Тонкая, пульсирующая струя жидкого золота, сотканная из чистого созидательного огня, коснулась Семени.

И в этот момент мир взорвался.

Меня швырнуло в водоворот света и тьмы. Камень под моими руками перестал быть камнем. Он стал полем битвы, где остаточная злоба Бездны, разбуженная нашим вторжением, давала свой последний, отчаянный бой. Она не могла атаковать наши тела, защищенные огнем Каэлена и магией земли. Она ударила по самому уязвимому – по нашим душам.

Я снова была одна. В своем саду. Но он был мертв. Деревья стояли черными, обугленными скелетами. Земля была покрыта серым пеплом. Мой колючий барьер обратился в прах. И нигде, нигде не было его. Ни его тепла, ни его силы, ни его голоса в моей голове. Только звенящая пустота, которая была страшнее любого крика.

«Он ушел», — прошелестел голос, сотканный из пепла и отчаяния. — «Он получил то, что хотел – спас свою землю. А ты? Ты была лишь инструментом. Он использовал тебя и бросил. Ты снова одна, глупая чужеземка, в умирающем, никому не нужном саду. Твоя жертва была напрасна».

Ледяные щупальца одиночества и безысходности потянулись к моему сердцу, пытаясь сжать его, остановить. Я почти поддалась. Почти поверила. Боль была такой реальной, такой знакомой…

(От лица Каэлена)

Я стоял перед Камнем. Но вместо исцеления – взрыв. Ослепительная вспышка черного пламени, вырвавшаяся из трещины. Мой огонь. Мой неконтролируемый, яростный огонь, который я не смог удержать. Он поглотил Семя, расколол Камень и… ее.

Я видел ее. Обугленный, безжизненный силуэт у моих ног. Я убил ее. Своей силой. Своей вечной, проклятой яростью. Я уничтожил единственное, что имело значение. Единственное, что я по-настоящему любил.

«Ты – разрушитель!», — взревел голос, сотканный из моей собственной вины и ненависти к себе. — «Ты всегда им был! Сила без контроля! Зверь в обличье Лорда! Ты сжег свое сердце, свое будущее! Ты недостоин! Ты один! Навеки один!»

Чудовищная тяжесть вины обрушилась на меня, грозя раздавить, втоптать в этот пепел, который был когда-то моим миром. Я хотел закричать, но из горла вырвался лишь хрип. Я был готов сдаться. Позволить этой тьме поглотить меня.

(От лица Элары)

В самый темный момент, когда холод одиночества почти заморозил мою душу, я почувствовала его. Не тепло. Не свет. А боль. Его боль. Острую, как осколок стекла, сокрушительную, как обвал в горах. Я услышала его беззвучный крик отчаяния через нашу связь, которая не оборвалась, а лишь истончилась под натиском тьмы.

Он не бросил меня. Он страдал. Тьма лгала.

И моя любовь к нему, та самая, что выросла из пепла обид и недоверия, оказалась сильнее моего собственного страха.

«Каэлен!» — мысленно закричала я, вкладывая в этот крик всю свою волю, всю свою веру в него. — «Я здесь! Я с тобой! Не верь тьме! Это ложь!»

(От лица Каэлена)

Сквозь рев самообвинения я услышал ее. Ее голос. Не в ушах – в самой душе. Тихий, но несгибаемый. Он был как зеленый росток, пробивающийся сквозь мертвый камень.

«…я здесь! Я с тобой!..»

Я поднял глаза. И увидел не ее мертвое тело. Я увидел ее решительное, залитое слезами лицо, ее глаза, горящие верой. Иллюзия рухнула. Это была ловушка. Обман.

Моя любовь к ней, моя клятва защитить ее, данная под двумя лунами, вспыхнула во мне с новой силой, выжигая тьму вины.

«Элара, держись! Я не отпущу тебя!» — ответил я, и мой внутренний огонь снова стал золотым, чистым.

Мы нашли друг друга в этом ментальном аду. Наши души, сплетенные воедино, стали щитом. Непробиваемым. Тьма взвыла от ярости и отступила, не в силах пробить броню нашей общей воли.

Мы победили. Вместе.

(От лица Элары)

Реальность вернулась с оглушительной силой.

Семя Иного Мира, пробужденное нашим огнем и нашей волей, вспыхнуло в сердце Камня ослепительным светом. По черным трещинам побежали изумрудные и золотые нити, сплетаясь, как корни и солнечные лучи, затягивая раны древнего артефакта. Серый, мертвый цвет сменился глубоким, живым оттенком малахита. Камень дышал.

