— Хватит, Ракель, — Энзо появился в дверях кабинета. — Успокойся.

— Не указывай мне, что делать! — она развернулась к нему. — Это моя дочь, и я буду говорить с ней так, как считаю нужным!

— Не в моем доме, — его голос был тихим, но твердым.

Мать смерила его ненавидящим взглядом, затем перевела его на меня.

— Ты довольна? — процедила она. — Теперь даже мой муж против меня.

С этими словами она развернулась и направилась к своей спальне, громко хлопнув дверью.

Мы остались с Энзо вдвоем в тишине коридора. Я ожидала, что он что-то скажет, что мы поговорим о том, что случилось между нами, о словах моей матери. Но он лишь устало вздохнул.

— Иди спать, Лара, — сказал он тихо. — Уже поздно.

Не дав мне возможности ответить, он вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь. Я почувствовала укол разочарования. Неужели после всего, что между нами было, он просто отправляет меня спать?

Я вернулась в свою комнату, размышляя о том, что произошло. Моя мать была в ярости, она явно что-то подозревала. Её реакция на поцелуй с Диего была понятна — ей всегда было важно, что подумают другие. Идеальная мать, идеальная жена, идеальная хозяйка — всё это было лишь фасадом, за которым скрывалась холодная, расчетливая женщина, думающая лишь о себе.

А Энзо… Что чувствовал он? Что значила для него наша близость?

Я проснулась с первыми лучами солнца, чувствуя странную смесь тревоги и предвкушения. Воспоминания о прошедшей ночи с Энзо не давали мне покоя, а реакция матери только усиливала беспокойство.

В университете время тянулось мучительно медленно. Я не могла сосредоточиться на лекциях, думая о предстоящей работе над росписью стены и, конечно же, о возможной встрече с Энзо. После нашей близости его холодное “иди спать” казалось особенно болезненным.

В перерыве между занятиями мой телефон пискнул оповещением. Сообщение от Марисы — она прислала зарисовки и эскизы для росписи в балетной школе. Я просмотрела их, делая мысленные заметки о том, как можно улучшить композицию. Работа — именно то, что мне сейчас нужно, чтобы отвлечься от мыслей о прошлой ночи.

После занятий я сразу отправилась на объект. Балетная школа располагалась в новом районе города — двухэтажное здание из стекла и бетона выглядело современно и элегантно. Подойдя к воротам, я столкнулась с первым препятствием — охранником, который не хотел меня пропускать без специального разрешения.

— Я художница, работаю над росписью внутри, — объяснила я, но он лишь покачал головой.

— Без сопровождения или пропуска не могу вас пустить, — ответил он равнодушно.

Осматривая территорию через решетку забора, я заметила Энзо, который разговаривал с рабочими возле входа в здание. Мое сердце сделало кульбит.

— Вон там мой начальник, — указала я охраннику. — Энзо Кортес, архитектор этого проекта. Можете спросить у него.

Охранник с сомнением посмотрел в указанном направлении, но всё же связался с кем-то по рации. Через минуту Энзо повернулся в нашу сторону, заметил меня и кивнул охраннику. Ворота открылись.

Я прошла через небольшой ухоженный двор, стараясь выглядеть профессионально и собранно, хотя внутри меня всё дрожало. Энзо закончил разговор с рабочими и теперь ждал меня у входа. Его лицо было непроницаемым, деловым — ни следа той страсти, которую я видела вчера ночью.

— Здравствуй, Лара, — сказал он нейтральным тоном. — Ты вовремя.

— Привет, — ответила я, пытаясь унять предательскую дрожь в голосе. — Получила эскизы от Марисы. Есть несколько идей, как их доработать.

Между нами повисло неловкое молчание. Я не знала, что сказать, как себя вести. Что значила для него наша ночь? Почему он сейчас так холоден? Вопросы роились в моей голове, но я вспомнила наш договор — на работе говорить только о работе.

— Пойдем, покажу тебе место для росписи, — сказал Энзо, поворачиваясь к входу.

