Бьорн ворвался в домик, не замечая напряженной атмосферы. Его лицо сияло, глаза горели.

— Лорд! Леди! — выдохнул он, протягивая Каэлену небольшой, запечатанный воском свиток. — Сработало! Из крепости донесение от нашего человека! Там… там полный хаос!

Каэлен сломал печать, его глаза быстро пробежали по строчкам. Я смотрела на его лицо, на то, как на нем отражается торжество стратега, выигравшего первую битву. Наш план пришел в действие.

Он поднял на меня взгляд. И в нем я увидела не только триумф Лорда, но и что-то еще, предназначенное только мне. Благодарность. Восхищение. И обещание.

«…безумие охватило Зал Совета. Лорд Гедрик обвинил Лорда Фабиана в том, что тот превратил его усы в фиолетовых змей. Фабиан, в свою очередь, клялся, что пол под ним превратился в желе и пытался взобраться на стол. Охрана Леди Изольды перессорилась из-за приказа, которого никто из них не помнил, и в итоге арестовала друг друга…»

Каэлен прервался, из его груди вырвался низкий, гортанный смешок. Он посмотрел на меня, и в его глазах плясали огненные черти. Я невольно улыбнулась в ответ. Мои безобидные на вид «Яблоки Смятения» и «Яблоки Раздора», подмешанные в вечернее вино и компот старой Мартой, творили чудеса.

— Он пишет, — продолжил Каэлен, его голос вибрировал от подавляемого смеха, — что Леди Изольда в ярости. Она заперлась в своих покоях, подозревая всех в заговоре и магической атаке, но не может найти источник. Ее авторитет трещит по швам. Старейшины, которые еще вчера клялись ей в верности, теперь смотрят друг на друга с подозрением и страхом.

Это было больше, чем я смела надеяться. Я посеяла не просто хаос. Я посеяла сомнение – самый разрушительный яд для любого альянса, построенного на лжи и страхе.

— Что дальше? — спросила я, чувствуя, как азарт разгоняет остатки сна.

— Дальше, — Каэлен отложил свиток и накрыл мою руку своей, его ладонь была горячей и сильной, — мы будем наблюдать. И ждать. Змея, загнанная в угол, либо затаится, либо нанесет удар. Изольда выберет второе. Нам нужно быть готовыми.

День прошел в новом, странном ритме. Мы больше не были просто беглецами, прячущимися в саду. Мы были командирами подпольной войны, ведущейся на расстоянии. Каэлен, используя Бьорна как связного, отдавал короткие, четкие приказы своим верным людям, оставшимся в крепости, – теперь уже не просто защищаться, а усиливать сумятицу, распространять слухи, переманивать на свою сторону колеблющихся.

А я… я снова вернулась к своим яблоням. Но теперь это была не просто работа садовницы. Это была работа оружейника. Каэлен, видя эффективность моего «арсенала», попросил меня создать что-то еще. Что-то более тонкое.

— Мне нужно слышать, что происходит в Зале Совета, — сказал он, когда мы стояли у рунического камня, который после нашей совместной битвы казался более… отзывчивым. — Не просто донесения. А их голоса. Их страхи.

Я знала, что он просит. «Яблоко Дальнего Слуха». Я никогда не пробовала создать его целенаправленно. Оно родилось случайно, как побочный эффект одного из моих экспериментов.

— Для этого нужны… цветы-эхо, — сказала я, указывая на крошечные, похожие на серебряные колокольчики цветы, что росли только у самого подножия Камня Хранителей. — Они очень капризны. И требуют много силы.

— У тебя есть моя сила, — ответил он просто.

И мы начали. Это было похоже на танец. Я собирала нежные лепестки, а он своей магией огня поддерживал идеальную температуру для отвара, в который их нужно было погрузить. Я брала черенки от яблони «Тихого Шага», а он создавал вокруг них защитный кокон, оберегая от холодного ветра. Я вплетала в них намерение – «слышать», «передавать», – а он, стоя за моей спиной и положив руки мне на плечи, делился со мной своей драконьей выносливостью, когда мои собственные силы иссякали.

Я чувствовала его энергию, вливающуюся в меня – жаркую, мощную, но на удивление послушную моей воле. Мы работали в молчании, понимая друг друга без слов. Это была новая, еще более глубокая близость, чем та, что была ночью. Мы не просто делили ложе. Мы делили магию. Творили вместе.

