Что-то щёлкнуло внутри меня. Я почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке — холодной и расчётливой.

— А ты всегда была ненужной игрушкой, да, Мариса? — мой голос звучал почти сочувственно. — Сколько лет ты провела рядом с ним? Десять? Пятнадцать? Сколько ночей грела его постель? Сколько раз пыталась доказать, что ты — та самая, единственная? И что в итоге? Он выбрал мою мать — женщину, которую едва знал. А теперь его интересую я.

Я сделала паузу, наблюдая, как меняется её лицо.

— Проблема явно не во мне, Мариса. Проблема в тебе. Если двадцать лет преданности не заставили его тебя полюбить, значит, в тебе что-то фундаментально не так. Смирись — ты для него всегда была и будешь лишь удобной офисной мебелью.

Мариса побелела, а потом резко покраснела — так сильно, что, казалось, сейчас у неё лопнут сосуды.

— Какая же тварь кроется под этим милым личиком, — выдохнула она с таким ужасом, словно впервые меня увидела. — Настоящая дочь своей матери. Такая же расчётливая, безжалостная хищница.

— О, ты даже представления не имеешь, кто я такая, — я подошла к ней вплотную, чувствуя странное, пьянящее ощущение власти. — И поверь, тебе лучше не стоять у меня на пути. Никогда. Потому что в отличие от моей матери, я не стану терпеть соперниц. Даже таких… бывших.

Я с силой оттолкнула её от двери и вышла, чувствуя, как дрожат колени. Сердце колотилось где-то в горле, а адреналин бурлил в крови. Никогда в жизни я не говорила с кем-то так жестоко. Никогда не чувствовала такой ярости и такого… удовлетворения от чужой боли.

Это меня пугало.

Я быстро направилась к лифту, стараясь не оглядываться, хотя спиной чувствовала взгляд Марисы. Нажав кнопку, я нетерпеливо постукивала ногой, молясь, чтобы лифт приехал быстрее. Когда двери наконец открылись, я буквально влетела внутрь и с облегчением вздохнула, когда они закрылись за мной.

Поднявшись на нужный этаж, я вышла, ощущая на себе любопытные взгляды сотрудников. Две секретарши за стойкой ресепшн перешептывались, бросая на меня косые взгляды. Одна из них — блондинка с неестественно высокими скулами — демонстративно окинула меня презрительным взглядом с ног до головы.

— Простите, но к сеньору Кортес нельзя без записи, — произнесла она с фальшивой улыбкой, когда я попыталась пройти мимо.

— У меня личное дело, — коротко бросила я, не останавливаясь.

— Но у него важный звонок! — воскликнула она, привставая. — Вы не можете просто так ворваться!

Я обернулась, смерив её тем же взглядом, каким только что сразила Марису.

— Могу. И врываюсь.

Не дожидаясь ответа, я распахнула тяжёлую дверь кабинета Энзо.

Он действительно разговаривал по телефону, сидя за своим массивным столом из тёмного дерева. Когда я вошла, он поднял глаза, и его брови удивлённо взлетели вверх. Я увидела, как он на секунду прикрыл микрофон рукой.

— Лара? Что-то случилось?

— Нам нужно поговорить, — твёрдо сказала я, закрывая за собой дверь. — Это важно.

Энзо кивнул и быстро закончил разговор.

— Хавьер, мне нужно идти. Да, мы вернёмся к этому позже. Конечно. До связи.

Он положил трубку и поднялся из-за стола. Его движения были напряжёнными, а в глазах читалось беспокойство.

— Ты в порядке? Что-то случилось с тобой?

— Со мной всё нормально, — я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. — У меня кое-что есть для тебя. Информация, которая… тебе не понравится.

Он нахмурился, обходя стол и приближаясь ко мне:

— О чём ты?

— Это о моей матери, — я открыла сумку и достала телефон. — И о вашем браке.

Энзо остановился в паре шагов от меня, скрестив руки на груди.

— Я слушаю.

