Мы стояли напротив друг друга, тяжело дыша, воздух между нами трещал от напряжения. Обида, злость, непонимание – и эта проклятая, неуместная тяга друг к другу, усиленная только что пережитой магической близостью.

Он шагнул ко мне еще раз. Я не отступила, глядя ему прямо в глаза. Он поднял руку, медленно, словно боясь спугнуть, коснулся моей щеки кончиками пальцев. Его прикосновение обожгло.

«Нет, нельзя! Он снова причинит боль!» — кричал разум. Но тело не слушалось. Я замерла, чувствуя, как под его взглядом плавится моя решимость.

Он наклонился. Его лицо было так близко, что я видела золотые искорки в его синих глазах, чувствовала его горячее дыхание на своих губах. Мир сузился до этого мгновения, до этого невозможного притяжения.

Его губы коснулись моих. Легко, почти невесомо, но от этого касания по телу пробежал разряд тока. Секунда – и он углубил поцелуй, властно, требовательно, сминая мои губы, вторгаясь в мой рот, пробуя на вкус, присваивая. Я забыла обо всем – об обидах, о страхе, о Земле… Были только он, его жар, его сила и эта всепоглощающая магия связи, которая сейчас горела между нами неудержимым пламенем.

Но так же внезапно, как начался, поцелуй оборвался. Он резко отстранился, словно обжегшись. Мы смотрели друг на друга – растерянные, тяжело дышащие, потрясенные силой того, что только что произошло между нами. В его глазах я увидела не только гнев и желание, но и… страх? Смятение?

Он отвернулся первым. Провел рукой по волосам, сжал кулаки.

— Усилить охрану, — бросил он хрипло, не глядя на меня. — Удвоить патрули. Никого не впускать и не выпускать без моего ведома.

И, не сказав больше ни слова, он развернулся и быстрыми шагами пошел прочь из сада, оставив меня одну, дрожащую, с пылающими губами и сердцем, колотящимся так, словно оно хотело вырваться из груди.

Искра упала на пепел старых обид. И я с ужасом поняла, что под этим пеплом все еще тлеют угли. И этот огонь может либо согреть, либо сжечь нас обоих дотла.

Вкус вчерашнего поцелуя – обжигающий, властный, полный огня и чего-то еще, темного и первобытного – все еще ощущался на губах, как фантомный ожог. Я снова и снова прокручивала в голове события прошлого дня: вспышку враждебной магии, совместную борьбу с Каэленом, его неожиданную защиту, вспышку ревности и… этот поцелуй.

Злость на себя за минутную слабость смешивалась с непонятным, пугающим трепетом. Магия связи? Да, конечно. Но было ли это только магией? Я отчаянно гнала эти мысли.

Каэлен Вэйр был хищником, собственником. Он защищал свое – свою территорию, свою истинную, как ценный ресурс. А поцелуй… возможно, это был лишь способ утвердить свою власть, напомнить мне, кому я принадлежу по законам этого мира. Ему нельзя доверять. Нельзя поддаваться.

Я вышла в сад. Воздух был холодным и влажным, пахло мокрой землей и прелой листвой. Присутствие гвардейцев Каэлена теперь ощущалось почти физически. Они стояли на постах, неподвижные, как каменные изваяния в своей черной броне, их взгляды провожали меня, когда я шла по тропинке.

Я чувствовала себя не хозяйкой сада, а экспонатом под неусыпным наблюдением. Стараясь не обращать на них внимания, я подошла к спасенной вчера яблоне.

Она выглядела значительно лучше. Черные пятна исчезли, листья, хоть и поредевшие, снова обрели здоровый зеленый цвет. Наша совместная магия сработала. От этого стало немного легче. Я провела рукой по стволу, посылая дереву молчаливую благодарность и поддержку.

Работа помогала отвлечься. Я проверяла тепловые коконы вокруг самых ценных яблонь, которые создавала с помощью своего камешка – первые морозы могли ударить в любую ночь. Потом занялась сбором последнего урожая с одной из позднеспелых яблонь – той, что росла в самом дальнем, самом диком углу сада, и которую я до сих пор почти не трогала.

Яблоки на ней были странными. Небольшие, иссиня-черные, с кожурой, отливающей холодным металлическим блеском. Они почти не пахли, разве что легким, едва уловимым ароматом озона и… мороза? Я сорвала одно. Оно было холодным на ощупь, даже в моих теплых руках.

