Спускаясь вниз, я прислонилась к холодной стене кабины, позволив наконец слезам течь. Унижение, гнев, разочарование — все смешалось в болезненный комок в груди. Что я наделала? Потеряла невинность, да еще и за деньги, оказалась униженной и обманутой.

Я вышла из отеля и поймала такси, назвав адрес своей квартиры. Водитель бросил на меня обеспокоенный взгляд — наверное, я выглядела ужасно, но мне было все равно. Я хотела только одного — забыть эту ночь как кошмарный сон. Забыть этого ужасного, высокомерного мерзавца Энзо, который смотрел на меня, как на товар.

Откинувшись на сиденье такси, я закрыла глаза и позволила себе выдохнуть. Эта ночь изменила меня навсегда. И я еще не знала, к лучшему или худшему.

Такси остановилось у моего дома около полуночи. Я расплатилась с водителем, механически сосчитав купюры, и вышла в прохладную ночь.

Поднимаясь по лестнице, я чувствовала каждую мышцу своего тела. Я остановилась перед дверью нашей квартиры, глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями. В голове крутились обрывки произошедшего: его прикосновения, его запах, его унизительные слова… Пять тысяч вместо двадцати. Пять тысяч за мою невинность, за мою глупость, за мое унижение.

Квартира встретила меня тишиной и темнотой — девочки уже спали. Я на цыпочках прошла в свою комнату, тихо закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Здесь, в своем личном пространстве, я наконец смогла выдохнуть. Мой взгляд упал на мольберт в углу, где стоял незаконченный пейзаж — городская площадь в закатных лучах. Там был свет, была красота, была чистота. Все, чего не было сейчас во мне.

Я сбросила туфли и упала на кровать, не раздеваясь. Внутри бурлила горечь, и не столько от самой потери невинности, сколько от того, как все обернулось. Я не была наивной девочкой, я знала, на что иду. Я сама приняла решение. Но унижение, которое я испытала, обман, который выставил меня дурой в собственных глазах…

— Какая же я идиотка, — прошептала я в темноту комнаты.

Мысли снова и снова возвращались к Энзо. К его рукам на моем теле, к его запаху — смесь дорогого одеколона и чего-то первобытного, мужского. К его глазам, в которых виделось удовлетворение хищника, поймавшего добычу.

“Больше никогда!” — пообещала я себе, ложась на подушку. — “Никто и никогда больше не заставит меня чувствовать такое унижение!”

С этими мыслями я провалилась в беспокойный сон, где преследовали серые глаза и насмешливая улыбка человека, которого я поклялась забыть.

Утро встретило меня солнечными лучами, пробивающимися сквозь неплотно задернутые шторы. Я проснулась с тяжелой головой и ощущением, что события прошлой ночи были лишь дурным сном. Но легкая боль в теле и пять тысяч евро на моем счете говорили об обратном.

Я быстро собралась на учебу, стараясь не встречаться с соседками. Мне нужно было время, прежде чем я смогу рассказать им о произошедшем.

Колледж встретил меня привычным гулом голосов и шелестом бумаг. Я шла по коридорам, чувствуя себя иной — словно над головой горела невидимая неоновая вывеска: “Этой ночью она потеряла девственность за деньги”. Но никто, разумеется, ничего не замечал.

Перед занятиями я направилась в административное крыло. Мне нужно было оплатить учебу, пока я не передумала или не нашла деньгам другое применение.

— Ректора нет на месте, — сообщила мне секретарша, не отрывая взгляда от компьютера. — Могу я чем-то помочь?

— Мне нужна квитанция для оплаты обучения, — мой голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала.

Она направила меня к бухгалтеру — пожилой женщине с добрыми глазами, которые, казалось, видели все студенческие истории насквозь.

— Гарсия? — она пролистала журнал. — У вас задолженность за два месяца и нужно внести плату за следующие полгода, верно?

Я кивнула, ощущая, как сжимается горло. Две с половиной тысячи. Половина, что я получила за эту ночь.

Получив квитанцию, я отправилась на занятия. Профессор Моралес говорил о свете и тени в работах Караваджо, о том, как мастер использовал контрасты для создания драматического эффекта. Я слушала вполуха, мыслями возвращаясь к прошлой ночи, к собственным контрастам между ожиданиями и реальностью.

