Тем временем звезда Томаса Э. Дьюи неуклонно росла. Бывший жесткий прокурор Манхэттена, сорокалетний Дьюи чувствовал себя обманутым в борьбе за номинацию 1940 года из-за неожиданного бума Уилки. В 1942 году, во время возрождения республиканцев, он был избран губернатором традиционно демократического оплота — Нью-Йорка. Как и Уиллки, он был интернационалистом. В отличие от Уиллки, он был методичен и щеголеват. А ещё он был из тех, кто скажет другу с похмелья: «Я же тебе говорил». Из термоса на своём столе он регулярно наливал себе ледяную воду. Некоторые считали, что она течет у него по венам. Критики высмеивали его как комически чопорную фигуру, способную щеголять в сидячем положении. Один журналист писал, что Дьюи был настолько неподвижен, что когда он выходил на сцену, чтобы выступить, «он выходил как человек, которого поставили на ролики и сильно толкнули сзади». Дьюи пользовался преимуществами сильной политической базы в родном штате Рузвельта, богатом голосами и деньгами. Но ни он, ни любой другой республиканец не мог надеяться бросить серьёзный вызов президенту, выигравшему войну, чья популярность возросла благодаря процветанию, вызванному войной. Дьюи показал себя принципиальным человеком, когда решил умолчать о потенциально взрывоопасной информации, которую ему сообщили конгрессмены-республиканцы и в строжайшей тайне подтвердил Джордж Маршалл, о том, что правительство взломало японские коды перед нападением на Перл-Харбор. Но в конце концов Дьюи был вынужден вести кампанию только по двум вопросам: здоровье Рузвельта и предполагаемое влияние коммунистов в администрации Рузвельта.[1260]
Вся предвыборная драма разворачивалась вокруг кандидатуры вице-президента от демократов. Рузвельт в разное время оказывал поддержку Уоллесу, а также руководителю Управления военной мобилизации Джеймсу Бирнсу, хотя Бирнс вызывал у либералов такие же возражения, как Уоллес у консерваторов. Будучи католиком, дважды состоявшим в браке, Бирнс также имел большие проблемы со многими этническими группами, которые составляли основу коалиции «Нового курса». Попытка выставить на выборы Уоллеса или Бирнса вызвала бы бурный политический доннибрук и даже могла бы разрушить демократическую коалицию, с таким трудом созданную в годы «Нового курса». В поисках приемлемой середины политические оперативники партии надавили на Рузвельта, чтобы тот принял кандидатуру сенатора от Миссури Гарри С. Трумэна.
Трумэн, безусловно, был человеком середины. Он был сыном средней полосы, прямолинейным, простым и гордился своей обыденностью. Ростом в пять футов восемь дюймов, он обладал подтянутым телом жокея и манерами деревенского парня, который добился успеха, но никогда не забывал о своём происхождении. Он был прямолинеен, как предложение без запятых. Его раннее детство прошло на ферме площадью шестьсот акров недалеко от Грандвью в округе Джексон, штат Миссури. Когда Гарри было шесть лет, его семья переехала в город Индепенденс. Там он окончил среднюю школу в 1901 году, и на этом его формальное образование закончилось. Как бы то ни было, «именно на ферме Гарри обрел здравый смысл», — сказала однажды его мать. «В городе он его не получил». Он недолго работал банковским клерком в Канзас-Сити, затем вернулся в Грандвью и некоторое время занимался семейной фермой, но без особого успеха. Первая мировая война предложила ему выход. Он вступил в Национальную гвардию Миссури, и его товарищи, многие из которых были католиками из Канзас-Сити, избрали его первым лейтенантом. Он командовал артиллерийской батареей в битве при Мёз-Аргонне в 1918 году и закончил войну в звании капитана. Многие солдаты относились к своему неглупому, неказистому капитану с уважением и даже симпатией. В конце концов они стали ядром его скромной политической машины.
