При виде нас бабулька заулыбалась, я бы даже сказал — засияла как красно солнышко.
— Вот и мне работенка нашлась у Демьянушки! Я теперь не просто арендаторша али слуга простая, я отныне привратник, о как! — радостно сообщила Устинья.
Откровенно говоря, идея заместителя поначалу показалась мне не самой лучшей, но теперь я подумал, что в этом, возможно, что-то есть. Правда, возраст у бабульки такой, что она, скорее, в фамильные привидения годится, а не в привратники, но если справится и самой не в тягость будет, то почему бы и нет? А то реально устал я от незваных гостей.
— Хм, едет, что ли, кто-то? — произнес Спиридон и сложил ладонь козырьком, наблюдая за облаком пыли. — Точно скачет. Но не из Заимок. С Пятигорья, что ли? Гляди-ка, прямо к нам правит!
Я мысленно застонал. Ненавижу непрошеных визитеров, а им здесь словно медом намазано! Кого на этот раз нелегкая принесла?
Всадником оказался Сергей Михайлович. Он подлетел прямо к крыльцу, спрыгнул с лошади и кинул повод Спиридону, который и не подумал отказаться от выпавшей ему роли конюшенного. Бабушкин муж выглядел непривычно суровым и усталым, его щегольской камзол был густо покрыт дорожной пылью.
— Паромот не отдам, — сразу же обозначил я свою позицию, на что Сергей лишь устало махнул рукой.
— Сергей, гляди как я теперь могу! — подбежал, заметив его, Павел и сотворил очередную мерцающую бабочку.
Салтыков лишь моргнул в ответ, явно не впечатленный бесплатным представлением, а затем обратился ко мне.
— Сюда едет Елизавета Илларионовна со своим доверенным слугой. Мы все вместе некоторое время поживем в твоей усадьбе. Я решил предупредить тебя, чтобы это не стало неприятным сюрпризом. В твои дела не лезем, с разговорами к тебе не навязываемся, только если сам захочешь.
— А с чем связано такое неожиданное желание? Вспомнить давно минувшие дни? Кого-то ностальгия замучила? — я был раздосадован и не считал нужным скрывать свое неудовольствие.
— В Смоленске неспокойно.
— Прости, не понимаю, о чем ты. В каком смысле неспокойно? У вас же там театры и прочие светские развлечения.
— Театры закрыты уже второй день, — Сергей устало вытер вспотевший лоб. — Мы знали, что какие-то безумцы регулярно порываются выступить против Империи и ее законов, но никто не принимал всерьез кучку этих восторженных идиотов со свернутыми набекрень мозгами. А вчера утром они захватили телеграф. Их, конечно, быстро оттуда выкурили, но… у них неожиданно оказалось довольно много приспешников. И теперь они бьют окна, срывают афиши и громят лавки. Грозятся устроить манифестацию. Я счел, что в такой ситуации Елизавета Илларионовна будет гораздо спокойнее чувствовать себя здесь, нежели в нашем городском доме, на который уже было совершено нападение. Ну а Павел и так уже здесь обжился, как я могу судить.
И тут кусочки мозаики в единый миг легли на свое место. Не все, но большая часть — точно. Чтобы не рассказывать одно и то же два раза, я попросил Спиридона как можно скорее найти Кешу и направить его в беседку, куда я увлек за собой бабушкиного мужа.
Еще минуты через три я представил их друг другу и рассказал об очередном предсказании вещей.
— Мертвый спит, бедный обижен, богатый удручен. Льется кровь водой на чужие мельницы ради старых клятв. Сила хитрости место уступает…
Услышав полный текст предсказания, Сергей сжал кулаки и застонал.
— Только не это! Нам запрещено вмешиваться в людские дела, а всякие манифестации или, не дай небеса, революции — как раз по этой части числятся, тем более что скверной здесь и не пахнет. Властелин реально решил нас переиграть хитростью, ведь эти безумцы упирают на то, что в нашей стране слишком много обездоленных и обделенных, потому что все богатства захапали себе аристо. И находятся те, кто охотно ведутся на эти речи.
— А что мешает тебе связаться с начальством и попытаться объяснить, что мы стоим на пороге большого кровопролития? — поинтересовался я. — Всё-таки вашим не безразлична судьба человечества, иначе бы меня сюда не забросили. Может, тогда еще какая помощь свыше придет? Я всё-таки, к огромному своему огорчению, не всесилен, вчера вон едва не сгорел свечкой.
