— Вот именно! — воскликнул я. — Космофлот! Элита! Не какая-нибудь пехота задроченная гарнизонная!

— Давай пока тогда неисправные раздербаним, — предложил он. — Будет пара совсем ушатанных, а остальное починим.

— Ты артиллерист, ты выбери, что дербанить будем, — сказал я. — Тебе лучше знать.

Сам я не стал предлагать подобный выход. Можно в процессе поломать гораздо больше. Но как временное решение, наверное, сойдёт.

— Сейчас, статистику использования у Смайлика запрошу, — сказал он.

— Смайлик? — усмехнулся я. — У меня Скрепка.

— Идиотизм с этими помощниками, нет бы что-то нормальное давать… — буркнул Борисов. — Так. В проекте БК-32… Нижняя башня противокосмической обороны.

— Единственная рабочая из четырёх, — кисло произнёс я.

— Ну да… Тогда верхнюю предлагаю разобрать. А из лазерных спарок… Хрен с ним, наугад выберем, — сказал он.

— Ты тут хозяйствуешь, — пожал я плечами, не желая влезать в его сферу деятельности.

Пусть Борисов всё больше выполнял работы второго помощника, корабельной артиллерией всё ещё заведовал он, а не кто-то ещё.

Капитан-лейтенант Макаренко на наши эксперименты дал добро, вообще не вникая в то, что мы собрались делать. Главное, что делом заняты, и личный состав тоже.

Меня даже охватил какой-то невиданный энтузиазм. Будто я собирался заняться реставрацией какого-нибудь доисторического корыта. Надолго откладывать ничего не стали, дождались, когда Макаренко опять заступит на вахту и занялись делом. Вернее, разбирать орудие на запчасти начали закреплённые за ним операторы, а мы с Борисовым лишь присутствовали и руководили процессом.

Это оказалось даже легче, чем я предполагал. Имперские инженеры наверняка предусмотрели подобное использование вооружения, в долгих автономных полётах наверняка приходится ремонтироваться подручными средствами, дендрофекальным способом, и то, что орудия не восстановили раньше — вина исключительно капитана Сахарова.

Теперь, после недолгого, занявшего всего лишь полдня, полевого ремонта, у нас имелось только три нерабочих вспомогательных орудия. Всё остальное вроде как работало. Для проверки нужно было устроить стрельбы.

— Господин капитан! Когда в последний раз были стрельбы? — спросил я у Макаренки на следующий день.

— Когда ты туранца подбил, — криво усмехнулся он.

— Нет, я про учебные, — я сделал вид, что не понял подколки.

— Учебная тревога… Глянуть надо в расписании. Месяца, наверное, четыре назад. Может, больше, — ответил капитан.

— Предлагаю устроить, — сказал я. — Поднять личный состав по тревоге, отойти к полю астероидов и там немного пострелять. Главное, выбрать место, где шахтёров нет.

— Там отработанные участки есть, никто не сунется, — хмыкнул Макаренко, но с явной неохотой в голосе.

— В штаб зато отчитаемся о проведённых учебных мероприятиях, — добавил я.

— Ладно… Завтра давай, — почесал он лысину.

О тревоге все были предупреждены заранее, так что скорость приведения эсминца в полную боевую готовность порадовала бы даже самого въедливого проверяющего. Если бы слушок о тревоге по «Гремящему» не прошёл заранее, справились бы куда хуже, максимум, на троечку. С натяжкой.

Я занял своё место согласно боевому расписанию, в командирской рубке, рядом с капитаном Макаренко. Все шлюзы закрылись, все отсеки теперь существовали автономно, весь личный состав находился на своих местах. Красная лампа сигнализировала о включенной тревоге, периодически раздавался звуковой сигнал.

— Корректирую орбиту, отходим к поясу астероидов, — сообщил капитан. — Лёш, выруби крякалку, на нервы действует.

Даже удивительно было слышать, что Макаренке что-то действует на нервы. Но звуковой сигнал я всё-таки выключил, он и меня изрядно раздражал.