Капитан Трумэн вернулся домой в 1919 году, открыл магазин мужской одежды в Канзас-Сити и разорился во время рецессии 1921 года. Потерпев неудачу как фермер и провал как галантерейщик, он занялся политикой. Ему помог знакомый по войне, который был племянником Томаса Дж. Пендергаста, босса демократической машины Канзас-Сити. Пендергаст поддержал Трумэна на должность «окружного судьи» — так на местном языке называется окружной контролер. При поддержке Пендергаста и его товарищей-ветеранов он был избран в 1922 году и занимал эту должность в течение следующих двенадцати лет, за исключением того момента, когда он проиграл выборы в 1924 году и провел два года, продавая членские билеты в автомобильном клубе Канзас-Сити. Пендергаст удерживал власть, участвуя во всех известных формах политической коррупции. В конце концов он разжирел на деньгах, выделенных на помощь в рамках «Нового курса», и на строительных проектах, некоторые из которых курировал судья Трумэн. «Босс Том» был осужден в 1939 году за уклонение от уплаты налогов и отбывал срок в федеральной тюрьме. При этом Трумэн сохранил свои руки чистыми. «Похоже, в округе Джексон разбогатели все, кроме меня», — прокомментировал Трумэн своей жене, когда Пендергасту было предъявлено обвинение.[1261]
В 1934 году машина Пендергаста выдвинула судью Трумэна в Сенат США, и он легко победил. Поначалу коллеги называли его «сенатором от Пендергаста», но на самом деле Трумэн не разделял богатства Пендергаста. Его собственное материальное положение было настолько скромным, что сенатор Трумэн ездил на автобусе на работу на Капитолийский холм и лечил зубы у дантиста из государственной поликлиники. В Сенате его стали называть «Гарри, который идет в ногу со временем», любимым и порядочным законодателем, на которого можно было рассчитывать, что он не станет поднимать волну. Он придерживался прямой линии «Нового курса», нарушив её только для того, чтобы преодолеть вето Рузвельта на выплату бонусов его товарищам по Первой мировой войне в 1936 году. В частном порядке он выступал против плана Рузвельта по комплектованию судов, но на публике хранил молчание.[1262]
Трумэн был переизбран в Сенат в 1940 году, несмотря на то, что в результате падения Пендергаста в предыдущем году из избирательных списков Миссури было исключено около пятидесяти тысяч «избирателей-призраков». Во время своего второго срока, возможно, потому, что теперь он был полностью свободен от руководящей роли Пендергаста, Трумэн начал формировать свою собственную политическую идентичность. В феврале 1941 года, посоветовавшись с Рузвельтом, он призвал к созданию специального сенатского комитета по расследованию программы национальной обороны. И Трумэн, и Рузвельт опасались, что Конгресс может повторить Объединенный комитет по ведению войны, который так мешал Аврааму Линкольну. Генерал Брехон Б. Сомервилл, глава Службы снабжения, с усмешкой заявил, что предложение Трумэна было «сформировано в беззаконии для политических целей». Но Рузвельт понимал, что комитет, возглавляемый надежным и безопасным Трумэном, предотвратит создание более хлопотного органа. Поэтому президент дал сенатору, которого он почти не знал, своё благословение.
Комитет Трумэна разоблачил наживу и бесхозяйственность при строительстве армейских лагерей, злоупотребления при заключении контрактов «затраты плюс» и поставку некачественных материалов для вооруженных сил — в частности, дефектное стальное покрытие, из-за которого по крайней мере один корабль Liberty Ship раскололся на две части. В процессе расследования Трумэн укрепил свою репутацию честного и честного человека. По одной из оценок, его расследования позволили сэкономить налогоплательщикам до 15 миллиардов долларов. Умерив критику в адрес администрации и избежав тем самым такого натиска со стороны Конгресса, какой пришлось выдержать Линкольну, он также заслужил благодарность Рузвельта, хотя и не полное его доверие. Как и все законодатели, за исключением немногих, Трумэн оставался неосведомленным о величайшей военной тайне — Манхэттенском проекте.[1263]
