Именно эта мысль – о гвардейцах, о том, где мы находимся, кто он и кто я – как ледяной водой окатила меня.

— Нет! — я резко оттолкнула его, упираясь руками в грудь. Голос прозвучал слабо, но твердо. — Хватит!

Он замер, его дыхание было тяжелым, прерывистым. Глаза все еще горели темным огнем желания и гнева. Он смотрел на меня так, словно не понимал, что произошло.

— Я не буду твоей игрушкой, Лорд Вэйр! — выкрикнула я, отступая на шаг, пытаясь запахнуть порванный ворот платья. — Ты не можешь приходить сюда, обвинять меня во всех грехах, а потом… потом вот так! Реши, чего ты хочешь! Но не смей больше так со мной поступать! Забирай свою страсть и свой гнев и убирайся из моего сада!

Он смотрел на меня долгим, тяжелым взглядом. Я видела, как борется в нем дракон и человек, желание и гордость, гнев и… что-то еще? Смятение? Он провел рукой по лицу, словно стирая следы нашей близости. Ледяная маска медленно возвращалась на его черты.

— Это ничего не меняет, — наконец произнес он глухо, его голос снова стал холодным, чужим. — Ты по-прежнему под моим контролем. И ты ответишь за свое неповиновение. За каждую выходку.

Он не стал больше смотреть на меня. Резко развернулся и зашагал прочь, его спина была прямой и несгибаемой. Я слышала, как за его спиной снова взмахнули крылья – он улетел, оставив меня одну посреди разгромленного сада, дрожащую всем телом.

Я прислонилась к стене, медленно сползая на землю. Коснулась губ – они горели. Коснулась плеча – там наверняка останется след от его зубов. Я чувствовала себя опустошенной, разбитой, грязной. Что это было? Ненависть? Страсть? Больная, извращенная игра дракона со своей игрушкой?

Я не знала. Знала только одно: Мы могли сжечь друг друга в этом пламени, но построить что-то настоящее – никогда. И от этого было невыносимо горько.

Утро после нашей с Каэленом бурной ночной сцены было тихим. Слишком тихим. Воздух звенел от невысказанного, от напряжения, оставшегося после его гневного ухода. Я вышла из домика, кутаясь в плащ, чувствуя себя опустошенной и разбитой. Следы вчерашней битвы – и той, что была с наемниками, и той, что была с ним – казалось, отпечатались не только на земле сада, но и на моей душе.

Я заставила себя пройтись по своим владениям. Нужно было оценить ущерб, привести все в порядок, вернуться к рутине, которая одна только и давала мне силы держаться. Колючий барьер был пробит в нескольких местах, но держался. Я знала, что придется потратить немало сил, чтобы восстановить его. Несколько кустов были вытоптаны, пара молодых саженцев сломана. Неприятно, но не смертельно.

Я подошла к своим «особенным» яблоням. «Румянец Жизни» стоял крепко, лишь пара веток была задета шальным огнем Каэлена. «Тихий Шаг» и «Крепкий Корень» тоже выглядели невредимыми. Но когда я подошла к дереву «Ледяного Ока», сердце тревожно сжалось.

Эта яблоня всегда была самой капризной, самой чувствительной к магии. Ее иссиня-черные плоды были редкими и сильными, но и само дерево казалось хранителем какой-то холодной, древней тайны. Сейчас оно выглядело… больным. Не так, как та яблоня, пораженная некротической гнилью, которую мы спасали с Каэленом. Нет, на листьях не было пятен, но они поникли, потеряли свой глянцевый блеск, а ствол у самых корней… Я наклонилась ниже. Кора там была словно покрыта липкой, черной смолой, которая медленно, но верно расползалась вверх. Она пахла гарью и чем-то еще – едким, химическим.

Я коснулась пятна кончиком пальца – оно было маслянистым и холодным. Мой камешек-артефакт в кармане неприятно кольнул ладонь – сигнал опасности. Это была не просто болезнь. Это была отрава. Магическая или вполне реальная, но направленная точно в сердце моей самой загадочной яблони.

Паника подступила к горлу. Они целились не просто в меня. Они целились в источник моей силы, в мои секреты. Я бросилась обратно к домику, к своему погребу, где хранила собранный урожай и драгоценные семена.

