Я начала слышать его стоны, смешивающиеся с моими, видеть, как напрягаются мышцы его шеи и плеч, как капли пота скатываются по его груди. Это было самое эротичное зрелище, которое я когда-либо видела.

Он снова поцеловал меня, проникая языком в мой рот в такт движениям своего тела. Его рука вплелась в мои волосы, слегка оттягивая их назад, оголяя шею, которую он тут же начал покрывать горячими поцелуями.

Это было безумие — чистое, первобытное безумие. Я не могла перестать стонать, пока он двигался во мне, пока его руки исследовали мое тело. И когда я почувствовала, что внутри снова нарастает то непередаваемое напряжение, он вдруг резко вышел из меня, и я ощутила теплые капли его спермы на своем животе.

Вот так я потеряла девственность с незнакомым человеком, который заплатил за право быть первым.

Он встал и, собрав свои вещи, направился в ванную. Я лежала, завернувшись в простыню, ощущая странную смесь опустошения и возбуждения, которое все еще пульсировало в моем теле. Звук льющейся воды доносился из-за двери, заполняя тишину номера, пока я пыталась осознать, что только что произошло.

Когда Энзо вышел, капли воды стекали по его темным волосам на широкие плечи и рельефный торс. Он был одет только в брюки, а кожа еще блестела от влаги. Глядя на это сильное мужское тело, я почувствовала, как внутри снова разливается тепло. Он уловил мой взгляд, и на его губах заиграла самодовольная улыбка — такая, которая бывает у мужчины, прекрасно осознающего свою власть.

Я проскользнула в ванную, все еще обернутая в простыню, чувствуя его взгляд на своей спине. Закрыв дверь, я прислонилась к ней и наконец выдохнула, только сейчас осознав, что все это время задерживала дыхание.

Подойдя к зеркалу, я замерла, не узнавая собственное отражение. Растрепанные волосы, размазанная тушь, припухшие от поцелуев губы… и этот странный блеск в глазах, которого я никогда раньше не видела. Отражение женщины, познавшей мужчину. Женщины, которая только что продала свою невинность за двадцать тысяч евро.

“Я сделала это” — прошептала я своему отражению, чувствуя, как между ног все еще саднит — физическое напоминание о том, что произошло.

Теплый душ немного привел меня в чувство. Смывая с себя следы нашей близости, я пыталась собраться с мыслями. Что я чувствовала? Стыд? Освобождение? Странное удовлетворение от выполненной сделки? Все сразу и ничего конкретного.

Выключив воду, я с ужасом осознала, что оставила одежду в комнате. Завернувшись в полотенце, я глубоко вздохнула и открыла дверь.

Энзо сидел в кресле у окна, длинные пальцы элегантно держали сигарету. Голубоватый дым поднимался к потолку, а его глаза, темные и непроницаемые, следили за каждым моим движением. В этом взгляде было что-то хищное, первобытное, от чего по коже пробегали мурашки.

Я направилась к своей одежде, разбросанной по полу, стараясь сохранять достоинство, несмотря на ситуацию.

— Что ты делаешь? — его низкий голос разрезал тишину, как бархатный нож.

Я обернулась, прижимая к груди свое платье.

— Хочу одеться.

Он приподнял бровь в изящном удивлении.

— Зачем?

Этот простой вопрос застал меня врасплох. Я непонимающе моргнула.

— Чтобы уйти. Домой.

Энзо медленно выдохнул дым, его глаза не отрывались от моего лица.

— Куда уйти? — в его голосе звучало искреннее недоумение.

— Домой, — повторила я, ощущая, как внутри нарастает тревога. — Разве наша сделка не закончена?

Он стряхнул пепел в хрустальную пепельницу и одарил меня долгим взглядом, от которого внутри все сжалось.

— Наша ночь только начинается, cara mia, — произнес он с легким итальянским акцентом, делающим его голос еще более соблазнительным.

Мое сердце пропустило удар.

— Я не понимаю. Разве вы не… получили то, что хотели?

Он потянулся за телефоном, его движения были расслабленными, уверенными — движения человека, привыкшего к власти и контролю.

— У нас вроде бы речь шла не только о девственности, а о всей ночи, — протянул он, глядя на экран.

