Голубев рассчитывал прибыть к музею раньше Дианы, зная, как женщины плохо следят за временем, однако она уже была на месте, стояла у входа в музей (у Виктора напрягся живот: настолько женщина, одетая в цветастый уник, была привлекательна), беседуя с каким-то седоватым стариком в костюме официала правительственных служб.

Когда майор подошёл, он узнал в собеседнике Дианы секретаря Совета безопасности России Панкратова. Этому человеку было далеко за девяносто, но выглядел он моложе, проработав в Погранслужбе страны более тридцати лет.

– Добрый день, – поздоровался Голубев.

Панкратов покосился на него, кивнул, протянул руку Диане:

– Два дня вам хватит?

– Вполне, – ответила женщина.

Панкратов кивнул ещё раз, шагнул с тротуара на проезжую часть улицы, и к нему тотчас же мягко скользнула чёрная «Волга» с металлическим оленем над радиатором. Водитель в машине был живым. Задняя дверца раритетной машины поднялась крылом ворона вверх, выпуская ловкого молодого человека в унике, обслуживающего важных персон контингента. Панкратов сел, телохранитель (похоже, не бот) нырнул за ним, и машина с утробным рычанием мягко отъехала. Бензином в нынешние времена не пользовались, и рычание «якобы двигателя» создавала аудиотехника автомобиля.

– Интересно, что может связывать сотрудника СПАС с Совбезом, – проговорил Голубев, глядя вслед «Волге».

– Гастрономический интерес, – с иронией ответила Диана. – Ему была нужна консультация по приготовлению салата оливье, а я ему давно обещала. Говори побыстрее, я тороплюсь.

– Думал, ты обрадуешься встрече, – ухмыльнулся он. – Посидели бы в кафе под шампаник.

– Некогда сидеть под шампаник. – Она огляделась, заметила ряд скамеечек в живописном уголке уличного отдыха под сенью каштанов. – Присядем на минуту, а то стоим, как влюблённые, у всех на виду.

– Боишься, что о встрече кто-нибудь доложит твоему Дариславу?

– Не пори чепухи. Что с Копуном?

– Вестник в порядке, но собрался лететь в Ланиакею вслед за «Великолепным».

Брови женщины собрали морщинку на лбу.

– Копун собрался в Ланиакею?!

– Он очень встревожен. В Пузыре действительно создана тюрьма боевых роботов – джиннов, способных разнести к чертям собачьим целые миры.

– Вестники тоже могли уничтожать планеты.

– Вестники – искусственные полуживые организмы, играющие роль командных пунктов и предназначенные для ликвидации угрозы их создателям. Они включались, только получив команду либо, наоборот, не получив подтверждения, живы ли создатели. Боевые же роботы изначально были созданы для войны, и никакие моральные принципы в их психику не встроены.

– Это тебе Копун сказал?

– О роботах? Может быть, другими словами, но смысл был такой, типа не стоит их трогать. Вот он и хочет самолично убедиться в реальности угрозы.

Диана задумалась.

Голубев заметил витрину киоска.

– Мороженого хочешь?

– Нет.

– Копун очень рассчитывает, что с ним полетишь и ты, – добавил Голубев. – Я, конечно, сглупил, пообещав тебя уговорить, не зная твоих планов…

– Ты о чём? – очнулась женщина.

– Я пообещал тебя уговорить, чтобы ты согласилась.

Брови Дианы сдвинулись, глаза потемнели.

– Ты посмел… обещать ему…

– Так получилось. – Виктор изобразил смущение и раскаяние. – Я ведь тоже собираюсь лететь в Ланиакею, по заданию командования, естественно, вот и не сдержал язык.

– Чёрт бы тебя побрал, майор! – прошептала Диана.

– Прости.

– У меня куча дел на Земле…

Сообразив, что внутренне собеседница уже готова согласиться с полётом, Виктор запрятал радость поглубже и уныло проговорил:

– Могу сказать ему, что ты против.

– Молчи уж, парламентёр! Только хуже сделаешь! Он и так невысокого мнения о человеческих добродетелях.

– Сам создан такими же деятелями, как мы. Не верю я в его нравственные принципы.

