– В свете открытия системы Вестников, карту которых сбросил нам Копун…

– Мертвеца, – хмыкнул Строганов. – Пока что мы смогли расшифровать всего пару файлов.

– Это дело времени. Хотя за Мертвецом будут охотиться ещё долго, поскольку это колоссального значения клад, указывающий координаты древних цивилизаций. Но я закончу: если посмотреть на Пушистую с её нанопылью в свете открытия системы «мёртвой руки» древних цивилизаций, то невольно зарождается подозрение…

– Не участвовала ли цивилизация пушистиков в межгалактической войне?

– Не есть ли псевдопыль текучий искусственный объект, созданный для борьбы с агрессором.

Строганов озадаченно потёр горбинку носа.

– Но ведь эта пыль, как ты сам говорил, уничтожила всё живое на планете! Какая уж тут защита от нападения?

– Система просто заглючила, поменяв установки, приняв всю биосферу Пушистой за врага. Что, если пыль когда-то являлась системой типа Вестника, предназначенной для включения уцелевших стратегических шахт ответного удара после поражения командных пунктов пушистиков? Да, она сошла с ума, судя по её поведению, но ведь, с другой стороны, она до сих пор функционирует.

Строганов ослабил ворот уника.

– Нанопыль как Вестник? Это что-то из области фантастики.

– К сожалению, вся эта фантастика может оказаться реальностью.

– И что ты предлагаешь?

– Уничтожить пыль, пока она…

– Что?

– Пока она не включила уцелевшие базы пушистиков, созданные ими для ведения боевых действий в других звёздных системах. Что, если одна из их роботобаз находится в Солнечной системе?

Строганов молча налил себе берёзового сока, выцедил полный стакан.

– Мы же нашли базу на Венере.

– Это другая база, – махнул рукой Велиарий Анатольевич. – Её оставили рептилоиды. Хотя не исключено, что это были пушистики. Но гораздо страшней, если я прав, и пушистики понатыкали свои базы либо мины замедленного действия на других планетах Системы. Стоит пыльному Вестнику разозлиться при контактах с нашими парнями, он запросто активирует всё, что сохранилось.

– Не пугай, пессимист.

– Я не пессимист, – слабо улыбнулся Головин. – Я реалист. А если в драку на Пушистой вмешается ещё и Шнайдер…

Взгляд директора Коскора стал физически плотным.

– Чёрт! Похоже, снова надо активировать ВВУ!

Головин кивнул.

– По крайней мере стоит встать «на уши» всем нашим пограничникам. Но для этого нужен квалитет ответственности. Причём ВИП-квалитет, не слабей секретаря Совбеза, а то и президента.

– Нас сожрут, если мы поднимем панику, а ничего не произойдёт!

Головин оценил мимику директора.

– В таких делах лучше сто раз ошибиться, чем пережить гибель людей.

– Лучше не ошибаться, полковник. Ладно, я тебя понял, будем думать, кто поверит в наши умозаключения. Пока что подними «на уши» всех отпускников, подключи запасников и погранцов, карт-бланш я выпишу, ищите базы всех этих иновселенских говнюков-Вестников и пушистиков, кипяток им на яйца!

Головин вздёрнул брови, не ожидая от всегда уравновешенного директора такой простоты в речи.

Строганов заметил его взгляд, мрачно покривил губы.

– Извини, нервничаю. Сильно. Надо успокоиться. Работаем, Велиарий Анатольевич, Коскор создавали не для прикрытия задниц отечественных чиновников, а для защиты народа российского. Народ нам не простит, ежели мы… как там любят говорить американцы?

– Облажаемся.

– Если мы облажаемся, – без улыбки повторил Строганов. – Не хочешь ничего добавить?

– Надо как-то помочь нашим ребятам возле Пушистой.

– Отправим депешу, сбросим всё, что знаем.

– Этого мало.

– Не пошлёшь же ты туда весь наш флот.

– Весь не надо, хотя бы единицу класса «линкор», тот же «Ра».

– Он же в ремонте.

– Вот и хорошо, что в ремонте, пусть официально и остаётся в этом состоянии, никто из посторонних не обратит на него внимание. Но крейсер уже готов к походу, а во-вторых, на него можно будет установить готовый к испытаниям «замерзатель», найденный на Венере. Если, конечно, это именно «замерзатель». На это по оценке экспертов потребуется не больше двух суток.

