— Ты не собираешься рассказать мне, как она?

— Не хочешь это выяснить сам? — И в этот раз я ничего не ответил. — Интересно, что случилось с мальчиком, который страдал за других, который всё мне рассказывал и даже не умел лгать!

— Она рассказала тебе.

— Её рассказ, говорит лишь о том, что она тебе безразлична и ты не был честен. Ты действительно хочешь знать? Твоей Пенелопе плохо, Бо. Она не может двигаться, она прикована к постели, её лицо похоже на воздушный шар, и ей необходимо принять обезболивающие, даже чтобы сесть. Как сказал Альфред, ей реально пришлось несладко. Ещё она потеряла работу и... и свои вещи.

— Господи, — прошептала я, поднося руки к глазам.

— Тебе жаль?

— Ты как думаешь? — прорычал я, повышая тон.

— Не знаю. У меня есть сомнения, что ты не способен любить, сожалеть, а главное — не способен примириться с реальностью, которая ставит тебя на сторону прогнившей обиды, — сердито ответила Келли.

— Я слишком остро отреагировал, я был в ярости. Проклятье, я до сих пор в ярости!

— Тогда тебе лучше уехать из Балтимора. Забирай свои вещи и отправляйся играть в мяч куда-нибудь ещё. Оставь Пенелопу в покое, ты получил удовлетворение оттого, что трахнул свою подростковую фантазию, так что теперь пусть она восстанавливается без тебя.

— Ну, спасибо за поддержку! — пробурчал я.

— Вот именно, это моя поддержка! Пенни подавлена из-за тебя, и что, по-твоему, я скажу, что ты должен продолжать прессовать её после того, как ты всё ещё здесь, в своей роскошной квартире, ничего не делаешь и после того, как ты наговорил мне кучу всякой бредятины?

— Я никогда не хотел причинять ей вред, и быть с Пенелопой никогда не входило в мои подростковые фантазии.

— Тогда почему ты не побежал к ней, как только узнал об аварии? Ты раздумывал четыре дня, и тот факт, что ты не пошёл со мной, говорит о многом.

— Я боюсь, ясно? Ты хочешь это услышать? Я её боюсь. Боюсь, что она точно спишет меня со счетов, как и обещала, а ещё меня страшит её отец, что он изменит своё мнение обо мне.

Келли снова наполнила стакан.

— Любовь должна быть сильнее страха, и ты нужен Пенни, она должна знать, кто ты на самом деле! Она считает тебя отвратительным существом, и, стоя на месте, ты не опровергаешь её убеждений. Ты лишь доказываешь, что ты мальчишка, не способный извиниться, когда он не прав.

— Ты знаешь, что я для неё сделал.

— А ещё знаю, что ты не делаешь для неё, и то, что ты сделал, было только ради тебя! Ты когда-нибудь спрашивал себя, хотела ли этого Пенни?

— Она выбрала работу, а не нас, это очевидно, чего она хотела!

— Господи, синдром единственного ребёнка продолжает брать верх. Пенни не выбирала работу, она выбрала быть счастливой и на работе, но ты хочешь быть центром её вселенной и видишь только это.

Келли пригубила половину второй порции.

— Пенни любит тебя, Бо, а ты, напротив, любишь её недостаточно и, возможно, никогда не сможешь. Каждый рождается с талантом, надеюсь, Пенни сможет забыть о тебе, потому что твой, несомненно, заключается в том, чтобы испепелять всех, кто тебя любит.

— Я любил её больше, чем она.

— Если ты так говоришь.

Келли отмахнулась от меня, словно я был одним из тех идиотов, которые пускали слюни, когда она проходила мимо.

— Да, бля, я так говорю!

— Тогда и тебе всего хорошего.

Она поставила стакан и пошла обратно в гостиную. Я последовал за ней.

— Ты винишь меня в том, что ей приходится пережить.

— Я виню тебя за то, что ты не помогаешь этой девушке встать на ноги. Есть такая вещь, как упущение любви, а также упущение деталей.

Я наблюдал, как Келли надевает пальто и берёт сумку.

— Куда ты направляешься?

Келли подошла ко мне и погладила по лицу.

