— Ты, кстати, понял, почему он именно здесь обретается, в окрестностях Смоленска?

— Не-а, просвети!

— Сдается мне, дело в том, что в нашу Империю основные беды всегда с запада появляются. Все, кто нас завоевать хотел, через эти земли проходили, и сам понимаешь, не парадным шагом, потому что имперцы встречали захватчиков жестко. Тут за столетия столько крови пролилось, считай, вся земля ею пропитана.

— А последняя большая война когда была? Явно ведь больше двадцати лет назад.

— Больше. Лет сорок где-то.

— Выходит, сюда привязываться у него большого смысла нет. Властелину свежие костянки нужны, которые не рассыпятся при первом же шаге.

— Тогда легче, — кивнул своим мыслям Кеша. — Если его цель большая битва, то Властелину придется блохой от кладбища к кладбищу скакать, чтобы войско заполучить. А десятки и сотни скелетов просто так в лесу не спрячешь. Люди заметят, начнут кладбища охранять. Блицкрига не получится. Я вообще не очень понимаю, на что он рассчитывает.

— Как всегда, на большие жертвы, — грустно заметил я. — И ведь смотри какая математика хитрая. Костянку сколько не убивай повторно, выхлопа от нее не будет, это всем известный факт. Для жертвоприношения нужен живой человек, пусть даже и оскверненный. В моей последней битве никто из моих людей не погиб, за исключением пакостника Арлатара, Властелин же потерял все войско, но эффект жертвоприношения мог сработать лишь от его павших адептов. Ты только представь, скольких он, получается, умудрился завербовать? И мы их всех упустили из виду, потому что адепты в горы уходить не спешили, жили среди нас, пока могли. Зла на себя не хватает!

— Не понимаю его намерений, — развел руками Кеша. — Властелин приложил столько усилий, но ради чего? Он ведь в этот мир попал уже живым человеком, казалось бы, живи и радуйся. Первые полгода так и было, он не давал о себе знать, а затем как с цепи сорвался! Даже мы с шаманами его гнев почуяли! Не просто так нас отец с Огдооччуйа в дорогу за тысячи верст отправил, чтобы его остановить. Кстати, а как он у вас умудрился себе такую огромную армию набрать? Неужели никто этого не видел?

— В моем мире поселение от поселения далеко стоят. Мы все жили своим кругом, разве что торговать выбирались к соседям, и они к нам заезжали бывало. Если адепты скверны под покровом ночи разоряли наши кладбища, которые всегда за пределами городских стен располагались, это и не сразу замечали даже. А они налетят, свежих костянок из могил поднимут и за собой уводят в горы. Следом за ними соваться — себе дороже было, почти все, кто пробовал, там в горах головы и сложили. Проще было адептов вовремя выявлять, да налеты постоянные отражать. Кто же знал, что Властелин сменит тактику и втихаря соберет себе такую армию? Когда ее со стены увидел, у меня аж сердце захолодело. Еретики на нас от края до края перли, как саранча на поле, ни единого просвета в их строю не было! Впереди костянки, а за ними адепты. Я прямо воочию представил, как они стали бы друг по другу карабкаться, пока до края стены не добрались, чтобы внутрь хлынуть. Нас тупо численностью задавили, и ничто их на этот раз не остановило бы. Вот поэтому я и решил применить свое оружие последнего шанса — пылающий шар света. Не видел я другого варианта, чтобы родных и близких от гибели уберечь.

— Прости, что я тогда назвал тебя глупым чародеем, — повинился Лэгэнтэй. — Мало кто смог бы поступить так, как ты. Надеюсь, мое высокомерие не слишком тебя задело. Я судил о тебе, не представляя всей картины.

И тут Кеша поразил меня до глубины души, потому что вдруг встал передо мной на колени и низко поклонился.

— Эй, ты чего? Темный мой друг, прекращай немедленно! Вдруг еще увидит кто, сам же говоришь, среди слуг и так о нашей компании уже пересуды идут. Да что же ты будешь делать! Завязывай, слышишь?..

