— Не удивительно для заведения строгого режима, — заметил Гурни.

— Наша тюремная система — это машина, которая перемалывает души в пыль. Она делает людей более слабыми и черствыми.

Её мрачное настроение нарушила Мадлен, предложив ей снять пальто.

— Почему бы вам не сесть с Дэйвом у камина, а я тем временем приготовлю чай? Ты всё ещё любишь лимонно—имбирный?

— Да, это было бы прекрасно, — ответила Эмма, снимая пальто.

Мадлен вошла в кухню, а Гурни и Эмма устроились в креслах друг напротив друга у старого каменного очага.

— Бог судит о нашей добродетели по тому, как мы относимся к тем, кто немощен, — сказала Эмма тоном, полным грусти. — Покажите мне ваши тюрьмы, и я узнаю ваше сердце.

Она сделала паузу, прежде чем перейти к более спокойному, деловому тону.

— Вы спрашиваете, зачем я здесь. Что Мадлен вам уже рассказала?

— Ничего, кроме того, что это связано с делом об убийстве.

— Дело об убийстве Ленни Лермана. Вам это имя ничего не говорит? Мне оно тоже ничего не говорило. По крайней мере, до тех пор, пока обвиняемый не был осуждён. Я верю, что Лерман — ключ к этому делу.

Ветер завывал в дымоходе.

— Я вас не совсем понимаю.

Ленни Лерман был мелким преступником средних лет, убитым в частном охотничьем заповеднике в Адирондаке. Его обезглавленное тело было найдено в неглубокой могиле охотником, проникшим на его территорию, три дня спустя. Владелец поместья, богатый молодой человек с ужасным прошлым, был арестован, предан суду и осуждён. Все факты, включая показания свидетелей, уличившие его, особенно подчеркивали его скандальное прошлое.

— Вам знакомо имя Зико Слейд?

— Что—то слышал в таблоидах. Профессиональный гольфист, который опустился на дно? Наркотики, насилие, секс—торговля?

— На самом деле, теннис. Огромный талант. Десять—двенадцать лет назад он дошел до финалов всех крупных турниров. Красивый, обаятельный, притягательный. У него была харизма звезды. Он быстро стал частью мира спорта и знаменитостей, а также мира искусства, моды и денег. Вскоре он стал поставщиком наркотиков для богатых и знаменитых. Ходили слухи об отмывании денег, диких оргиях и несовершеннолетних девочках. Хотя он оставил всё это позади и стал другим человеком, отвратительная репутация остаётся и влечёт новые обвинения.

— Как убийство Ленни Лермана?

— Прокурор собрал убедительные доказательства — мотив, возможность — всё было предельно ясно. Присяжные потратили меньше часа, чтобы признать Зико виновным — по слухам, это почти рекорд для дела о тяжком убийстве. Судья задавал вопросы каждому отдельно, виновен, виновен, виновен — двенадцать раз. Он только что начал отбывать пожизненное наказание, в Аттике.

Эмма замолчала, не сводя взгляда с Гурни.

— Ты же не просто проехал всю дорогу из Аттики, чтобы рассказать мне эту историю, — сказал Гурни. — Что—то здесь не так?

— Я хочу, чтобы ты раскрыл убийство Ленни Лермана.

— Но, похоже, это уже было сделано.

— Человек, которому присудили вину, на самом деле невиновен.

— Невиновен? Ты имеешь в виду Зико Слейда, о котором ты только что говорил?

— Таким он был когда—то, но перестал им быть за два года до убийства Лермана.

Зловещий шорох ветра в дымоходе нарастал.

— Как это понимать — тем человеком, которым он перестал быть?

— Три года назад женщина—наркоманка ударила его ледорубом, повредив сердце и аорту. Он провел девять дней в реанимации, стоя лицом к лицу со смертью. В этом состоянии он увидел обломки своей жизни по—новому. Это видение преобразило его.

— Откуда ты это знаешь?

— Когда его выписали, это видение оставалось с ним. Он четко осознавал своё прошлое, но не понимал, что с ним делать. Он стремился понять, кем он мог бы быть — кем он должен быть. В такие моменты иногда возникает вмешательство Вселенной. Установляются связи. Кто—то познакомил его с тем, кто привел его ко мне.

