Носители Третьего флота продолжали натиск на Одзаву, все четыре носителя которого в конце концов пошли ко дну, включая «Зуикаку», последний уцелевший корабль из состава сил, поднявших в воздух самолеты, открывшие войну в Перл-Харборе. Однако Хэлси вернулся на Самар со своей группой линкоров. Он опоздал, чтобы освободить Кинкейда, но это уже не имело значения. Курита, возможно, потрясенный своим незапланированным плаванием в Палаванском проходе, невероятным образом пришёл к выводу, что маленький отряд из маленьких плоскодонок, отчаянно пытающийся ускользнуть от него у острова Самар, — это мощный большой авианосец Хэлси TF 38. По иронии судьбы, примерно в тот момент, когда Хэлси читал радиограмму Нимица, Курита решил прервать атаку и вернуться на Лингга-Роудс.
Эпическая битва в заливе Лейте была ещё не закончена. Даже когда Курита отступал, японцы применили новое страшное оружие против групп «Тэффи»: самоубийственные атаки наземных боевых самолетов-камикадзе. Камикадзе означает «божественный ветер», что является отсылкой к тайфуну, который рассеял флот вторжения хана Хубилая, направлявшийся в Японию в XIII веке. Пилоты-камикадзе готовились к своим миссиям с помощью тщательно продуманных церемоний, включая ритуальные молитвы, сочинение прощальных стихов и вручение каждому летчику «пояса тысячи стежков» — полоски ткани, в которую вшивали по одному стежку тысяча женщин, символически объединяя себя с пилотом, принесшим себя в жертву. Поздно утром 25 октября первая волна камикадзе вырвалась из неба над Тэффи–3. Одна из них направилась прямо на эскортный авианосец «Сент-Ло». Неверящие зенитчики отчаянно пытались сбить его, но безуспешно. Самолет врезался в полетную палубу «Сент-Ло» и выбросил бомбу в глубину корабля. Моряки с соседних кораблей с ужасом наблюдали за происходящим, как «Сент-Ло» взорвался, накренился на бок и затонул со 114 людьми на борту. Это была жестокая демонстрация того, какое сопротивление Япония все ещё была готова оказать.
Битва при заливе Лейте завершила целую эпоху, но не закончила войну. Сражения при Суригао и Самаре были последними в своём роде. Они завершили эпоху артиллерийских дуэлей между кораблями, которые были стандартной формой ведения морской войны на протяжении столетий до 1944 года. Ни одна страна больше не будет строить линкоры; авианосцы зарекомендовали себя как окончательные арбитры в морских сражениях. Императорский флот Японии потерпел сокрушительное поражение, потеряв четыре авианосца, три линкора, девять крейсеров, дюжину эсминцев, сотни самолетов и тысячи моряков и летчиков. Но, как наглядно продемонстрировали рейды камикадзе, Япония не утратила воли к борьбе.
Японская армия быстро укрепила Лейте, который МакАртуру удалось захватить только в декабре, когда он стал плацдармом для следующего наступления на главный филиппинский остров Лусон. Возобновившиеся и ещё более смертоносные атаки камикадзе уничтожили американские конвои вторжения на пути к заливу Лингайен на Лусоне 9 января 1945 года. МакАртур высадил в Лингайене более десяти дивизий — крупнейший на сегодняшний день десант в войне на Тихом океане, но генерал Томоюки Ямасита лишил его легкой победы, проведя проницательную оборонительную кампанию. Ведя войну на истощение в гористой, похожей на итальянскую, местности, которая благоприятствовала обороняющимся, Ямасита продержался несколько месяцев. Другие японские части ещё дольше сопротивлялись на отдалённых Филиппинских островах, и несколько человек остались в живых даже после официального окончания войны. На острове Палаван японцы согнали 140 американских и филиппинских военнопленных в траншею, облили их бензином и сожгли заживо. Сообщения об этом и других зверствах подтолкнули МакАртура к активизации кампании по освобождению филиппинской территории — дорогостоящей операции, которая к тому времени уже не имела прямого отношения к окончательному поражению Японии. Битва за Манилу в феврале и марте, жестокое уличное побоище, напоминавшее самые жестокие бои в Берлине или Варшаве, унесла жизни ста тысяч филиппинских мирных жителей и тысяч американских солдат. Тактика промедления Ямаситы, готовность его солдат сражаться до последнего вздоха и нарастающая жестокость боев стали горьким предвестием того, что ожидало американцев на севере, на Иводзиме и Окинаве.
