Дурковатый, с густыми бровями, богатырской комплекцией, его 230-фунтовая масса всегда была безупречно подогнана, Льюис был человеком с медвежьей внешностью и вулканическим характером, бескомпромиссным защитником труда и грозным противником. Бизнесмены, как и его многочисленные соперники в рабочем движении, осуждали его как берсекера и демагога. Но, как и Рузвельт, Льюис мог убедительно представить себя в середине 1930-х годов как ответственную альтернативу гораздо более разрушительным радикалам, угрожающе шедшим слева от него. Стиль обоих мужчин — Льюиса даже больше, чем Рузвельта — заключался в риторическом экстремизме, но в проведении решительно умеренной политики. Оба считали, что если мирные перемены окажутся невозможными, то насильственная революция станет неизбежной. «Американский труд, — заявил Льюис в сенатском комитете в 1933 году, — стоит между алчностью баронов-разбойников и похотливой яростью коммунистов, которые огнём и мечом уничтожат наши традиции и наши институты».[513]
Льюис родился в семье валлийских иммигрантов в шахтерском городке штата Айова в 1880 году. В юности он последовал за отцом и братьями в шахты, на собственном опыте узнав, каково это — спускаться в земные недра с первыми лучами солнца и проводить все солнечные часы, ковыряясь в угольном забое, освещенном лишь слабым лучом налобного фонаря. Молодой Льюис также некоторое время управлял оперным театром в Лукасе, штат Айова, и иногда выступал на его сцене. Предположительно, именно там он начал создавать свою экстравагантно-театральную личность, которая к 1930-м годам представляла собой тщательно выверенный образец перформанса. «Моя профессия — быть людоедом», — сказал он однажды. «Так я прокладываю себе дорогу». По оценке Фрэнсис Перкинс, его хмурый вид стоил миллион долларов.[514] Его звенящий голос мог потрясти зрительный зал или омыть толпу на открытом воздухе без помощи электрического усиления. Он культивировал грандиозный, рококо стиль речи, изобилующий заимствованиями из Библии и Барда, не говоря уже о сложных синтаксических вышивках его собственного искусного изобретения. Его эго простиралось так же далеко, как волнистые кукурузные поля Айовы времен его юности, и он не приносил никаких извинений за своё непрекращающееся самовосхваление. «Тот, кто не зубит свой рог, — заявлял он в своём фирменном жаргоне, — тот и не будет зубоскалить».[515]
Льюис мог быть предметом восхищения карикатуристов, но он был смертельно серьёзным, исключительно практичным и необычайно эффективным рабочим лидером — или, как он предпочитал думать о себе, «руководителем». Никто не вписал свой след более глубоко и ярко в анналы истории труда 1930-х годов. Как никто другой, Льюис понимал, что своеобразное созвездие политических и экономических условий в середине 1930-х годов предоставило американскому труду уникальную возможность. Он был полон желания воспользоваться ею.
Льюис использовал возможности, предоставленные NRA, чтобы в 1933 году утроить членство в своём профсоюзе United Mine Workers (UMW). Затем он надеялся использовать UMW, с её огромной казной и кадрами опытных организаторов, в качестве движущей силы для процесса объединения в профсоюзы в других отраслях, особенно в сталелитейной и автомобильной. Но сначала ему нужно было убедить головную организацию UMW, AFL, отказаться от традиционной практики организации квалифицированных ремесленников по гильдиям и вместо этого взяться за непривычную задачу организации неквалифицированных рабочих на общеотраслевой основе. Он столкнулся с серьёзным сопротивлением.
Многие из самодовольных принцев AFL рассматривали планы Льюиса в отношении промышленного профсоюза с отвращением, граничащим с ужасом. Они вспоминали обстоятельства зарождения AFL в бурные 1880-е годы, когда Сэмюэл Гомперс вывел горстку профсоюзных деятелей из Рыцарей труда. Целью Гомперса было защитить экономические интересы «аристократов американского труда», таких как квалифицированные плотники, машинисты и паромеханики, отделив их от недифференцированной массы рабочих, которую рыцари безуспешно пытались объединить. За полвека, прошедшие с тех пор, как Гомперс покинул «Рыцарей», AFL добилась хороших результатов для своих элитных и исключающих гильдий, хотя их члены никогда не составляли более 10 процентов американских рабочих. Однако именно исключительность федерации, согласно её собственным каноническим доктринам, объясняла её успех. Массы неквалифицированных фабричных рабочих, которых Льюис теперь предлагал сопроводить на борт ковчега труда, вызывали в воображении видения возвращения к широко инклюзивной, ветхой организации «Рыцарей», которую большинство лидеров AFL считали безнадежно утопичной и совершенно неэффективной в качестве гаранта интересов труда.
