, ответ прост, им не понравился Слейд.

— Это мало о чем говорит.

— Торн взглянул на потолок с балками, — Нас преследовали неблагоприятные обстоятельства.

— Какие именно?

— Зико, чей талант, красота и обаяние были легендарны, никогда не испытывал трудностей. Но присяжные, предвзято настроенные против него, вынесли обвинительный приговор, едва увидев его. Чтобы изменить их решение, потребовались бы убедительные доказательства.…

Его речь прервал звук телефона, который он достал из нагрудного кармана. Выражение его лица изменилось, он набрал короткий ответ с агрессивным блеском в глазах, после чего убрал телефон обратно.

— На чем я остановился?

— Присяжные возненавидели Слейда с первого взгляда.

— Действительно. Но особая сложность заключалась в том, что главной свидетельницей против Слейда была жертва убийства. План Лермана, о котором он не оставил сомнений, создал для Слейда идеальный мотив для убийства. Лерман подъехал к дому Слейда, когда тот был там один — без алиби. Доказательства были ясными и конкретными, а выступление Страйкер — несомненным.

— Вы не смогли придумать альтернативную версию?

Торн покачал головой, — Чтобы предложить альтернативу, нужны факты, а их не было. В противном случае, это только усилило бы версию обвинения. К тому же, полиция нашла предметы, использованные при совершении преступления, а присяжные любят кровавые детали, — Торн показал холодную улыбку, — Когда речь заходит о кровавом оружии, трудно превзойти топор.

— Почему не было свидетелей защиты?

— Это дало бы возможность обвинению вызвать свидетелей, ставящих под сомнение добропорядочность Слейда, и это было бы ужасно.

Гурни кивнул, — Домик Слейда — это ведь не его основное место жительства?

— У него есть ферма в округе Датчесс и квартира в городе, где он до убийства проводил большую часть времени.

— Почему он оказался в домике в день убийства?