Глава 40

«Чайный чемпионат и подозрительный самовар»

С утра в Чайной Гавани витало что-то необычное. Сады благоухали цветами, пчёлы жужжали деловито, как будто собирались составить собственную профсоюзную ячейку, и даже Баюн выглядел подозрительно энергичным.

— Что за подозрительный настрой? — спросила Елена, наблюдая, как Кощей без понуканий сам подмёл двор.

— Сегодня же день Чайного Чемпионата! — напомнил он, бросив в неё веником. — Тот самый, что ты придумала, а потом решила забыть.

Елена хлопнула себя по лбу.

— Точно! Турнир по лучшему настою среди всех деревень округи... С гномами, лешими, домовыми, болотницей и, если не сбежал, одним хитрым кикимором.

Баюн важно надел бандану и сообщил:

— Я, между прочим, главный судья. И да, я взяток не беру. Только угощения. И комплименты. И массаж спинки. Ну... почти не беру.

---

Двор Елены превратился в ярмарочный зал. Длинные столы ломились от кувшинов, чайников и замысловатых чашек. Гномы приволокли древний, пузатый самовар на колёсах, больше похожий на боевую машину.

— Этот самовар варил нам чай ещё до основания гор! — с гордостью сказал гном Стукарик. — Его зовут Мурлыкыч.

— Почему? — удивилась Елена.

Самовар в этот момент заурчал, забулькал и пустил пар сердечком.

— Вот почему, — хором ответили гномы.

Домовые выставили линейку элегантных чайников в виде домашних животных. Один напоминал сову, другой — ежа, третий неожиданно мяукал.

— Мы за эстетику! — важно сказал домовой Архип. — И за тонкий аромат бузины.

Лешие, как обычно, отличились: их чай был подан в выдолбленных из тыкв чашках, украшенных мхом. Пахло елью, дымом и чуть-чуть... борщом.

— Это у нас «Чай Лесного Откровения». После него люди начинают слышать деревья, — загадочно сказал старший леший.

— Или видят, как деревья на них смотрят, — добавил младший и хихикнул.

Кикимор не было. Но болотница выдвинулась с гордым видом, волоча за собой нечто, шипящее и испускающее пузырьки.

— Это наш болотно-клюквенный настой с добавлением звёздной росы. Я лично собирала с кувшинок.

— Это ты в озере лицом спала, что ли? — фыркнул Баюн.

— Это медитация! — фыркнула в ответ болотница и всплеснула лилией.

---

Чаепитие шло полным ходом. Баюн важно обнюхивал, отпивал по капле и записывал что-то в свою книжицу, периодически подмигивая домовой делегации.

Кощей, в красивом льняном сюртуке и безупречно выглаженной рубашке, стоял у своего чайного стенда. На нём был всего один чайник, один сорт чая — травяной настой из яблочной кожуры, зверобоя и сушёной малины.

— Это же твой фирменный рецепт, — с удивлением сказала Елена. — Ты его никому раньше не давал.

— Сегодня особый день. Надо же когда-то побеждать, — пожал он плечами.

Баюн отпил, замер, замурлыкал, вытер глаза, открыл рот — и вдруг… исчез.

— Э-э… — сказала Елена.

Баюн появился в воздухе, вращаясь, как пушистый волчок, потом мягко приземлился на подушку.

— Это… это было… чайное просветление, — хрипло выдал он. — Я видел, как меня гладят по пузу ангелы.

— Ты перебрал зверобоя, дружок, — хмыкнул Архип.

— Нет, Архип, это было настоящее. Кощей, ты… ты победил.

— Победа? — удивился тот. — Я просто хотел удивить жену.

— Ну так тебе и вручим кубок Великого Заварника! — торжественно объявил Баюн, притащив расписной чайник, похожий на яйцо с короной.

— Смотрится… гламурно, — хмыкнула Елена. — Почти как ты.

— Только без бороды, — уточнил Кощей.

— Ну подожди, — пообещала она. — Я тебе в борщ что-нибудь особенное подсыплю.

---

Когда гости разъехались, кубок торжественно стоял на полке, а в доме пахло мятой и смородиной.

— Знаешь, — сказала Елена, прижимаясь к мужу, — этот день был как-то особенно правильный.

— Потому что ты ничего не сожгла?