— День, когда у меня забрали тебя, был худшим днём в моей жизни, потому что понимала, — я не защитила тебя, как обещала твоей матери. Я сделала всё, что могла, чтобы дать тебе идеальную жизнь двенадцатилетнего мальчика, но этого было недостаточно. Знаю, ты не хочешь слышать о своём отце, но я всё равно скажу, потому как дала обещание и ему, всего несколько месяцев назад. Когда он понял, что умрёт, не помирившись с тобой, он заставил меня пообещать, что я помогу тебе стать лучше, чем он, и сегодня я поняла, что снова потерпела неудачу. Я не защитила тебя и не сделала тебя своей гордостью. Для меня нет смысла оставаться в Балтиморе, я уеду раньше тебя.

— Не говори ерунды.

Келли поцеловала меня в щёки.

— Увидимся, Малыш, береги себя.

И она ушла, закрыв за собой дверь.

Он

Afterglow

Балтимор, март 2023

Я припарковал машину прямо перед своим старым домом и вышел на улицу. Ремонтные работы велись без остановки, несмотря на изменения, о которых я просил в процессе. Быстро оглядевшись и обменявшись приветствиями с прорабом, я набрался смелости.

Келли была права, даже Ламар был прав. Неправда, что страх ни к чему не приведёт, потому что боязнь встречи с Пенелопой уносила меня со скоростью света от того, чего я действительно хотел.

Я не стал ходить вокруг да около и пошёл в сторону дома Льюисов. Снег начал таять, температура повышалась, и небольшая группа детей играла на велосипедах в конце улицы.

Было воскресное утро, а Лунный бульвар всегда был прекрасен в воскресное утро.

Когда добрался до их собственности, я поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыла миссис Льюис.

— Здравствуйте, миссис Льюис. Можно мне увидеть Пенелопу.

— Здравствуй, Бо, и соболезнования по поводу твоего отца. Я пойду посмотрю, не спит ли она, заходи.

— Вы не против, если я подожду здесь?

— Конечно, как ты хочешь.

Я постоял на крыльце несколько минут. Выглянул и увидел группу зевак, пристально разглядывавших мой «бугатти».

— Бо? — Я обернулся и увидел Альфреда Льюиса.

— Доброе утро, тренер.

— Привет, Бо, я рад видеть, что ты вытащил голову из задницы.

— Я знаю, я должен был прийти сразу, как только узнал об аварии, но, честно говоря, было нелегко понять, что делать, и... и, видимо, я так же быстро перехожу к сути, как и принимаю плохие решения. Мне жаль.

Он молча кивнул. Его взгляд казался более снисходительным, чем в нашу последнюю встречу. — Иногда недостаточно просто извиниться.

— Я знаю это.

— Моя дочь не стесняется в выражениях, — для меня это не секрет, как и для тебя. Кроме того, она гордая поэтому, в отличие от того, что ты думаешь, Пенни ничего не рассказала нам о том, что произошло между вами. Мы не задавали никаких вопросов. Однако очевидно, что что-то уложило её на лопатки, и я говорю не про аварию. — Тренер стоял рядом со мной и смотрел в сторону моего дома. — Ты хороший парень, несмотря на то что тебе пришлось пережить, у тебя нет заскоков в голове, и я знаю, что ты планируешь помогать детям, оказавшимся в трудной ситуации, как случилось с тобой.

— Кто вам сказал?

— У рабочих в твоём старом доме длинные языки.

— Я не хотел, чтобы об этом узнали.

— Слишком поздно. Привыкай видеть свои машины в окружении зрителей.

— Тренер, единственное, к чему я хотел бы снова привыкнуть, — это Пенелопа.

— Она не хочет тебя видеть, и я её понимаю. Мы надеялись, что ты придёшь в больницу, но каждый раз, когда дверь открывалась, а на пороге стоял не ты, её расстройство и разочарование были ощутимы. Думаю, для неё те моменты были худшими.

Я положил руки на перила и крепко их сжал.

— Знание этого причиняет мне боль. Я не знал об аварии, я был уверен, что она уехала в Сан-Франциско. Мы сильно поссорились, не разговаривали несколько дней.

— Она так и не уехала, а эти ублюдки из Everlast отозвали предложение.

Услышав эти слова, я ощутил в груди вину. И это была боль в тысячу раз сильнее всех остальных; я не только не был рядом, но и стал причиной ещё одной катастрофы.