— Серхио…? — я обернулась, не видя его рядом с нами. — Куда он делся?

— Вернулся в дом, у него там есть незаконченные дело, — отрезал Диего, заводя мотор.

Дорога домой прошла в напряжённом молчании. Плечо продолжало болеть, а в голове крутились мысли о том, что Энзо был прав, не желая отпускать меня на эту вечеринку. Конечно, он предвидел, что может произойти что-то подобное. От этой мысли стало ещё более неприятно.

Когда мы подъехали к дому, уже было за полночь. Окна в основном были тёмными, только в нескольких комнатах горел приглушённый свет.

— Тебе нужно обработать рану, — сказал Диего, помогая мне выйти из машины. — В моей ванной есть аптечка.

— Я справлюсь сама, — возразила я. — Это всего лишь царапина.

Он выглядел неуверенным, но кивнул:

— Как хочешь.

Мы вошли в дом через боковую дверь, стараясь не шуметь. Диего сразу направился к лестнице, бросив короткое “спокойной ночи”. Я осталась одна в полутёмном холле, всё ещё прижимая к плечу его платок, теперь уже пропитавшийся кровью.

Я поднялась на второй этаж, направляясь к своей комнате, но на повороте коридора заметила полоску света из приоткрытой двери. Кто-то не спал. Я подошла ближе, ведомая каким-то необъяснимым любопытством.

Через щель я увидела Энзо, склонившегося над столом, заваленным чертежами и бумагами. Настольная лампа создавала вокруг него ореол золотистого света, подчёркивая сильную линию челюсти, покрытую лёгкой щетиной. Он выглядел сосредоточенным, между бровей залегла складка, а пальцы уверенно держали карандаш, делая точные линии на бумаге.

Внезапно он поднял голову, словно почувствовав мой взгляд. Наши глаза встретились, и я замерла, пойманная с поличным.

— Лара? — его голос был низким, с лёгкой хрипотцой. — Что ты делаешь в коридоре?

— Я… увидела свет, — пробормотала я. — Я не хотела мешать.

— Войди, не стой в дверях.

Я неуверенно шагнула внутрь, чувствуя, как щёки заливает румянец. Кабинет был просторным, с высокими книжными шкафами и большими окнами, сейчас закрытыми тяжёлыми шторами. Воздух был наполнен запахом кожи, бумаги и его одеколона — сложного, терпкого, с нотами сандала и чего-то пряного.

— Ты ранена, — не вопрос, а утверждение. Его взгляд был прикован к моему плечу, где кровь уже просочилась сквозь платок.

— Это просто царапина, — я пожала плечами и поморщилась от боли.

Энзо подошёл ко мне, его движения были точными, экономными. От него исходило ощущение сдерживаемой силы.

— Покажи, — потребовал он.

Я нерешительно убрала платок. Порез был длиной около пяти сантиметров, не слишком глубокий, но всё ещё кровоточащий.

— Садись, — он указал на стул у стола. — У меня есть аптечка.

Я послушно села, наблюдая, как он открывает ящик стола и достаёт белую коробку с красным крестом. Его движения были уверенными, привычными, словно ему не раз приходилось обрабатывать раны.

— Что произошло? — спросил он, смачивая антисептиком ватный диск.

— Ничего особенного, — я попыталась звучать небрежно. — Просто зацепилась за что-то острое.

— На вечеринке, куда я не хотел тебя отпускать, — заметил он, осторожно прикладывая вату к ране. Я вздрогнула от жжения.

— Ты был прав, доволен? — огрызнулась я, стиснув зубы от боли.

Его глаза потемнели.

— Нет, Лара. Я не доволен тем, что ты вернулась раненой.

Мы помолчали, пока он обрабатывал порез. Его пальцы были тёплыми и удивительно нежными для такого сильного мужчины. Каждое прикосновение отзывалось странным трепетом внутри.

— Там был полицейский рейд, — наконец произнесла я тихо. — Все начали разбегаться, и в суматохе я поранилась.

Энзо замер на мгновение, его челюсти сжались.

— Наркотики?

— Видимо, да. Хотя я ничего такого не видела, — я посмотрела ему в глаза. — Я не принимаю наркотики, если ты об этом.

— Я знаю, — неожиданно мягко ответил он. — Но ты могла попасть в серьёзные неприятности. Диего должен был о тебе позаботиться.