— Даже если я сумею доказать тем, кто там, — он многозначительно указал пальцем наверх, — что происходящее дело рук Властелина, совершенно не факт, что кто-то этим всерьез обеспокоится. Тем более у нас пока нет никаких подтверждений, что за народными волнениями стоит он или его миньоны. Я даже в теории не представляю, какую роль он мог бы там играть.
— О, на этот вопрос отвечу с легкостью, — я грустно усмехнулся. — Что у Властелина всегда получалось просто великолепно, так это пудрить людям мозги. Будь это иначе, в последней битве у него не набралось бы столько измененных, которые купились на его пустые обещания, а в итоге кончили тем, что стали полешками в огне задуманного им жертвоприношения.
— Значит, скорее всего, он действует в связке с мятежниками как пропагандист, — с грустью заметил Сергей. — Скажу нехорошее, но лучше бы он мертвецов из могил продолжал поднимать, право слово. Мало того, что они и так давно мертвы, так еще и в целом безобидны. Их повторно упокоить много усилий не надо. Да-да, про ваш вчерашний подвиг мне уже доложили отдельно. Могу лично вас за это поблагодарить, но что-то подсказывает, вам благодарность моя нужна как поношенные дедушкины кальсоны.
Я кивнул, согласившись с метким и самокритичным определением Сергея.
— Но ведь если начнется крутой замес между имперцами и сторонниками нового порядка, прольется кровь. Очень много крови, — заметил Иннокентий. — Да еще и налицо вмешательство со стороны иномирного разума.
— Повторю еще раз для тех, кто не понял, — с грустью вздохнул Салтыков. — Я не знаю, каким образом Властелина забросило в наш мир. И тем более не имею понятия, кто из Высших и по какой причине санкционировал перевод к нам Щита света, — собеседник чуть поклонился в мою сторону. — Но они там успокоились и сочли, что и так сделали достаточно. Я могу наперед предсказать, чем начальство будет мотивировать свой отказ вмешаться.
— Было бы интересно услышать, — сообщил я.
— Отсутствие веских доказательств причастности Властелина к творящимся беспорядкам. Запрет на вмешательство ангелов в дела людей. Невозможность обнаружить Властелина и определить уровень исходящей от него угрозы.
— То есть сведут все к тому, что мы наговариваем о человеке напраслину из личной неприязни и подбиваем ангельские силы на непотребство. Ладно, хрен с ними со всеми. Давай о тебе поговорим.
— Обо мне? — изумился Сергей Михайлович.
— Именно, — подтвердил я. — Что у тебя имеется помимо возможности в любой момент пообщаться с начальством?
— Вот так бери и выкладывай перед тобой все свои карты? — прищурился Салтыков.
— Мы вроде бы в одной лодке, не? А мне надо знать, кто на что способен в предстоящей схватке.
— Боюсь, я ничем не смогу быть вам полезным. Я владею только защитными чарами. Могу набросить на дорогого мне человека полог ангела, и он на какое-то время станет бессмертным. Ну и сам могу спастись с его помощью, если понадобится.
— Бабушка сейчас сюда под этим пологом едет? — тут же уточнил я.
— Нет, — помотал головой Сергей. — В этом не было необходимости, дороги еще не перекрыты, а люди в деревнях и селах даже не в курсе, что творится в Смоленске. Полог — это защита на самый крайний случай, да и держится недолго.
— Сам его ставить можешь или артефакт используешь?
— Сам. Я был рожден способным к чародейству, иначе бы, когда искали человека на мою должность, меня бы не выбрали.
— И что, весь твой магический арсенал сводится к одному-единственному заклинанию?
— Позволь мне не отвечать на этот вопрос, тем более что большинство заклинаний из числа тех, которыми я владею, относятся к числу технических, от которых людям и мне лично ни холодно, ни жарко. И предупреждая твои вопросы насчет ангельского полога: за каждое его использование я должен отчитываться перед начальством, и вы себе даже не представляете, насколько это тягомотная процедура. И да, еще одно замечание. Поскольку я пусть и опосредованно отношусь к ангельской службе, мне вслед за ними запрещено вмешиваться в происходящее. Никакой политики, никакой работы на публику. Всё, что мне дозволено — это защищать себя и близких от прямой угрозы.