Приглушённый гул манёвровых двигателей звучал как мантра, монотонный звук, в отличие от резкого сигнала тревоги, успокаивал и расслаблял. На космическом корабле вообще достаточно много звуков, чаще всего тихих и практически незаметных. Гул вентиляции, систем очистки, фильтров, жужжание приводов, двигателей, треск и шипение систем связи, электрических плат, и так далее. Привычные любому. Их наличие означало, что всё работает штатно, их отсутствие, полная тишина, могла означать только то, что что-то вышло из строя. Или отсек заполнен вакуумом, по которому звук не распространяется, что тоже не очень хорошо. Сигнал тревоги в список этих привычных звуков не входил.

— Входим в поле астероидов, щиты на двадцать процентов, — сказал капитан.

Перестраховывается, ни один астероид, только если его не разогнал кто-то нарочно, не способен повредить даже пятипроцентному щиту. Но сейчас командовал Макаренко, и поправлять его мне не по чину.

Мы специально нашли расколотый на множество мелких осколков выработанный астероид, чтобы и целей было побольше, и стрелять можно было без опасения зацепить кого-то поблизости.

— Начинаю сближение… Огонь по готовности, — произнёс капитан.

Цели отмечены и распределены заранее. Операторам нужно только открыть огонь в нужный момент. Я сидел в кресле и ждал, незаметно скрестив пальцы. В конце концов, я занимался ремонтом, я предложил провести стрельбы. Я чувствовал некую ответственность за результат.

На мониторах один за другим начали зажигаться индикаторы, артиллерия начала палить из всех стволов.

— Цель поражена! — доложили первые артрасчёты, вслед за ними наперебой начали докладывать и остальные.

И орудия ПКО, и кормовые лазеры, и автопушки боевую задачу выполнили. Те, которые удалось починить, разумеется. Расчёты повреждённых орудий сидели и не отсвечивали.

От обломков астероида осталась только пыль, да и то не везде. Мощность боевых лазеров многократно превышала мощность лазеров промышленных, которые использовались шахтёрами, так что многие цели просто испарились.

Я вытянулся в кресле, закинул руки за голову, с облегчением выдохнул. «Гремящий» показывал себя всё лучше и лучше, и ощущение того, что лично я приложил к этому руку, даже как-то грело душу. Так ведь дойдёт до того, что наш эсминец станет образцово-показательным кораблём, сначала в секторе, а затем и во всём космофлоте. Маловероятно, конечно, но стремиться к этому необходимо.

— Лёш, выбери новые цели, ещё раз пройдёмся, — попросил капитан.

Всеми руками и ногами за. Я вывел на монитор проекцию поля астероидов, отметил несколько штук, оставшихся целыми после первого залпа.

— Готово, — доложил я.

— Идём на второй заход, — флегматично произнёс Макаренко. — Артиллерия, огонь по готовности.

Не участвовал в этих стрельбах только главный калибр. В его работоспособности я не сомневался, а палить из него по астероидам… Всё равно что стрелять из пушки по воробьям. Мне нужна была проверка именно тех орудий, что мы с Борисовым починили.

Индикаторы вновь загорелись красным, артиллерия начала работать по целям. Баллистика в космосе довольно простая. В вакууме снаряд летит по прямой, если на него не действуют силы притяжения. Лазер так и вовсе достигает цели со скоростью света, так что надо всего лишь поймать её в прицел.

— Цель поражена! — снова начали докладывать расчёты.

Я самодовольно улыбнулся. Вот теперь можно выходить на охоту. «Гремящий» готов раздавать всем п… По заслугам.

Всё это время, пока мы ремонтировались и устраивали учебные стрельбы, окраины системы продолжали кишеть пиратами, то и дело перехватывающими проходящие мимо корабли. Вполне безнаказанно.

Происходило это за пределами действия наших сенсоров, фактически за пределами системы, там, где гравитационное воздействие звезды становилось незначительным и можно было свободно входить и выходить в гиперпространство. Пират ждал где-нибудь поблизости от предполагаемой точки выхода с отключенной связью и остальными системами, способными выдать его местоположение, а потом ловил ничего не подозревающего торговца, снимал сливки и отпускал восвояси.