На карту было поставлено нечто большее, чем чисто экономические привилегии рабочей аристократии. За заметными исключениями, такими как еврейские работники швейной промышленности, профсоюзы AFL, как правило, состояли из выходцев из Англии, Ирландии и Германии. Их предки обосновались в стране к концу XIX века или раньше. С другой стороны, ряды неквалифицированных рабочих были непропорционально многочисленны за счет огромных волн «новых» иммигрантов из Южной и Восточной Европы, которые высадились на американских берегах в течение трех десятилетий после основания AFL. Президент «Тимстера» Дэн Тобин с усмешкой называл этих иммигрантов последнего времени «мусором у дверей профсоюза». Подобный этнический антагонизм в сочетании с различными экономическими интересами, разделявшими квалифицированных и неквалифицированных рабочих, создал зияющие культурные и политические пропасти, которые сильно раскололи американский рабочий класс. Многие из вождей старой линии AFL не стали бы общаться с этнически экзотическими, немытыми люмпенами, которых Льюис теперь надеялся мобилизовать. «Моя жена всегда может определить по запаху моей одежды, с какими иностранцами я общался», — презрительно заметил один организатор AFL.[516]
К концу 1935 года Льюис был сыт по горло клубным пренебрежением AFL к делу промышленного профсоюзного движения. Годом ранее, в Сан-Франциско, на ежегодном съезде федерации было принято решение начать организацию в промышленной сфере, но на самом деле организация практически не проводилась. Поэтому Льюис прибыл на съезд AFL в 1935 году в приподнятом настроении и готовый к полному риторическому полету. «В Сан-Франциско они соблазнили меня честными словами», — провозгласил он перед собравшимися в Атлантик-Сити делегатами, выйдя на трибуну 16 октября. «Теперь, конечно, узнав, что меня соблазнили, я разгневан и готов разорвать моих соблазнителей на части… Прислушайтесь к этому воплю из Македонии, который исходит из сердец людей», — умолял он. Если AFL не возьмется за дело промышленного профсоюзного движения, предупреждал он, золотая возможность для труда будет упущена, и «на пиршественных столах сильных мира сего будет царить разнузданность».[517]
Несмотря на оперное ораторское искусство Льюиса, съезд подавляющим большинством голосов отклонил резолюцию в поддержку промышленного профсоюзного движения. Льюис был в ярости. Когда президент профсоюза плотников Большой Билл Хатчерсон назвал Льюиса «ублюдком» в ходе спора о парламентских правилах, Льюис впал в ярость. Стремительным ударом в челюсть он отправил Хатчесона на стол, и кровь залила его лицо от лба до подбородка. Затем, по словам одного из наблюдателей, «Льюис небрежно поправил воротничок и галстук, вновь зажег сигару и медленно проследовал через переполненные проходы к трибуне».[518]
Учитывая склонность Льюиса к театральности, удар, нанесенный Хатчерсону, вполне мог быть заранее продуманным ударом, искусно срежиссированным объявлением гражданской войны в рядах профсоюзов, которую Льюис теперь собирался вести без пощады. Всего три недели спустя он расширил свой разрыв с профсоюзными деятелями. Вместе с Дэвидом Дубински из Международного профсоюза работников женской одежды (ILGWU) и Сиднеем Хиллманом из Amalgamated Clothing Workers (ACW) он объявил 9 ноября 1935 года о создании нового рабочего органа — Комитета по организации промышленности (CIO). Льюис пообещал выделить из казны UMW пять тысяч на создание и работу CIO. Дубински и Хиллман внесли аналогичные суммы из своих профсоюзов. На данный момент CIO оставалась в составе AFL, но, учитывая её цели и личность Льюиса, её выход из состава был практически неизбежен. Льюис сделал ещё один шаг в этом направлении 23 ноября, когда он сложил с себя полномочия вице-президента AFL.