Правдами-неправдами и долгими уговорами я таки убедил Кешу встать, после чего отвел его в кабинет. Умница Вроцлав успел заменить бутылку в сейфе и принести чистые рюмки. Не знаю, что такое нашло на шаманского сына, но выглядел он сейчас откровенно неважно. Я и не знал, что он может так расчувствоваться! Причем, заметьте, это произошло не после употребления коньяка, который я использовал исключительно как успокоительное средство, а до!

Потом мы долго клялись друг другу… даже и не помню в чем. В том, что последнюю рубашку с себя снимем, но Властелина укокошим — точно было. А вот остальные клятвы… ох. На обед не пошли, поэтому Вроцлав своей волей принес нам в кабинет поднос с закусками. Где-то в процессе очередных клятв нас и сморило прямо на диване.

Проснулся я от шума в коридоре. Скосил глаза за окно, где уверенно вступал в свои права вечер. Кряхтя, сел на диване, чуть отодвинулся и снял Кешину голову со своих колен. Похоже, мы так друг на друге домиком и сложились, когда заснули.

Шум меж тем нарастал, а на меня вдруг остро нахлынула давешняя тревога. Я уже слышал совсем рядом в коридоре увещевающий голос управляющего, который о чем-то спорил с неизвестным мужиком.

Это еще что за новости? Я, конечно, знаю, что народ любит в воскресенье по гостям ходить, но сегодня уже какой-то перебор получается. Что за очередную напасть принесло ко мне, и почему меня аж трясет и подбрасывает?

Тут дверь в кабинет распахнулась, и я увидел на пороге…

Незнакомцу на первый взгляд не было и сорока лет. Он стоял там высоченный и породистый как призовой скакун, светлые вьющиеся волосы обрамляли его лицо, делая похожим на древнего бога. Прекрасно очерченные губы презрительно кривились, хищные крылья носа гневно вздымались и опускались, давая понять степень возмущения нового гостя. Его рельефную мускулатуру была не в силах скрыть никакая одежда. А вот глаза…

Сколько раз я уже видел их в зеркале…

— Павел Афанасьевич, я полагаю? — осведомился я, глядя на отца.

— Правильно полагаешь, сопляк! — Черкасов гневно оглядел кабинет, и в этот момент, как назло, всхрапнул, а затем почмокал губами сладко кемарящий на кожаном диване Иннокентий.

— Ты не сообщил о том, что приедешь. Я никого не ждал.

Я старался вести себя как ни в чем не бывало, но этот человек буквально подавлял окружающих своей властной аурой. Нет, магом, или как здесь говорили, чародеем он не был, но личная харизма, безусловно, зашкаливала. Думаю, в свое время у бедной Милолики не было ни единого шанса что-либо противопоставить напору этого эталонного самца.

— А я и не собирался никому ничего сообщать! Это, знаешь ли, на секундочку мой дом, где я рос, — рявкнул Павел.

— Не рос, а изредка появлялся тут в компании родителей, а затем и вовсе на долгих семнадцать лет забыл о его существовании, — поправил я Черкасова, прекрасно понимая, что папенька прибыл ко мне не ради того, чтобы договориться обмениваться открытками по праздникам. — Кто здесь рос и вырос, так это я. И да, теперь это мой дом, и я его полновластный хозяин. А у хозяев принято интересоваться, желают ли они видеть гостей. В крайнем случае их хотя бы заблаговременно ставят в известность о своем визите.

— И это будет мне говорить какой-то жалкий пьяный юнец, у которого на полу кабинета валяется лопата! Да от вас с собутыльником такое амбре идет, что до самого утра помещение проветривать придется! И да, использовать сейф как бар — свежая идея! Это приемный шляхетский папаша научил, или уже твое личное изобретение?

— А тебе-то какое дело до моих порядков? И да, — обратился я к Вроцлаву, который напряженно выглядывал из-за плеча Павла, — попроси, пожалуйста, накрыть стол для камерного чаепития. Мы спустимся вниз минут через десять.

Управляющий кивнул и ушел, а папаша осмотрел меня с ног до головы и продолжил разнос.

— И вот этому ничтожеству, этому толстому недомерку мать собирается завещать все, что у нас есть? Позорище!

Он подошел ко мне вплотную, и я с грустью обнаружил, что папаша выше меня минимум на полголовы. Не то что бы это было проблемой, просто неприятно. Я-то и сам парень немаленький, мне комплексовать не из-за чего.