Из его центра вырвался столб мягкого, теплого зеленого света, который устремился в небо, разгоняя серые тучи. И от него во все стороны хлынула волна чистой, животворящей энергии.

Она прокатилась по моему саду, и он проснулся. На моих глазах на голых ветвях набухали и распускались почки. Мертвая трава зеленела. Ручей у дальней стены снова зажурчал, его вода стала кристально чистой. И все это посреди зимы.

Волна пошла дальше, за пределы сада, прокатилась по долине, коснулась склонов Багровых Пиков. Я чувствовала, как земля вздыхает с облегчением, как магия, умиравшая здесь, снова наполняет мир жизнью.

Мир был спасен.

Я почувствовала, как Каэлен за моей спиной оседает на землю. Его трансформация оборвалась, он снова был человеком, обессиленным, но живым. Я сама едва держалась на ногах, меня трясло от пережитого. Я опустилась на колени рядом с ним, прислонившись к его плечу.

Мы молча смотрели на сияющий, исцеленный Камень Хранителей. На возрожденный, дышащий жизнью сад.

Мы сделали это. Мы выстояли. Мы победили.

И мы были вместе. В этом новом, спасенном нами мире.

Весна пришла в Багровые Пики в этом году рано, словно сама земля спешила стряхнуть с себя оцепенение долгой зимы и отпраздновать свое возрождение. Мой сад, исцеленный и напитанный новой силой Камня Хранителей, буквально взорвался жизнью. Деревья покрылись густой листвой, трава устилала поляны изумрудным ковром, а на ветвях старых яблонь набухали тысячи тугих, обещающих небывалый урожай бутонов.

Но я почти не видела этого великолепия. Последний месяц прошел в лихорадочной суете подготовки к Великому Совету, который созвал Каэлен. Я снова жила в крепости, в роскошных покоях, которые теперь не казались мне ни клеткой, ни чужим домом. Но душа моя рвалась туда, вниз, к моему саду, к моему Камню, к моей тишине.

В день Совета волнение скрутило мой желудок в тугой, холодный узел. Служанки, щебеча, облачали меня в платье, сшитое по приказу Каэлена. Оно было из тяжелого, струящегося шелка цвета мха после дождя, расшитое по подолу и рукавам тончайшим серебряным узором, повторяющим руны с Камня Хранителей. На шею мне надели простое ожерелье – отполированный до зеркального блеска кусочек того самого малахита, из которого теперь состояло Сердце Мира.

Я смотрела на свое отражение в высоком зеркале и не узнавала себя. Усталая садовница в рабочем платье исчезла. На меня смотрела знатная леди, чье лицо было бледно, а глаза – слишком серьезны. На коже, у ключиц, все еще можно было разглядеть едва заметное золотистое мерцание – след драконьего огня, навсегда вплетенного в мою суть.

— Ты готова, моя Хранительница?

Каэлен вошел в покои без стука, как и всегда. Но теперь в этом не было властности хозяина, а лишь привычка человека, пришедшего в свой дом. Он был в парадном облачении Лорда Вэйра – черный, как ночь, камзол, расшитый алыми драконами, тяжелая цепь власти на груди. Он был великолепен, могуч, и мое сердце пропустило удар, как и в самый первый день. Но теперь в его взгляде, обращенном на меня, не было льда. Только тепло, тревога и безграничная поддержка.

Он подошел, взял мои холодные руки в свои.

— Ты дрожишь.

— Я боюсь, — призналась я шепотом. — Они все еще видят во мне чужеземку. Ведьму, которая одурманила их Лорда.

— Сегодня, — сказал он, его большие пальцы поглаживали мои костяшки, — они увидят, кто ты на самом деле. Иди со мной. Не как моя тень. А как моя ровня.

И он повел меня под руку.

Великий Тронный Зал гудел, как растревоженный улей. Он был полон. Лорды клана Вэйр в тяжелых мехах и с гербами на груди. Старейшины, чьи лица были похожи на потрескавшиеся карты гор. И главы союзных кланов, прибывшие по его срочному зову: суровый Лорд Болдур из Железных Утесов, с бородой, заплетенной в косы с серебряными кольцами; хитрая и изящная Леди Серафина из Долины Ветров, чьи глаза меняли цвет в зависимости от настроения.