Зато российские власти решили допустить иностранных специалистов к сбросеру на Луне (по-прежнему не желавшему просыпаться), чем хоть и не успокоили оппонентов окончательно, всё же заставили их задуматься о пользе применения к России политических и экономических санкций. Как показала история, эти санкции лишь делали Россию сильнее и решительнее.

Впрочем, проблемы отношений правительства с институтами власти других стран Ивана и команду Вересова во главе с полковником не волновали. Им было о чём заботиться, и предстоящая погоня возбуждала их больше, чем набившие оскомину угрозы иностранных политиков в адрес России. Период борьбы за выживание давно закончился, народ России стряхнул с себя наследие разрушителей государства конца двадцатого – начала двадцать первого века (все помнили их фамилии), встал с колен, и страна заняла достойное место в многополярном мире, не позволяя никому управлять собой извне.

Работы у всех на борту крейсера было много, тем не менее пассажирам иногда удавалось пересекаться в кают-компании для короткого отдыха, к ним присоединялись свободные от вахт члены экипажа, в том числе Иван, и с интересом прислушивались к беседам специалистов, знающих толк в вопросах астрофизики и ксенологии.

После возни с монтажом сбросера речь в компании Вересова зашла о размерах Вестников. Вопрос задал второй навигатор Альберт Полонски, присутствующий на сборе вместе с Иваном:

– Понятно, что участники вселенской войны были могучи, как боги, но почему они строили Вестников такими огромными? Ведь их возможности вообще позволяли им использовать нанотехнологии и впихивать в малые объёмы большую энергетику.

– Мы тоже владеем нанотехнологиями, – сказал Иван, – но и наши космические аппараты достаточно велики.

– Но не такие гиганты, как Вестники. Каждый из них представляет собой целый астероид диаметром в два десятка километров. Зачем такие размеры командным пунктам, которые, по идее, должны быть незаметными?

– Они прячутся под силовыми пузырями…

– Всё равно непонятно.

– Возможны три варианта, – сказал Ядогава. – Первый: Вестники строились не только как автоматические командные пункты, но и в качестве убежищ для их создателей или каких-то элитных групп. Недаром же толкиновский Вестник имеет мощную систему обслуживания и жизнеобеспечения. Второй вариант связан со свойствами физического континуума Вселенной. Сто пятьдесят миллионов лет назад разбегание галактик, олицетворяющее собой ускорение расширения Вселенной, ещё не достигло нынешнего уровня, и характеристики материальных образований отличались от свойств нынешней материи. Поэтому и объём создаваемых объектов был иным. Вестники просто выросли в размерах из-за локального увеличения их объёма больше, чем все естественные объекты.

– Не понял, – произнёс Вересов, забежавший в кают-компанию на минуту. – Вы хотите сказать, Ядогава-сан, что изменились параметры атомов? Они стали больше?

Ядогава улыбнулся.

– Теоретически это возможно. Инфляционный процесс раздувания нашей Вселенной когда-нибудь приобретёт такие масштабы и скорость, что разорвёт и атомы, и элементарные частицы: протоны, электроны, кварки, глюоны и преоны. Я имел в виду, что искусственно созданные сто пятьдесят миллионов лет назад Вестники увеличились в размерах именно вследствие инфляционного воздействия сравнительно больше, чем существовавшие тогда материальные тела: планеты, звёзды и объекты поменьше.

– Честно говоря, не вижу причины, отчего это может произойти. Искусственно созданные объекты материально не отличаются от естественных.

– Существует гипотеза, что обработка естественных материальных композиций меняет их структуру на тонком полевом уровне. Они приобретают свойства…

– Души! – рассмеялся Альберт.

– Не души, – остался невозмутимым ксенолог, – остаются следы психической активности. Я склонен принимать во внимание подобные спекуляции, так как они зачастую становятся объективным описанием реалий жизни.

Иван вспомнил свои беседы с Вестником о душе. Удивительным образом возникающие споры вокруг понятия души всё время поддерживали интерес к этой теме, и, наверно, стоило поразмышлять об этом всерьёз.

