“Молодец, Оскар. Но сейчас тебе лучше прикрывать спину, потому что я иду за тобой.”

“Мне нужна хорошая идея для розыгрыша”, - говорю я Куперу и Люси, как только музыка стихает достаточно, чтобы можно было поговорить.

Они потащили меня с собой выпить, и так получилось, что в этом баре есть караоке (Купер любит караоке, но пытается играть так круто, как будто он понятия не имел, что это вечер караоке). Джесси тоже была приглашена, но она не смогла прийти, потому что, по-видимому, ее клиент задержался дольше, чем ожидалось. Она сказала Люси продолжать без нее, но я не разочарован, что ее здесь нет. Я не сидел здесь всю ночь, одержимо беспокоясь о ней и о том, не переутомляется ли она. Ни капельки. Мне так холодно. Ванильный лед, детка.

“Розыгрыш?” - спрашивает Люси, выглядя ужасно осуждающе для женщины, которая только что участвовала в матче за противоположную команду.

“Не делай такое лицо. Джесси начала эту войну розыгрышей. Я просто пытаюсь не отставать”.

“Мммм”, - бормочет Купер в свое пиво с таким понимающим видом, что мне хочется врезать ему по физиономии. “Почему бы тебе просто не дернуть ее за косички? Или написать ей чек- да-или-нет?”

“Заткнись.”

Люси садится вперед, на лице появляется неловкое выражение. “Что за розыгрыш? Ничего слишком подлого, верно? Мне просто не нравится мысль о том, что ты придираешься к Джесси.”

“Поверь мне, она справится с этим”.

Люси делает глоток своей арбузной "маргариты". “я не знаю. Просто будь осторожен, Дрю. Она через многое прошла, и не так, как большинство людей "прошли через многое", но потом вы узнаете, что на самом деле кто-то просто переехал свою собаку, когда они были детьми, и это единственная трагическая вещь, которая когда-либо случалась с ними. Джесси уже пережила больше душевной боли, чем большинство людей испытывают за всю свою жизнь”.

Мои мысли возвращаются к той ночи, когда она взорвалась на меня из-за упоминания ее мамы. “Какого рода душевная боль?” Могу ли я вообще спрашивать об этом? Джесси, вероятно, убила бы меня, если бы узнала, что я лезу в ее жизнь без разрешения.

Купер пристально смотрит на Люси. Это раздражает.

“Я знаю, но я должна сказать ему!” - говорит она с широко раскрытыми глазами. “Джесси НИКОГДА не узнает, и я боюсь, что если он не узнает, то зайдет слишком далеко”. Она поворачивается ко мне как раз в тот момент, когда кто-то подскакивает к микрофону и дует в него. Включается музыка, заставляя ее практически кричать "Ударь меня, детка" Еще раз. “Мама Джесси погибла в автокатастрофе, когда она была маленькой”.

Эти слова никоим образом не соответствуют поп-песне, которую выкрикивают из динамика. Это кажется почти непочтительным.

“Но это еще не все”, - продолжает Люси. “Ее отец был бездельником и сбежал, когда Джесси была еще ребенком. Даже после смерти ее мамы он так и не вернулся.”Неудивительно, что Джесси не хочет говорить о своей семье.

«Значит, ее вырастили бабушка с дедушкой?»

Люси кивает. « Пока ее бабушка не умерла, когда Джесси была еще совсем маленькой. С тех пор ее дедушка растил ее один. Разве это не ужасно? Она буквально потеряла всех членов своей семьи, кроме дедушки. И хотя большая часть этого произошла, когда она была слишком мала, чтобы помнить, я знаю, что ей все еще больно, особенно сейчас, когда она беременна и ей приходится отвечать на так много вопросов о своей истории болезни”.

Я опускаюсь на пять дюймов в своем кресле, жалея, что не могу сползти до самого пола. Я идиот, самый большой идиот, который когда-либо ходил по лицу земли.

Пронзительный женский голос, доносящийся из динамиков, заглушает наши шансы на разговор в течение следующих двух минут, и я остаюсь наедине со своими мыслями. Как только она уходит со сцены, я наклоняюсь вперед и задаю вопрос, на который мне до смерти хотелось получить ответ. Последний кусочек головоломки Джесси.