— Нет, — возразила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Такого не было.

В ответ он повернул ко мне экран телефона. На дисплее была открыта страница моего аккаунта, и там ясно было указано: “Цена/ночь”.

Кровь отхлынула от моего лица. Я попалась в ловушку. В ловушку собственной глупости и неосмотрительности.

— Нет, это ошибка! — голос предательски дрогнул. — Я имела в виду…

— Мне плевать, что ты имела в виду, — перебил он, и в его голосе появились стальные нотки. — Договор есть договор. Если хочешь получить оставшуюся часть денег, придется хорошенько постараться.

Ноги подкосились, и я схватилась за спинку ближайшего стула. Не могу поверить, что сама загнала себя в такую ситуацию. Двадцать тысяч евро… сумма, способная решить все мои проблемы с колледжем, но какой ценой?

Энзо поднялся из кресла и подошел ко мне. Его высокая фигура отбрасывала тень, я чувствовала тепло его тела, запах дорогого одеколона, смешанный с ароматом сигарет.

Он взял один из моих кудрявых локонов и медленно накрутил его на палец, глядя мне прямо в глаза.

— Тебе разве не понравилось? — в его голосе звучала насмешка. — Судя по твоим стонам, все было более чем хорошо.

Я выдернула волосы из его пальцев, чувствуя, как внутри вскипает гнев, вытесняя страх.

— Какое это имеет значение?

Моя дерзость явно ему не понравилась. В одно мгновение его рука оказалась на моей шее, а спиной я ударилась о стену. Не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы напомнить о разнице в нашей физической силе.

— Тебе не стоит мне дерзить, — процедил он, его лицо оказалось так близко, что я чувствовала его дыхание на своих губах. — Или ты забыла, кто ты? Разве проститутке кто-то давал право голоса?

Это слово ударило больнее, чем любая пощечина. Я почувствовала, как горячая волна ярости поднимается внутри, вытесняя страх.

— Ты можешь идти к черту за своими деньгами, — выпалила я, глядя ему прямо в глаза. — Я не проститутка, и оставаться на всю ночь не собираюсь!

Я видела, как дернулся его кадык, как сжались челюсти. На секунду мне показалось, что он ударит меня. Вместо этого он отступил, засунув руки в карманы брюк.

— Хорошо, — неожиданно спокойно произнес он. — Можешь идти. Свои пять тысяч ты отработала.

Я замерла, не веря своим ушам. Пять тысяч? Но мы же договаривались о двадцати!

— Моя девственность стоит не пять тысяч, — сквозь зубы процедила я, чувствуя, как унижение обжигает изнутри.

Он насмешливо хмыкнул.

— Любая девственность в наше время — всего лишь тонкая перепонка. Не стоит переоценивать.

Его слова ранили глубже, чем я могла признать. Я стояла, вцепившись в свою одежду, как в последний оплот достоинства.

— Зачем тебе вообще эти деньги? — неожиданно спросил он, изучая меня с холодным интересом. — Наркотики? Долги?

Я молчала, не желая давать ему повод залезть еще глубже в мою душу.

— А у тебя явные проблемы с женщинами, да? — выпалила я, переходя в контратаку. — Женщины твоего возраста не дают, поэтому проще заплатить и купить, верно?

Я видела, как мои слова попали в цель — его глаза на мгновение потемнели от ярости. Но затем он неожиданно рассмеялся — холодным, неприятным смехом.

— Нет, девочка. Иногда просто хочется забрать что-то ценное у человека, — его голос стал мягче, почти ласковым, что делало его слова еще более жестокими. — Посмотреть, как гордость ломается под весом денег. Как принципы рассыпаются, когда на одну чашу весов кладут нужную сумму. Ты сама назначила цену своей невинности — я лишь согласился заплатить.

Его слова обожгли меня, как кислота. Потому что в них была доля правды, которую я отказывалась признавать.

— Иди к черту! — бросила я, спешно натягивая платье прямо на влажное тело.

Схватив сумочку, я выбежала из номера, с силой хлопнув дверью. Слезы жгли глаза, но я отказывалась им поддаваться. В коридоре было пусто, лифт приехал почти сразу, словно ждал меня.