— Он и позаботился, — защитила я его пасынка. — Вывел меня оттуда.

Энзо хмыкнул, заклеивая рану пластырем.

— После того, как подверг опасности.

— Он не знал, что будет облава, — возразила я, хотя внутренний голос говорил, что, возможно, Диего что-то подозревал.

— Он знает своих друзей, — Энзо закрыл аптечку и отошёл к столу, опираясь на него. — И их… развлечения.

Я вдруг почувствовала себя наивной и глупой. Конечно, Энзо лучше знал, что происходит в кругах золотой молодёжи Марбельи. И его предупреждение было не просто желанием контролировать меня.

— Я должна извиниться? — спросила я, вскинув подбородок. — За то, что пошла на вечеринку? Я взрослая женщина, Энзо. Я сама решаю, куда мне ходить.

— Ты под моей крышей, — его голос стал жёстче. — И пока это так, я несу за тебя ответственность.

— Я тебя об этом не просила, — парировала я, вставая. Голова слегка закружилась — то ли от алкоголя, то ли от близости Энзо. — И я не твоя дочь.

— Я прекрасно это знаю, — ответил он, его взгляд скользнул по моему телу, всё ещё одетому в вызывающий наряд. — Поверь мне, я очень хорошо это знаю.

Что-то в его тоне, в том, как потемнели его глаза, заставило меня задрожать. Не от страха — от чего-то совсем другого, тёмного и опасного.

— Что ты имеешь в виду? — я сделала шаг к нему, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

— Ты умная девушка, Лара, — его голос стал ниже. — Ты знаешь, что я имею в виду.

Мы стояли так близко, что я чувствовала тепло его тела, слышала его дыхание. Его взгляд был прикован к моим губам.

— Скажи это, — потребовала я, сама не понимая, откуда взялась эта смелость. — Скажи, что ты имеешь в виду.

Энзо издал звук, похожий на рычание, и внезапно его руки оказались на моей талии, притягивая меня к нему. Я не сопротивлялась — наоборот, подалась вперёд, как будто всё моё тело жаждало этого контакта.

— Лара… — прошептал он, его лицо было так близко, что я чувствовала его дыхание на своих губах. — Ты точно будешь моей погибелью.

Наши губы столкнулись в яростном, голодном поцелуе. Его руки скользнули вниз, обхватывая мои бёдра, поднимая меня. Я обвила ногами его талию, не разрывая поцелуя. Он развернулся и посадил меня на стол, смахнув какие-то бумаги.

Его руки были повсюду — на моей спине, в волосах, скользя по бёдрам. Мои пальцы лихорадочно расстёгивали пуговицы его рубашки, жаждая прикоснуться к обнажённой коже. Когда его рука скользнула под мою юбку, я не сдержала стона. Его пальцы добрались до края трусиков, и он прервал поцелуй, глядя мне в глаза.

— Ты уже мокрая для меня, — произнёс он, его голос был хриплым от желания. — Ты представляешь, что я хочу с тобой сделать?

— Да, — выдохнула я, выгибаясь навстречу его прикосновениям. — Покажи мне.

Его пальцы скользнули под ткань, и я задохнулась от ощущений. Его прикосновение было как электрический разряд — горячее, почти болезненное в своей интенсивности.

Он начал водить пальцем по моему клитору, не разрывая поцелуя. Искры буквально посыпались из глаз, когда он вошел в меня одним своим пальцем и начал медленно двигаться внутри. Когда он добавил второй палец, мне пришлось прикусить губу, чтобы не закричать от наслаждения.

Его пальцы двигались все быстрее, большой палец кружил по клитору, и я чувствовала, как внутри нарастает что-то огромное, неудержимое. Моё тело начало дрожать, мышцы сжимались вокруг его пальцев. Я сгорала заживо от ощущений, каждая клеточка тела кричала от удовольствия.

Когда оргазм наконец накрыл меня волной, это было как взрыв сверхновой. Второй оргазм в моей жизни — и такой сладкий, такой всеобъемлющий, что на мгновение я потеряла связь с реальностью. Всё, что существовало — это его руки, его губы и это невероятное, пульсирующее наслаждение.

Разрывая поцелуй и приходя в себя, я вдруг осознала, что мы только что натворили. Сознание прояснилось, как будто кто-то вылил на меня ведро ледяной воды. Я судорожно встала со стола, поправляя трусики и одергивая юбку.