“А как насчет отца ее ребенка? Есть ли он вообще в ее жизни?” Я не заметил, чтобы поблизости ошивались какие-нибудь парни или она слишком много разговаривала по телефону, так что я сомневаюсь в этом. Но все же мне нужно знать наверняка. Не знаю точно, почему я чувствую необходимость знать, но я знаю.

Люси качает головой. “Это единственная вещь, о которой я до сих пор не знаю. Я уверенна, ты заметил, но Джесси крайне закрыта для любых личных разговоров.”

“Я заметил”.

“Да, так что все, что я знаю, это то, что он ушел. Не знаю почему, но это определенно было тяжело для нее.”

Эта новость вызывает у меня очень сильные и неожиданные чувства. Потому что я ее друг? Потому что я врач и ненавижу видеть, как женщины рожают своих детей в одиночку? Потому что никто не заслуживает такой жизни, какая у нее была до сих пор? Я думаю, что это сочетание этих причин, а также еще одна, которую я пока не готов признать.

Моя сестра вздыхает. “Мое сердце разрывается оттого, что с ней так плохо обращались... особенно когда она буквально самая милая”.

Я усмехаюсь. “Если она не рядом со мной — тогда она самая вздорная, наименее приятная женщина на планете”. И совершенно очаровательна

Купер пялится на сцену, как будто там хранятся все его нереализованные мечты, но Люси наклоняется вперед, прищурившись на меня. “Я знаю! Что всегда было для меня странным. Кажется, ты возбуждаешь ее так, как никто другой не возбуждает. Буквально, никто. Джесси любит всех— но не тебя. Она категорически против…»

Я поднимаю руку. “Да, да, я понимаю, в чем дело”.

“Просто спрячься в ее шкафу, выпрыгни и напугай ее”, - говорит Купер, все еще глядя на сцену и явно только наполовину настроенный на этот разговор.

"Хм?" Мы с Люси говорим одновременно.

Купер неохотно переводит взгляд обратно на наш столик и пожимает плечами, делая глоток пива. “Самая старая шутка в книге. Спрячься, а потом выскочи и напугай ее. Простой. Легко. Эффективный. Никакой подготовки не требуется.”

Я пристально смотрю на него. “Это ужасная идея”.

“Так ли это? Она закричит, вы оба будете смеяться, она притворится, что ударила тебя или что—то в этом роде, ты притянешь ее поближе, а потом БУМ - целуетесь, прежде чем ты это осознаешь”.

Поскольку я отлично умею скрывать свои эмоции, Купер никак не может знать, что его идея заставляет мое сердце биться о моя грудь наполняется волнением, когда я говорю: “Я пытаюсь отомстить ей за все ее шалости, а не целоваться с ней”.

И Люси, и Купер смеются так, что мне это не нравится.

“Хорошо, сееееер”. Люси наклоняется к Куперу, чтобы он мог обнять ее одной рукой.

Купер улыбается. “Мы все знаем, что все эти ссоры и розыгрыши между вами двумя - не что иное, как сексуальное напряжение. Она тебе нравится, ты ей нравишься...»

“Но вы, ребята, слишком упрямы, чтобы признать это, поэтому вам придется вернуться к подростковым способам прощупать почву”.

Я тычу пальцем между ними двумя, уютно устроившимися в кабинке. “Я действительно ненавижу, когда вы двое делаете это. Ваш объединенный фронт отвратителен”.

Купер соскальзывает с сиденья и ставит свое пиво, прежде чем схватить Люси за руку. “Ладно, хватит болтовни. Ну же. Я знаю, ты умирала от желания спеть всю ночь, Люси. Лично я ненавижу караоке, но я не из тех, кто стоит на пути желаний моей жены, так что давайте споем что-нибудь Шанайе Твен”.

Люси одаривает его ровной, невеселой улыбкой, прежде чем позволить ему вытащить ее из кабинки. “Ах да, моя страстная любовь к караоке — я совсем забыла”.

Она встает, и он целует ее в макушку. “Я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя”. Он протягивает мне свой телефон. “Сними это, хорошо? Для внуков в один прекрасный день.”

“Просто признайся, что позже ты опубликуешь это в Instagram с эмодзи с закатыванием глаз и подписью: ”Люси заставила меня это сделать".

Он ухмыляется. “Признай, что ты плохо относишься к своему соседу по комнате”.