– Хорошо, пусть будет по-вашему, – сказал Вересов. – Ну а каков третий вариант?

– Вселяне тех времён могли себе позволить возводить сооружения любых размеров, так как владели энергиями значительно более солидными, чем мы. Они запросто использовали энергию звёзд, а то и целых галактик.

– Вселяне?

– Это старый термин, – смутился Ядогава, – получивший распространение в середине прошлого века. Какой-то писатель назвал так всех жителей Вселенной.

– Неплохо звучит, надо взять на вооружение.

Эксперт промолчал.

Двадцать седьмого февраля в семь часов по среднесолнечному времени «Дерзкий» стартовал с лунного космодрома и устремился по следу «кротовой норы», выбросившей «мурекс» Шнайдера к ядру галактики. Специалисты, занимавшиеся расчётами и проверкой тезиса о выбросе, трудились денно и нощно, замучив большие вычислительные комплексы СКБ и Роскосмоса, но в своих выводах не сомневались. Нимфанский Вестник с Куртом на борту должен был, по их уверениям, выйти из «трещины» пространства в тысяче световых лет от балджа – центрального сгущения звёзд ядра Млечного Пути, поэтому искать его следовало в секторе созвездия Стрельца, в двадцати четырёх тысячах световых лет от Земли.

Попрощались с руководителями Роскосмоса, пожелали друг другу удачи, запаковались в защитные ложементы, и капитан Бугров отдал Эргу знаменитую команду «Ключ на старт!». По легенде, именно эту команду дал основатель российского космоплавания Королёв, выпуская в космос первого человека в тысяча девятьсот шестьдесят первом году – Юрия Гагарина. Конечно, никакого ключа в современных космических системах не существовало, а формула помнилась и действовала на всех ободряюще.

Иван успел перед стартом забежать в каюту Елизаветы, и настроение у него после этого было прекрасное. Сдержанная на людях женщина ласк не жалела, и не приходилось сомневаться в том, что техник-оператор «Дерзкого» стал для неё дорог.

Преодоление расстояния от Солнечной системы до ядра галактики не стало для космонавтов серьёзным испытанием. «Провалы в никуда» стали привычным делом не только для космолётчиков, но и для туристов, кладоискателей и простых обывателей, начавших обживать космос в последние двадцать лет усиленными темпами. Не могли пользоваться этим видом транспорта только люди, чей вестибулярный аппарат резко протестовал против «падения во тьму». Да и они находили пути преодоления страхов, на время прыжков погружаясь в искусственный сон.

Сделали три прыжка: первый – в район звезды гамма Стрельца, имеющей название Каус Бореалис, до которой было семьдесят семь световых лет. Потом к шаровому звёздному скоплению М22, отделённому от Солнца космической бездной в десять тысяч световых лет. И, наконец, последний прыжок вынес крейсер к плотному сгустку звёзд в ядре Млечного Пути.

Произошло это на пятый день пути, уже третьего марта по земному календарю, в три часа ночи по времени корабля. Бодрствовали только трое: капитан Бугров, Иван Ломакин и первый навигатор крейсера Андрей Нарежный. Остальные спали в своих каютах, зная, что в любой момент их могут разбудить по тревоге.

Эрг включил систему обзора, стены и потолок поста управления исчезли, и зал поста оказался накрытым колпаком звёздного огня, притушенного фильтрами. Только они и спасали человеческие глаза, на которые обрушился свет миллионов звёзд ядра галактики, расстояния между которыми здесь по мере движения к центру становились всё меньше и меньше. Разделяли звёзды не световые годы, а месяцы и даже дни.

Земные корабли ещё не залетали в такие глубокие звёздные «дебри», поэтому небесный ландшафт космолётчиков ошеломил, они не сразу оторвались от созерцания сверкающей драгоценной чаши, и даже капитан Бугров увлёкся пейзажем, отыскивая самые крупные и яркие звёзды.

– В пределах зоны контроля опасных объектов не обнаружил, – доложил Эрг.