Дверь погреба была на месте, замок не тронут. Я спустилась вниз, в холодную темноту, подсвечивая себе магическим огоньком, созданным с помощью артефакта. Мои запасы – сушеные яблоки, настойки, семена в глиняных горшочках – стояли на полках. Но что-то было не так. Воздух был спертым, пахло той же едкой гарью, что и у больной яблони.

Я подошла к полке, где хранила семена «Ледяного Ока» и других редких сортов, которые надеялась вырастить весной. Горшочки стояли на месте, но земля в них… она была покрыта тонким слоем серовато-белой плесени, которая выглядела совершенно неестественно. Я осторожно коснулась плесени – она тут же рассыпалась в пыль, оставив на пальцах липкий, маслянистый след и тот же едкий запах. Я раскопала землю – семена внутри были мертвы. Черные, сморщенные, безжизненные.

Кто-то проник сюда. Незаметно. И уничтожил самое ценное – будущее моего сада, результат моих долгих экспериментов. Гнев и чувство бессилия захлестнули меня. Это был удар под дых. Они не просто ранили мой сад, они пытались вырвать его корни.

Я выскочила из погреба, едва сдерживая слезы ярости. Нужно было найти улики. Они должны были что-то оставить! Я бросилась туда, где ночью сражались Халворд и Бьорн, где я сама свалила того горца, где лежал убитый наемник Черных Скал.

Тело уже убрали, но следы борьбы остались. Я опустилась на колени, внимательно осматривая вытоптанную землю, сломанные ветки шиповника. Сердце колотилось. Я должна была что-то найти! Что-то, что укажет на врага, что даст мне зацепку!

И я нашла. Не там, где лежал убитый, а чуть поодаль, у самой колючей изгороди, там, где ночью метался раненый наемник, прежде чем Халворд его оглушил. Что-то блеснуло в траве. Я раздвинула стебли. Это был небольшой металлический предмет – застежка от плаща или доспеха. Она была из темного, тусклого металла, но на ней четко проступала гравировка – извивающийся змей, кусающий себя за хвост, внутри которого был изображен стилизованный водопад.

Я похолодела. Я не знала гербов этого мира досконально, но этот символ… он казался смутно знакомым. Я видела похожий на перстне одного из сопровождавших Изольду вельмож во время ее недавнего «дружеского» визита в крепость.

Я подняла застежку дрожащими пальцами. Это не Черные Скалы. Или не только они. Это ее клан. Клан Скалистых Водопадов. Или кто-то из ее личных людей.

Я позвала Бьорна и Халворда, которые как раз обходили периметр. Показала им свою находку. Халворд взял застежку, повертел в руках, его лицо стало мрачным.

— Дом Рэйнар, — прорычал он. — Мелкие шакалы, но давние вассалы Скалистых Водопадов. Верные псы Лорда Эревана… и его дочки. Что их застежка делает здесь?

Бьорн смотрел то на застежку, то на меня, его лицо выражало недоумение и тревогу.

— Леди Изольда… Не может быть… Зачем ей это?

— Может, Бьорн. Очень даже может, — сказала я тихо, но твердо, глядя на почерневшую кору моей яблони, на испорченные семена в погребе. — Они целились в сад. В мои яблоки. В меня. Она считает меня угрозой. И она не остановится.

Стражники переглянулись. В их глазах я больше не видела недоверия или опаски. Только суровую решимость воинов, столкнувшихся с предательством союзника и прямой угрозой той, кого им приказано защищать.

— Мы удвоим посты, леди, — сказал Халворд. — И доложим Лорду об этом. Эта застежка – серьезная улика.

Я кивнула, хотя сердце сжалось при мысли о реакции Каэлена. Поверит ли он теперь? Или снова найдет способ оправдать Изольду?

Вечером я сидела в своем домике, сжимая в руке холодную металлическую застежку. Рана, нанесенная моему саду, болела сильнее собственных царапин. Мой дом, мой труд, мое будущее здесь – все было под угрозой. Изольда играла по-крупному, не гнушаясь ничем – ни ядом, ни союзом с врагами.

Что мне делать с этой уликой? Нести Каэлену? Рискнуть снова нарваться на его гнев и недоверие? Или попытаться использовать ее самой? Но как?

Я посмотрела на свой камешек, лежавший на столе. Потом на запасы яблок. Моя сила росла, но и враг был силен и коварен. Сидеть в обороне, латая дыры в шипастом барьере, было больше нельзя. Нужно было понять их планы. Нужно было действовать.