Строганов снова повторил свой фирменный жест: потёр переносицу.

– Твоими бы устами да мёд пить.

– Я сам не возразил бы выпить медку… с хмелем. Но я уверен, что наши хитроумные спецы правильно оценили излучатель и рассчитали его параметры. Принцип действия я не понял, что-то уж совсем головоломное, связанное с остановкой осцилляций вакуума, но главное, всё по науке. А прославленным тульским оружейникам раз плюнуть сделать гнездо для установки «замерзателя» на борту крейсера.

– Раз плюнуть? – усмехнулся Строганов. – Впрочем, в этом я не сомневаюсь. Как говорится, мастерство не пропьёшь, так? Всех к наградам, если сделают быстро! Ставьте «замерзатель», я приду посмотреть, как он выглядит.

Руководитель Коскора разорвал связь, и Головин поспешил на Североморскую верфь, где шли работы по восстановлению «Ра» – самого мощного космического крейсера Солнечной системы.

Первую пульсацию «насекомых» они развеяли легко: дружный залп из восьми «универсалов» (пять – из плечевых излучателей, три – излучатели «терминаторов») испарил практически всю колонну наноботов, принявшую форму змеи. Не сговариваясь, стреляли из неймсов.

– Может, отступим? – нерешительно сказал Артур, до этого момента никогда не участвовавший в боевых операциях.

– Спросите у этого товарища, – кивнул на пушистика Терехов, – можно ли выбраться из Опухоли через другой люк.

– Попробуем, – с сомнением ответил Рушевский.

Задали вопрос лингверу, тот перевёл его на язык пушистиков: раздался звук, не отличимый от скрипа ножа по стеклу.

Услышав скрип, человеко-шмель зашевелился в своём «слоновьем» кресле. Раздался ответный скрип. Лингвер перевёл фразу на русский язык, хотя говорил с паузами, иногда повторяясь:

– Выходы… существовать… четыре… нет, шесть… два заблокированы… нет, три… два повреждены…

– Так сколько ещё уцелевших? – рассердился Терехов. – Где они располагаются, в каком отсеке Опухоли?

Лингвер снова выдал порцию скрипа.

Пушистик (какой он к чёрту пушистик, мимолётно подумал Дамир, настоящий урод!) заскрипел в ответ, слабея с каждой секундой:

– Два… отсек южного крыла… сорок птинаров… это что-то вроде линейных мер… конечный ход… верхний ярус.

– Хрен поймёшь, где это, – прокомментировал Голенго.

– Пусть покажет схему Опухоли. Это возможно?

Лингвер скрипнул.

Пушистик вяло повозился в кресле, поелозил передними лапами (вполне человеческие пятипалые руки, только серого цвета) по подлокотникам.

Внутри сплетений трубочек и швеллеров перед ним загорелась россыпь огоньков, превратившаяся в общее световое полотно, в глубине которого возникла белая клякса с десятком отростков на жёлтом фоне. Затем по кляксе побежали пунктирчики, складываясь в сложный графический рисунок.

– Неплохо придумано, – обрадовался Артур. – Этот парень знает своё дело.

– Где сейчас мы?

Лингвер обменялся скрипами с пушистиком.

В центре кляксы начал мигать чёрный крестик.

– Мы здесь, – сообщил компьютер переводчика.

– Где запасной выход? Тот, что ещё функционирует?

«Нож по стеклу» процарапал неприятные звуки.

В конце одной из веточек, сложившихся в паутину коридоров, начал пульсировать ещё один крестик.

– Это правее, вдоль разлома, – сориентировался Рушевский.

– Он сможет дать нам зелёный свет? Чтобы мы не тратили время на открывание люков?

– Спросим.

На этот раз обмен скрипами длился дольше.

– Общей системы управления перегородками не существует, – доложил лингвер. – Каждая дверь автономна. Но блокировку дверей можно отключить, так как запоры на них обладают визуальной памятью.

– Интересно, как это мы открывали двери, – сказал Артур, – если нас нет в памяти дверного компа?