ПОСКОЛЬКУ К КОНЦУ МАРТА Филлипины были в значительной степени защищены, а цель Формоза-Китай теперь была исключена, Нимиц сосредоточил все свои ресурсы на центральной части Тихого океана и на достижении самой Японии. В ноябре 1944 года новые дальнебомбардировочные самолеты B–29 Superfortress начали бомбить японские города с баз на Марианских островах. На полпути между Сайпаном и Токио находился Иводзима, буквально «Серный остров», дьявольски запретный кусок скалы длиной 4,5 мили и шириной 2,5 мили, воняющий серой от спящего вулкана Сурибачи на его южной оконечности и покрытый толстым слоем тонких чёрных вулканических выбросов. Нимиц хотел заполучить Иво, потому что его аэродромы и радарная станция вынуждали В–29 лететь длинным извилистым курсом от Марианских островов к Японии. Японцы были полны решимости удержать его, один из последних внешних оборонительных рубежей, защищавших родные острова.
Японский гарнизон численностью в двадцать одну тысячу человек обложил базальтовые хребты Иво и пепельные фланги Сурибачи железобетонными и стальными бункерами и напичкал их артиллерией, зенитными орудиями, минометами и пулеметами. Они так хорошо и глубоко укрепились, что семьдесят два дня воздушных бомбардировок и три дня морских обстрелов едва их поцарапали. С первыми лучами солнца 19 февраля две дивизии морских пехотинцев, каждая из которых несла до ста фунтов снаряжения, сошли со своих амфибий на пляжи Иво и погрузились до верхушек сапог в порошкообразную смесь песка и вулканического пепла. Транспортные средства, включая танки и полугусеничные машины, вскоре увязли в зыбучих песках из пемзы и гари, покрывавших остров. Из японских бункеров и дотов на пляжи сыпался адский дождь снарядов и пуль, и казалось, что морские пехотинцы двигаются в замедленной съемке по засасывающему песку.
Как и в предыдущих тихоокеанских сражениях, «шифровальщики» навахо передавали сообщения между подразделениями морской пехоты. Язык навахо — ветвь атабасканского языка, не имеющая алфавита и отличающаяся крайне нерегулярным синтаксисом, — был известен менее чем трем десяткам не-навахо в мире, и ни один из них не был японцем. Поэтому многие навахо добровольно пошли служить в морской корпус связи, и их родной язык стал для них особым кодом. Хотя у навахо не было слов для многих современных военных терминов, шифровальщики импровизировали: например, «chay-da-gahi», «черепаха», стало их словом, обозначающим танк. Уверенные в том, что ни один японский подслушиватель не сможет их понять, шифровальщики свободно общались по радио и рациям, создав одну из самых надежных систем связи в войне.
22 февраля шифровальщик из племени навахо сообщил Тихоокеанскому командованию, что морские пехотинцы установили американский флаг на горах ’dibeh (Овца), no-dah-ih (Юте), gah (Кролик), tkin (Лёд), shush (Медведь), wol-lachee (Муравей), moasi (Кошка), lin (Лошадь), yeh-hes (Зуд): S-U-R-I-B-A-C-H-I. Фотограф Джо Розенталь из агентства Ассошиэйтед Пресс, работая в другой технике, забрался на скалы и сделал снимок поднятия флага на Сурибачи, которому суждено было стать одним из самых известных изображений войны и вдохновением для памятника морской пехоте у Арлингтонского национального кладбища.[1305]
Взятие Сурибачи не положило конец боевым действиям на Иводзиме. Битва продолжалась ещё целый месяц, не имея себе равных по варварству. Японские солдаты упорно отказывались сдаваться. Многие из них погибли самой страшной смертью, сожженные огнеметами, которые впрыскивали горящий бензин в их бункеры. Когда в конце марта бои наконец закончились, в плен удалось взять лишь несколько сотен японцев, в основном раненых. Более двадцати тысяч погибли, вместе с почти шестью тысячами американских морских пехотинцев. Ещё семнадцать тысяч морских пехотинцев были ранены. Говорят, что храбрость в бою заключается в желании показать другим, что она у человека есть. На Иводзиме многие американцы проявили мужество сверх всякой меры. В один день пять морских пехотинцев из 5-й дивизии морской пехоты были удостоены Почетной медали Конгресса. «Среди американцев, служивших на острове Иводзима, — писал Нимиц, — необыкновенная доблесть была общей добродетелью».[1306]