Месяц спустя

Зал суда напоминал театр абсурда. Я сидела в третьем ряду, стиснув пальцы так сильно, что костяшки побелели. Моя мать, с безупречно уложенными волосами и в костюме, выглядела как женщина, которой нечего терять. Она держалась с фальшивым достоинством, то и дело бросая на меня взгляды, полные укора и разочарования.

Напротив неё сидел Энзо — собранный, сосредоточенный, с прямой спиной и напряжённым лицом. Его адвокат, седовласый мужчина с цепким взглядом, методично раскладывал документы перед собой. Сегодня было уже шестое заседание. Шесть недель мучительного перетягивания каната, шесть недель вывернутых наизнанку жизней, шесть недель фальшивых слёз и громких заявлений.

— Суд вызывает Лолу Гонсалес, — объявил секретарь, и по залу прокатился шёпот.

Я выпрямилась, наблюдая, как в зал входит невысокая женщина средних лет — та самая Лола, подруга моей матери, которая знала обо всём с самого начала. Её лицо было серым от волнения, руки дрожали, когда она давала клятву говорить правду.

— Сеньора Гонсалес, — начал адвокат Энзо, — как давно вы знакомы с ответчицей?

— Около пятнадцати лет, — ответила Лола, избегая смотреть в сторону моей матери.

— И какие у вас отношения?

— Мы были близкими подругами. Она была моей квартирной соседкой.

Адвокат кивнул, неторопливо прохаживаясь перед свидетельским местом.

— Сеньора Гонсалес, что вам известно о знакомстве ответчицы с моим клиентом?

Лола нервно облизнула губы.

— Она планировала это. Очень тщательно. Заранее.

По залу пронёсся шёпот. Я посмотрела на мать — она сидела неподвижно, как статуя, только пальцы впивались в подлокотники кресла.

— Пожалуйста, уточните, — продолжил адвокат.

— Она узнала о сеньоре Кортес после того, как прочитала о нём в журнале. Богатый вдовец с сыном, успешный бизнес… Она собирала информацию о нём несколько месяцев. Узнавала, куда он ходит, с кем общается. Даже наняла частного детектива, чтобы тот следил за ним.

Краем глаза я заметила, как дёрнулось лицо Энзо. Это было для него новостью.

— И зачем ей это было нужно?

— Она хотела замуж за богатого человека, — Лола говорила тихо, но каждое её слово было отчётливо слышно в звенящей тишине зала.

— И она нашла сеньора Кортес.

— Да. Она подстроила “случайную” встречу на благотворительном вечере. Купила билет, которого не могла себе позволить, только чтобы оказаться там. Даже платье взяла напрокат.

— Что произошло дальше? — спросил адвокат.

— Они начали встречаться. Она была в восторге. Говорила, что он по уши влюблён в неё, что всё идёт по плану.

— А как возникла идея с беременностью?

Лола бросила извиняющийся взгляд в мою сторону, прежде чем ответить:

— Сначала всё шло хорошо, но потом она начала волноваться, что он остынет к ней. Тогда она решила… закрепить отношения.

— Беременностью, которой не было?

— Да, — тихо ответила Лола. — Она нашла доктора, который согласился подтвердить её беременность за деньги. А потом инсценировала выкидыш.

— Сеньора Гонсалес, вы утверждаете это под присягой?

— Да, я говорю вам правду.

Мой взгляд невольно переместился на мать. Её лицо оставалось невозмутимым, но в глазах была такая ненависть, что меня пробрала дрожь. Эта ненависть предназначалась не только Лоле — она предназначалась и мне.

Суд длился ещё две недели. Каждый день я приходила и садилась на одно и то же место, слушая показания, доказательства, опровержения. Показания доктора Мендеса, признавшегося в подлоге медицинских документов. Показания банковских клерков, подтверждавших переводы денег.

Судебное решение было вынесено в пятницу, в дождливый апрельский день. Судья, усталый мужчина с глубокими морщинами на лице, зачитал вердикт ровным, почти монотонным голосом:

— Рассмотрев все представленные доказательства, суд признаёт брак между Энзо Кортес и Ракель Гарсия недействительным с момента его заключения на основании умышленного введения в заблуждение истца относительно существенных обстоятельств. Все имущественные претензии ответчицы отклоняются. Брачный контракт признаётся недействительным…