К вечеру на маленьком, выращенном в ускоренном темпе деревце, созрело всего три яблока. Необычных. Их кожура была перламутровой, переливающейся, как внутренняя сторона раковины, и казалось, они тихо гудят, если поднести их к уху.

— «Яблоко-Шпион», — прошептала я, срезая первый плод.

— Идеально, — выдохнул Каэлен, его глаза горели восхищением.

Теперь оставалось самое сложное – доставить одно из них в Зал Совета. Но этот вечер принес нам не только новое оружие, но и нового союзника.

Когда уже совсем стемнело, Бьорн привел в сад человека, закутанного в темный плащ. Это был Лорд Магнус, один из старейших и наиболее уважаемых членов Совета. Тот самый, что «занемог» в день переворота. Ему удалось тайно покинуть крепость.

— Лорд Вэйр, — прохрипел старик, опускаясь на одно колено. — Я здесь, чтобы служить вам. Крепость сходит с ума. Леди Изольда потеряла рассудок, она видит предателей в каждом углу. Ее отец едва сдерживает ее паранойю. Многие готовы перейти на вашу сторону, но боятся. Им нужен знак.

Каэлен помог ему подняться.

— У нас есть больше, чем знак, Лорд Магнус, — сказал он, и кивнул на меня.

Я вышла вперед, протягивая старому лорду перламутровое яблоко.

— Что это? — спросил он с недоверием, глядя на диковинный плод.

— Это, — улыбнулась я, — голос правды. Оставьте это яблоко в Зале Совета. Спрячьте так, чтобы его не нашли. А мы… мы будем слушать.

Лорд Магнус смотрел то на меня, то на Каэлена, в его глазах боролись сомнение и надежда. Но, видя стальную уверенность на лице своего Лорда, он кивнул.

— Будет сделано.

Той ночью мы не спали. Сидели вдвоем у очага, положив на стол второе «Яблоко Дальнего Слуха». Я откусила кусочек. Каэлен накрыл мою руку своей. Мир вокруг исчез. Вместо треска огня и воя ветра я услышала голоса – приглушенные, искаженные расстоянием, но различимые. Голоса из Зала Совета крепости Багровых Пиков. Изольда кричала, обвиняя отца в нерешительности. Лорд Эреван пытался ее успокоить. Другие старейшины спорили, перебивая друг друга.

Мы слушали их страхи, их интриги, их слабость. И с каждым услышанным словом власть Изольды трещала и осыпалась, как старая штукатурка. А наша росла. Тихая, невидимая, рожденная из магии земли, драконьего огня и упрямства одной чужеземки. Но в том зале было сказано и нечто еще. Нечто ужасное и тревожное.

Ожидание было для меня хуже любой пытки. Я привык действовать, рубить, сжигать. А теперь моя судьба, судьба моего клана, зависела от того, сработает ли колдовство чужеземки и хватит ли смелости у старого Магнуса подбросить зачарованный плод в змеиное гнездо.

Элара сидела напротив, сосредоточенная и спокойная. Она перебирала свои семена, раскладывая их на куске полированной коры, ее пальцы двигались с гипнотической точностью. Она была в своем мире, в мире корней и побегов, и эта ее отрешенность одновременно и успокаивала, и бесила меня. Как она могла быть такой спокойной, когда на кону стояло все?

Я наблюдал за ней, и мысли, которые я гнал неделями, снова нахлынули. Я вспоминал ее, испуганную и дрожащую в день нашей первой встречи. Потом – упрямую, с горящими от гнева глазами, бросающую мне вызов. Потом – сосредоточенную и сильную, сражающуюся за свой сад. И наконец – заботливую, ухаживающую за мной, раненым и беспомощным.

Сколько в ней было граней? Сколько еще миров скрывалось за этими глазами цвета мха после дождя? Я думал, что знаю женщин, но она… она была сделана из другого материала. Из материала иного мира, как я теперь понимал.

Внезапно камешек-артефакт на ее груди слабо вспыхнул зеленым светом.

— Пора, — прошептала она, поднимая на меня взгляд. — Магнус подал сигнал. Яблоко на месте.

Она достала из ларца второе яблоко-близнец. Перламутровое, оно словно светилось изнутри в полумраке хижины.