— Тренер Льюис, если бы я только мог поговорить с ней. Если бы Пенелопа получила возможность оскорбить меня, может, это помогло ей выплеснуть эмоции.

— Врачи ясно дали понять: она не должна расстраиваться. Жизнь моей дочери изменилась к худшему за считаные часы. Она достаточно сильна, и мы всегда рядом, чтобы это исправить, но есть ощущение, что ей понадобится гораздо больше времени, чем предполагали.

— Бля… это всё моя вина.

— Послушай, Бо, я не хотел быть таким резким в последнюю нашу встречу после похорон, мне следовало сдержаться. День был тяжёлый. Я обвинил тебя, в чём ты не виноват. Пенни всегда была независимой, сильной и самостоятельной, она хотела стать стилистом и умудрилась попасть в агентство к Тилли одним щелчком пальцев. Но ещё мы знаем, что она упряма и когда моя дочь решит сделать всё самостоятельно, она не сдвинется с места. Она сохранила ту смертельную ловушку, чтобы ей не пришлось занимать деньги, и если она села за руль, это точно не твоя вина.

— Я должен был отправить джип на свалку, не дав ей никакой возможности принимать решения.

— Ну, если посмотреть с этой стороны, я должен был сделать то же самое, сказать её дяде не отдавать джип Пенни, но это была её машина, так что и решение было её. Когда я услышал об аварии, не думай, что я не пожалел об этом, но теперь я знаю, что она в безопасности и ей станет лучше, так что нет смысла продолжать размышлять на эту тему. Мы не можем изменить прошлое.

Я сделал глубокий, громкий вдох.

— Я же хочу попытаться изменить, потому что совершил много ошибок. — Тренер Льюис похлопал меня по плечу. — Она сильно злится?

— Я не могу сказать, что она чувствует. Пенни мало разговаривает, мало ест и всегда напичкана лекарствами.

— Когда ей станет лучше?

— Врачи настроены оптимистично. К лету она должна стать такой же, как и прежде.

— Она может приехать в Castle, там лучшие врачи, а что касается физиотерапии, они настолько продвинуты, что Пенни могла бы сократить время вдвое.

— Как думаешь, Пенни захочет вернуться в Castle после того, что произошло между вами? Мы все чувствуем, какая она хрупкая, её нельзя заставлять.

— Я знаю, но позвольте мне что-нибудь сделать для Пенелопы.

Тренер покачал головой.

— Она страдает из-за тебя тоже. Мне не следует быть здесь, разговаривать с тобой и заставлять понимать то, о чём ты должен был додуматься сам, поэтому я не могу принять твою помощь.

— Я пытаюсь реабилитироваться как могу, с тем, что у меня есть.

— Того, что у тебя есть, может быть недостаточно, но то, кто ты есть, может быть достаточно. И как только она сможет дать пинка, она безжалостно заполнит ими твою задницу.

— Это принесёт пользу?

— Не могу сказать, я только знаю, что ей сейчас нужно отдохнуть, и она не хочет тебя видеть. Мне жаль, я не могу принять твою помощь.

— Значит, я попытаюсь увидеть Пенни завтра? — спросил я.

— Ты хочешь её беспокоить?

— Я хочу, чтобы она знала, что я здесь.

— Тогда возвращайся, но только, если собираешься остаться, в противном случае больше её не ищи.

Тренер вернулся к входной двери и вошёл в дом.

Мне больше ничего не оставалось делать, как вернуться к своей машине. Я не решил ситуацию с Пенелопой, и мне всё ещё нужно было уладить ситуацию с Келли. Я знал, что она заперлась в своём доме, она не уехала, как грозилась, поэтому я снова заеду к ней и не сдвинусь с места, пока она не сдастся.

Я сел в «бугатти», но прежде чем успел завести мотор, увидел, как Гаррик Льюис вышел из дома и направился ко мне. Его походка и выражение лица не предвещали ничего хорошего.

— Вылезай из грёбаной машины, Бакер, — пригрозил он, остановившись в нескольких шагах от меня.

Я увидел, как соседи высунулись на крыльцо, а строители остановили работу. Господи, как я ненавидел выставлять себя напоказ, но выбора особого не было, и я сделал, как он велел. Я просто надеялся, что мне не придётся защищаться, потому что ударить брата Пенелопы не принесло бы мне очков.

— У тебя реально хватило наглости прийти и постучать в мою дверь после того, что ты сделал?