— Ты стал его психотерапевтом?

— Этот термин не совсем точен. Он создает ложное представление о том, что я делаю.

Мадлен подошла с подносом, на котором были две чашки чая, свежие булочки, маленькая миска с джемом, ложки и нож для масла. Она поставила его на низкий журнальный столик и отошла.

— Ты не сядешь с нами? — спросила Эмма.

— Когда речь заходит об убийствах, я предпочла бы…

Вдруг раздался громкий удар по стеклу одной из французских дверей. Мадлен вздрогнула, поспешила к двери, посмотрела на камни на патио и облегченно вздохнула.

— Иногда птицы влетают в стекло. Порой удар так сильный, что ожидаешь увидеть на земле маленькое тело. Но тот, кто только что столкнулся с дверью, успел улететь.

После короткой паузы Гурни спросил Эмму,

— Какой термин вы предпочли бы вместо «терапевта»?

— Никакой. Я просто слушаю и комментирую. Я не беру плату.

— И ваши беседы с Зико Слейдом за два года между его практически смертельным инцидентом и убийством Лермана убедили вас в том, что изменения в его характере были настолько значительными, что он не мог совершить то, в чем его обвиняют?

— Да.

— Когда ему огласили приговор?

— Всего неделю назад.

— Вы говорили с ним с тех пор?

— В последний раз сегодня утром.

— У него был квалифицированный адвокат?

— Маркус Торн.

Гурни был поражён. — Знаменитое имя. Неудивительно, что это обошлось в круглую сумму.

— У Зико есть средства.

— Вы обсуждали с Торном возможность апелляции?

— Он считает, что это бесперспективное дело.

— Тем не менее, вы не сомневаетесь в невиновности Слейда?

— Ни капли.

Гурни отпил чай и внимательно взглянул на нее. Непоколебимая уверенность, которая, казалось, противоречила имеющимся фактам, не была редкостью. Это часто наблюдается у эгоистов, эмоционально нестабильных и глубоко невежественных людей.

Эмма Мартин была совершенно другой.

Он откашлялся. — Итак, что вы хотите, чтобы я сделал?

— Найдите факты, доказывающие его невиновность.

— А если факты укажут на его вину?

Она слегка улыбнулась. — Зико был подвержен судебной системе, которая больше заботилась о вынесении обвинительного приговора, чем о раскрытии истины. Я уверена, вы сможете найти факты, которые его оправдают.

Она сделала паузу. — Знаю, вы скептически относитесь к моему пониманию характера Зико. Позвольте мне добавить более прозаичное наблюдение, он слишком умен, чтобы совершить такой глупый поступок.

— Что в этом глупого?

— Согласно прокурору, Ленни Лерман шантажировал его, ссылаясь на какую—то темную тайну из его прошлого. Зико убил Лермана, вместо того чтобы удовлетворить его финансовые требования.

Гурни пожал плечами. — Довольно распространенное решение.

— В общем—то, да, но не в деталях. Прокурор утверждает, что, когда Лерман пришел в поместье Зико, Зико напал на него, оттащил тело к неглубокой яме, заранее подготовленной в сосновом лесу рядом с домиком, отрубил ему голову топором и секатором отрезал пальцы — якобы для затруднения опознания тела — засыпал тело землей, оставил свои отпечатки пальцев на ручке топора, ДНК на сигарете у могилы и совершил все остальные возможные действия, которые впоследствии привели к его обвинению. Позже тело, с несколькими обглоданными частями, было обнаружено…

Звук упавшей тарелки в раковине привлек внимание Гурни к кухне, где он увидел, как Мадлен поспешила из комнаты.

Эмма выглядела смущенной. — Извините. Мне не следовало быть такой откровенной.

— Не ваша вина. Дело в Харроу—Хилл имело долгосрочные последствия.

— Конечно. Должно быть, это было травматично для вас обоих.

Гурни кивнул. — Продолжайте, пожалуйста.

Она посмотрела на него с малым беспокойством, прежде чем продолжить. — Я только хотела сказать, что у Зико есть финансовые возможности, чтобы справиться с шантажом другими способами. Он никогда бы не сделал того, что утверждает прокурор.

— Умные люди иногда делают глупости под давлением.