Я последовала за ним внутрь здания. Холл балетной школы был просторным, с высокими потолками и большими окнами, через которые лился естественный свет. Энзо указал на одну из стен — внушительного размера, была подготовлена для моей работы.

— Вот здесь, — указал он. — Мы подготовили всё необходимое.

Действительно, возле стены уже стояли коробки с красками, кистями и другими материалами. Стремянка, тара для смешивания красок, даже защитный комбинезон моего размера — всё было предусмотрено.

— Спасибо, — сказала я, осматривая фронт работ.

— Если возникнут вопросы или понадобятся дополнительные материалы, обращайся ко мне, — произнес Энзо всё тем же деловым тоном. — Я буду часто бывать здесь, контролировать ход работ.

Я кивнула, не в силах выдавить из себя больше слов. Его отстраненность ранила меня сильнее, чем я ожидала. Он был суперсерьезным, без тени эмоциональности, словно между нами, никогда ничего не было. Это кольнуло, хотя именно я настаивала на разделении личного и рабочего.

— Что ж, не буду тебе мешать, — сказал он, направляясь к выходу. — Успехов в работе.

— Спасибо, — только и смогла ответить я, глядя ему вслед.

Когда за ним закрылась дверь, я выдохнула и повернулась к стене. Работа — вот что мне сейчас нужно. Погрузиться с головой в творчество, забыть обо всем остальном.

Я распаковала материалы, разложила эскизы и начала намечать основные линии композиции. Постепенно я погрузилась в привычный транс, который всегда наступал во время работы. Часы летели незаметно. Я смешивала краски, наносила первые слои, корректировала композицию, полностью отдаваясь процессу.

Только когда в глазах начало двоиться от усталости, а от запаха краски слегка закружилась голова, я решила сделать перерыв. Посмотрев на часы, я удивилась — прошло почти четыре часа непрерывной работы.

“Нужно проветриться” — подумала я, откладывая кисти и направляясь к выходу.

Выйдя на свежий воздух, я глубоко вдохнула, наслаждаясь прохладным ветерком. Обойдя здание, я направилась к небольшой площадке с лавочками, где можно было передохнуть. И тут я увидела их.

Энзо и Мариса стояли у края площадки, увлеченные разговором. Вернее, Мариса была увлечена — она стояла непозволительно близко к Энзо, постоянно касаясь его руки, плеча, даже поправляя несуществующую складку на его пиджаке. На ней было облегающее платье с глубоким декольте, подчеркивающее каждый изгиб её безупречной фигуры. Высокие каблуки делали её ноги бесконечно длинными. Она выглядела сногсшибательно, и явно не для деловой встречи.

Меня пронзила острая, почти физическая боль от приступа ревности. Я замерла, не в силах отвести взгляд от этой сцены. Энзо заметил эти знаки внимания — как он мог не заметить? — но его реакция была непонятной. Он не отстранялся откровенно, но и не поощрял её заигрывания.

Мариса что-то сказала, запрокинув голову и звонко рассмеявшись. Её рука снова легла на плечо Энзо, задержавшись дольше, чем требовал дружеский жест. Я почувствовала, как меня затапливает горячая волна гнева и обиды.

Что я делаю? Стою и подглядываю, как влюбленная школьница? После одной ночи с мужчиной, который даже не потрудился объясниться утром?

Я почти развернулась, чтобы незаметно вернуться в здание, когда Энзо повернулся в мою сторону, и наши глаза встретились. На его лице промелькнуло что-то похожее на смущение, но оно тут же исчезло за маской делового спокойствия.

Отступать было поздно. Выпрямив спину и вздернув подбородок, я направилась к ним, решив действовать профессионально, несмотря на бурю эмоций внутри. В конце концов, я здесь для работы, а не для того, чтобы ревновать мужчину, с которым у меня даже нет отношений.

Но каждый шаг к ним давался мне всё труднее, а мысли о том, что происходит между Энзо и Марисой, не давали мне покоя. Возможно, прошлая ночь для него действительно ничего не значила, просто минутная слабость. И, возможно, я была не единственной, с кем он позволял себе такие слабости.