— Потому что все были вместе. И всё было по-настоящему.

Баюн зевнул:

— И по вкусному. Это важно.

— Ну что, устраиваем чемпионат ежегодно? — спросил Кощей.

— Только если ты снова приготовишь чай.

— С условием: ты в жюри. И у тебя — право последнего глотка.

И Елена с улыбкой подумала, что счастье иногда пахнет именно так — травами, дымком и чуть-чуть зверобоем.

Глава 41

«Когда печка упряма, а у кота философский кризис»

Утро в Чайной Гавани начиналось как обычно: запах жареных пирожков, сонный крик петуха (который почему-то кричал «Ни дня без подвига!»), и Баюн, который уныло сидел на подоконнике, обложенный травниками, как философ средневековья.

— Баюн, у тебя что, кризис среднего возраста? — спросила Елена, месившая тесто в большой глиняной миске.

Кот тяжело вздохнул, не отрывая взгляда от тома под названием «Зельеварение и бытие».

— Я вот подумал, хозяйка… мы живём, пьём чай, варим настои, спасаем заблудших странниц, устраиваем свадьбы и чаепития… А где же моё личное предназначение?

— Может, тебе книжку написать? — подбросил Кощей, протирая окна с видом на сад.

— Подумаешь, книжку! — обиделся Баюн. — Я — не просто кот. Я — образ. Символ. Фигура!

— Фигура у тебя, конечно, округлилась, — поддакнула Елена. — Сколько ты там съел пирогов на прошлой неделе?

— Я не пироги ем, а идеи! — торжественно провозгласил Баюн и с важным видом слез с подоконника. — Всё, ухожу в лес на поиски смысла жизни. Не ждите.

— Только шарф надень, философ, — крикнула Елена. — Там ветрено.

— И не спорь с ёжиками, — добавил Кощей. — Они теперь после осеннего настоя слегка агрессивны.

---

Баюн ушёл, оставив после себя пушистую ностальгию. А в доме внезапно начались странности. Нет, не катастрофы — именно странности. Например, печь отказывалась разжигаться.

— Не буду! — глухо доносилось из топки. — Я устала. Где уважение к личному пространству?

— Ты с ума сошла? — выдохнула Елена, прижимая веник к груди. — Ты — печь!

— Я — творческая натура! — фыркнула печь. — У меня выгорание. Пять лет подряд грею пироги без премий и благодарностей. Всё! Я в отпуске.

— Слушай, — подключился Кощей, — если ты не хочешь, я могу поставить походный костёр. На дровах. С треском. И, возможно, с дымом в кухню.

— Шантаж! — возмутилась печка. — Хорошо, хорошо! Только с массажем кирпичей после смены.

— Спа для печи, — кивнула Елена. — У нас точно начинается волшебное безумие.

---

Баюн вернулся вечером, весь в паутине и с торжествующим видом.

— Я нашёл смысл жизни! — объявил он, драматично запрыгивая на стол. — Я буду... котом-куратором.

— Это как? — одновременно спросили Кощей и Елена.

— У каждого мудреца должен быть ученик. Я нашёл ученика! Котёнка. Заблудыша из болот. Маленький, полосатый, вечно чихает.

— Ты... взял на себя ответственность? — прищурилась Елена.

— А что я, не кот, что ли?! — возмутился Баюн. — Я теперь наставник. Он будет учиться мурлыкать с философским подтекстом и лежать на книгах, будто понимает их.

— Значит, у нас теперь два хвоста в доме, — пробормотал Кощей. — Я бы лучше завёл кур.

— Не вздумай, — шепнула Елена. — Куры — это власть. Они в глаза смотрят, как будто знают, кто ты в прошлой жизни.

---

К вечеру всё наладилось: печь урчала от удовольствия, получив массаж из берёзового веника, котёнок засыпал у Баюна на хвосте, а Кощей, устроившись на крыльце, читал книгу «Скромный муж ведьмы: инструкция по выживанию».

— Вот скажи, любимая, — обратился он к Елене, — ты же не планировала такую жизнь?

— Ни одного дня, — честно призналась она. — Но я бы ни на что её не променяла.

— Даже на дворец, поданных и личную охрану из оборотней?

— Даже на утренний кофе в постель. Потому что мне и так хорошо.