— Похоже на то.

— Эй, ты, мудак! — заорал он, ещё больше сокращая расстояние между нами. — Тебе нужно изменить свои привычки и это поведение супермена, понятно? На месте отца, я бы действительно навалял тебе после того, как ты поступил с моей сестрой.

— Я пришёл сюда, чтобы умолять Пенни о визите, ты думаешь, это по суперменски?

— Сейчас это просто поведение какого-то виноватого придурка.

— Веришь или нет, я чувствую себя виноватым, потому что люблю твою сестру.

— Я не верю.

— Ну, мне насрать!

— А не должно быть, идиот. Это я пытаюсь поставить её на ноги, а не ты!

— Итак, Гаррик Льюис, скажи мне, что я должен был сделать?

— Во-первых, ты никогда не должен был обращаться с ней так, как поступил. Я не знаю подробностей и не хочу их знать, но ты облажался, а моя сестра права.

— Расскажи мне то, чего я не знаю.

— Молодец, потому что теперь я скажу тебе то, чего ты не знаешь: неважно, любит тебя Пенни или нет, ты будешь ползать за ней, но сначала ты удостоверишься, что она встанет на ноги как можно быстрее.

— И это то, что я сказал твоему отцу.

— Я вас слышал, но какой ответ ты ожидал от него? Мой отец — настоящий мужчина, что ты хочешь знать? Но теперь перед тобой я, и я без проблем скажу тебе, что делать.

— Мне не нравится эта часть, где я должен обращаться с тобой как с главой семьи Льюисов.

— О, прости, чемпион, но либо ты делаешь то, что я говорю, либо выбываешь.

— Боже мой, какого хрена ты хочешь, Гаррик?

Он приблизился почти вплотную.

— Я хочу, чтобы моя сестра как можно скорее встала на ноги, и хочу, чтобы счёт в семьдесят тысяч долларов, о котором мне сегодня утром сообщили из больницы, был оплачен. У меня нет таких денег, и если родители будут в долгах следующие двадцать лет, Пенни не простит себя. И прежде чем твой мозг богатого ублюдка вмешается, подумай, что то, о чём мы сейчас говорим, касается только нас с тобой. Никто об этом не узнает, и, прежде всего, если думаешь, что тот факт, что ты миллионер, как-то влияет на то, как я отношусь к твоим отношениям с моей сестрой, ты жестоко ошибаешься.

— У меня никогда не было никаких сомнений по этому поводу, — прорычал я.

Гаррик уставился на меня, а я на него.

— Я просто надеюсь, что Пенни причинит тебе боль в два раза больше, чем ты причинил ей.

— Я уже на правильном пути.

Он кивнул, сузив глаза, словно пытаясь обнаружить какой-то признак лжи.

— А теперь скажи мне, ответь на вопрос, который задал тебе мой отец: ты останешься?

— Я остаюсь в Балтиморе и делаю это только ради Пенелопы.

Она

Sad Beautiful Tragic

Балтимор, апрель 2023

— Интересно, с каким лицом он приходит к тебе каждый день, — задумчиво сказала Пёрпл.

— Ну, если бы он не пришёл, ты бы всё равно его ругала, — ответила Уайт.

— Перестань быть сентиментальной по отношению к этому придурку! Он не заслуживает прощения ни от кого из нас.

Я старалась не слушать, последнее, что мне было нужно, — это слышать, как эти двое говорят о Бо Бакере.

— Я не хочу о нём говорить, а вы, ребята, только этим и занимаетесь. Если вы здесь, чтобы поднять этот вопрос, вам лучше уйти, — протянула я тягучим голосом.

— Ты права, извини нас, — отозвалась Пёрпл, сжимая мою руку.

Я знала, что не позволила им высказаться, но мне было всё равно. Обезболивающие действовали, и я была более чем счастлива чувствовать себя полусонной с притуплённым сознанием. Я чувствовала, что если очнусь, то гнев или депрессия возьмут верх, поэтому лучше так.

Я постоянно задавалась вопросом, как отреагировал бы Бо, если бы беременность не прервалась. Представляла его лицо, пока он изрыгал бы гадости, и представляла свою жизнь одинокой мамы с малышом. Хочу ли я ребёнка? Я понятия не имела, я никогда об этом не думала, никогда не фантазировала о таком сценарии. И всё же после того, что произошло, у меня была только одна мысль в голове. Это судьба, — сказала я себе, — хотя и не помогало.