После занятий я пошла в банк. Отделение находилось всего в десяти минутах ходьбы от колледжа — одно из преимуществ жизни в компактном районе, где все необходимое было под рукой.

Расплатившись с долгом, я почувствовала странное облегчение. По крайней мере, у моего унижения была цель. По крайней мере, теперь я могла продолжать учиться.

Из банка я направилась в свою маленькую мастерскую за вещами. Собрав необходимые материалы для работы: краски, кисти, эскизы, я поспешила в кафе.

Моя подработка художницей позволяла мне хоть как-то держаться на плаву, хотя заказы были нерегулярными. Я расписывала стены в кафе и ресторанах, иногда в детских садах и школах. Это была творческая работа, которая приносила мне удовольствие, несмотря на скромную оплату.

Сегодня меня ждал заказ в новом веганском кафе — нужно было расписать стену картиной, изображающей райский сад с экзотическими фруктами и животными. Владелица — женщина средних лет с дредами и кристаллами на шее — хотела создать «атмосферу природной гармонии».

Погрузившись в работу, я на несколько часов забыла о своих проблемах. Мазок за мазком, линия за линией — моя кисть танцевала по стене, создавая яркий, красочный мир, где все было правильно и гармонично. Мир, в котором не было Энзо и предательского чувства унижения.

Домой я вернулась поздно вечером, уставшая, но с чувством выполненного долга. В квартире горел свет — девочки были дома. Я глубоко вздохнула, готовясь к неизбежным вопросам.

— Вот и наша таинственная незнакомка! — воскликнула Инесса, когда я вошла на кухню. Её тёмные глаза сверкали любопытством. — Мы уже думали, что ты решила не возвращаться.

Карла, сидевшая за столом с чашкой чая, молча изучала меня. Её проницательный взгляд всегда замечал больше, чем хотелось показать.

— Ну как прошло? — Инесса подвинула мне стул. — Расскажи все в деталях!

Я опустилась на стул, внезапно почувствовав себя безмерно усталой.

— Чай? — спросила Карла, уже наливая кипяток в чашку.

Я кивнула, благодарная за этот маленький акт заботы, за возможность собраться с мыслями.

— Ужасно, — наконец произнесла я. — Сам секс был… нормальным. Даже хорошим, наверное. Но потом…

Я рассказала им всё: о том, как Энзо показал мне объявление, где я якобы продавала не только девственность, но и целую ночь. О том, как он заплатил мне только четверть обещанной суммы. О его унизительных словах и о том, как я сбежала.

— Вот ублюдок! — вскочила Инесса, её глаза метали молнии. — Да как он посмел?! Мы должны что-то сделать! Заявить в полицию или…

— И что сказать? — горько усмехнулась я. — Что я продала свою девственность, но покупатель недоплатил? Брось, Инесса.

— Хотя бы имя его известно? — спросила Карла, её зелёные глаза сузились от гнева. — Может, можно как-то надавить на него?

Я покачала головой:

— Только имя. Энзо.

— Мне так жаль, Лара, — Инесса села рядом и обняла меня.

— По крайней мере, ты смогла оплатить учёбу? — практично поинтересовалась Карла.

— Да, — я сделала глоток чая. — На полгода вперёд и закрыла долг. Но что будет через полгода, я не знаю. Если мама не объявится…

— Мы что-нибудь придумаем, — твёрдо сказала Карла. — У тебя есть мы. У тебя есть твой талант. Мы справимся.

После разговора я ушла в свою комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней. Мысли о Энзо снова заполнили голову. Его прикосновения, его запах, его голос… и его жестокость. Как мог один человек дать мне столько удовольствия, а потом причинить такую боль?

— Я забуду тебя. Вычеркну из памяти, как дурной сон, — прошептала я в темноту.

Но где-то глубоко внутри я знала, что это будет не так просто. Что первый мужчина в моей жизни, человек, которому я отдала свою невинность, навсегда останется в моей памяти — шрамом на сердце, напоминанием о том, что мир может быть жестоким, а люди — безжалостными.