– Тогда ты окончательный глупец!

– Пусть так, не стану спорить. Так что мне ему сказать?

– Я сама скажу. – Диана резко встала. – Кто в вашей структуре главный?

Голубев остался сидеть, глядя на женщину снизу вверх.

– Зачем тебе?

– Планы Агентства не зависят от расчётов контрразведки. Хочу предупредить твоё командование, чтобы тебя отозвали.

Голубев усмехнулся.

– Решение уже принято на самом верху. Никто его не отменит. А ты напрасно считаешь меня лохом. В иерархии Коскора я всё-таки полковник.

Диана смерила его взглядом, накинула на плечо ремень сумочки и пошла прочь, стуча каблучками.

Голубев невольно облизнул губы, глянув на её красивые икры. Опомнился, крикнул:

– Копун сам хотел с тобой повидаться! Не отказывайся, может, от нашего похода будет зависеть жизнь твоего Волкова.

Диана не оглянулась.

Впервые в жизни Зубр по-настоящему испугался, когда гравикомпенсаторы польского драккара «Вшистско воеводство» ни с того ни с сего отказали и кораблём завладела невесомость. Вернуть кондиции генератору антигравитации удалось только через два часа, и всё это время командир ЧАК «Сириана» промучился в туалете каюты, почём зря костеря команду и ушлых британцев, торговцев старьём.

Сбой наконец устранили, и команда устроила весёлую вечеринку (по часам корабля приближалось время полуночи) с плясками и битьём бокалов: Зубр разрешил вскрыть холодильник с алкогольной продукцией, среди которой хранилась и премиальная русская водка «Сибирский стандарт» на облепихе и можжевельнике. Разумеется, после этого пришлось ждать несколько часов, пока пилоты придут в себя. Да и сам командир не отказал себе в удовольствии, хотя пил мало.

– Всем занять рабочие места! – объявил он, устроившись в тесной рубке драккара, где с трудом размещались четыре члена экипажа. – Летим дальше. Виски, где мы?

Компьютер корабля, получивший это странное имя от первого пилота Ионы Шпанова, чуть ли не единственного дипломированного специалиста на борту (он окончил лётное училище в Грозном, потом институт космоплавания в Рязани), равнодушно ответил на английском языке:

– Whirlpool Galaxy.

– По-русски говори! – рассвирепел Зубр. Он считал себя укром до мозга костей, но язык знал плохо и предпочитал говорить по-русски.

Уже после передачи драккара в руки ЧАК стало известно, что компьютер космолёта говорит только по-польски, категорически отказываясь от русского. Айтишникам, приглашённым из Института цифровых платформ, пришлось изменять программы общения Виски (до передачи польской стороной компьютер носил другое имя – Впорный). Но и после подстройки Виски зачастую говорил на «родной мове» либо употреблял английский, избегая русских терминов. Очевидно, создавали машину ультраправые польские националисты, мало в чём уступавшие украинским нацикам, не забывшие поражения в последнем конфликте с Россией, когда польские власти решили отодвинуть границу западной Львовско-Сигизмундской волости за счёт российских земель и нанесли удар по российским пограничным городам в Калининградской области Бранёво и Зеленоградск. Случилось это девяносто лет назад, однако после зачистки границы и ликвидации базы в Буселе, откуда и стреляли поляки, им не стали помогать даже немцы, и они это помнили.

– Галактика Водоворот, – нехотя повторил Виски, словно был живым поляком.

– Двадцать четыре миллиона световых лет до Солнца, – сказал Уилки Брон, навигатор космолёта. – Ещё лететь и лететь.

Зубр кивнул. Он знал, что. в отличие от нормальных людей, рождающихся от папы и мамы (в Европе вошёл в моду другой термин: родитель-1 и родитель-2), Брон был «усовершенствован с обрезанием», то есть в его геноме была только одна хромосома – от женщины плюс «умные наноботы», и эксперимент в Малой Британии сочли удачным. Правда, выглядел Уилки как простой трансвестит, зато быстро усваивал информацию и мог работать в любой области земного социума.

– Виски, готовность!

– Уже, – сказал компьютер.