Любопытство боролось с необъяснимой тревогой. Я знала, что магия этого сада может быть непредсказуемой. Но я должна была понять, с чем имею дело. Вернувшись в домик, я отрезала крошечный, с ноготок, кусочек черного яблока и, зажмурившись, положила его на язык.

Вкуса почти не было – только ледяной холод, сковавший рот. А потом… мир вокруг изменился. Звуки стали оглушительными, цвета – нестерпимо яркими. Я видела пылинки, танцующие в луче света, слышала биение собственного сердца и далекий крик горной птицы так отчетливо, будто она кричала мне в самое ухо.

Но самым странным было другое – я вдруг почувствовала эмоции стражников у ворот. Их скуку, легкую тревогу, мысли о доме… А потом – волну холодной ярости и ревности, исходящую откуда-то сверху, со скал… Каэлен. Он был там, наблюдал.

Ощущение было таким сильным и неприятным, что я вскрикнула и выплюнула кусочек яблока. Видение мгновенно пропало, оставив после себя легкую тошноту и гул в ушах.

«Ледяное Око», — прошептала я, давая название новому сорту. Это яблоко обостряло не просто чувства, а эмпатию, или даже позволяло заглянуть в чужие мысли? Опасно. Слишком опасно. Я аккуратно собрала остальные черные яблоки и спрятала их в самый дальний угол погреба, который вырыла под домом. С этим сортом нужно было быть предельно осторожной.

Появление Каэлена позже днем уже не стало для меня сюрпризом – я заранее ощутила его приближение, как холодный сквозняк. Он не стал заходить в сад, остановился у ворот, разговаривая с Халвордом. Но я чувствовала его взгляд на себе, тяжелый, изучающий.

Он знал, что я знаю о его присутствии. Эта безмолвная дуэль нервировала больше, чем открытая конфронтация.

Я решила, что с этим нужно что-то делать. Так продолжаться не могло. Вечером, когда гвардейцы разожгли костры у своих постов, а Каэлен все еще маячил темной фигурой на фоне темнеющего неба, я вышла из домика и направилась прямо к нему.

Он стоял на небольшом уступе скалы, возвышавшемся над садом, и смотрел на свои владения. Или на меня. Я остановилась в нескольких шагах.

— Лорд Вэйр, — мой голос прозвучал тверже, чем я ожидала.

Он медленно обернулся. Лицо его было нечитаемо в сгущающихся сумерках, но я чувствовала напряжение, исходящее от него.

— Я благодарна за защиту, — продолжила я, стараясь говорить ровно и по-деловому. — Но ваше постоянное присутствие здесь, как и присутствие ваших людей непосредственно в саду, мешает моей работе и… моей жизни. Я не могу нормально работать под постоянным наблюдением. Прошу вас соблюдать мое личное пространство. Хотя бы в пределах моего дома и ближайших грядок.

Он молчал, глядя на меня сверху вниз. Я видела, как играют желваки на его скулах. Ожидала вспышки гнева, приказа помнить свое место. Но он вдруг усмехнулся – холодно, безрадостно.

— Боишься, что я снова тебя поцелую, истинная?

Кровь бросилась мне в лицо.

— Я боюсь, что не смогу возродить этот сад, если мне будут постоянно дышать в спину! — отрезала я. — Это все, чего я прошу. Пространство для работы.

Он снова помолчал, его взгляд скользнул по саду, задержался на домике, потом вернулся ко мне.

— Хорошо, — неожиданно произнес он. — Мои люди не будут входить на территорию твоего дома и приближаться к этим… твоим особенным деревьям без твоего разрешения или крайней необходимости. Но остальная часть сада – это территория клана, она останется под наблюдением. И ты по-прежнему не покидаешь ее без моего ведома. Это ясно?

Я кивнула, чувствуя странную смесь облегчения и разочарования. Он уступил. Немного, но уступил. Это была крошечная победа. Но цена этой победы – его постоянный контроль над большей частью моей жизни здесь.

— Ясно, лорд Вэйр. Благодарю вас.

Я развернулась и пошла обратно к домику, чувствуя его взгляд между лопаток. Я отстояла часть своих границ, но стена между нами, казалось, стала только выше. А напряжение… оно никуда не делось. Оно висело в холодном вечернем воздухе, как предчувствие грозы.