— А сеятели?
— Их я бил заклинанием, которое в прошлой жизни прожигало в оскверненных изрядную дыру. Но здесь оно почему-то действует иначе и просто лишает их возможности быть сеятелем.
— А как оно называется?
— Светлое копье, — я не видел смысла скрывать от Иннокентия столь несущественные подробности.
— И ты не знаешь, что произойдет, если обычного человека, которого коснулся сеятель и испортил, этим самым светлым копьем приложить? Может, он тоже исцелится, только куда быстрее? И от тебя меньше усилий потребуется?
— Увы, не имею ни малейшего понятия, — покачал я головой. — Разве что потренироваться на ком-то из оскверненных, когда встретим? На таком, который еще душой за свет цепляется? Правда, слово «тренировка» мне в таком ракурсе не нравится.
— Назовем это полевыми испытаниями, — дипломатично предложил Лэгэнтэй, который, впрочем, повышенным человеколюбием никогда не отличался.
На том разговор и замяли. Душа требовала хоть чем-то порадовать себя, поэтому я отправился кататься на новом механическом чуде. Сергей уже покинул усадьбу на экипаже, который ему организовал Спиридон, поэтому я больше не мог наслаждаться скрипом его зубов при виде меня на фоне паромота. Но и так было неплохо.
Диковинная повозка без лошадей была довольно небольшой, но три человека без большого багажа на ней вполне могло разместиться. Овса, как лошадкам, паромоту не требовалось, в отличие от воды и любой горючей жидкости вроде керосина. Пришлось подождать минут пятнадцать, пока паровой мотор запустится, после чего я уселся на место возницы и перевел рычаг в ездовое положение. За мной появилось крошечное облачко пара, и мой новый транспорт тронулся с места.
Оказалось, ничего сложного в управлении нет. Колесо передо мной, за которое я держался одной рукой, называлось рулем и позволяло поворачивать экипаж. Левая педаль замедляла ход вплоть до полной остановки, правая педаль, напротив, позволяла этот ход увеличить.
В Большие Заимки я на паромоте заезжать не стал, чтобы не беспокоить селян, да и не наехать на кого-нибудь по случайности, а покатался по проселочной дороге, заодно вынужденно освоив не самое простое искусство разворота. Вернулся в усадьбу полностью удовлетворенный жизнью, не забыв обслужить паромот после того, как он остынет. Слуги меж тем под руководством Вроцлава уже расширяли для паромота ворота сарая. Не хочу, чтобы такая роскошь мокла под дождем!
Закатили мы его на новое место стоянки вручную, не забыв заодно развернуть. Паромот весил немало, но дружной командой нам не составило больших усилий сделать все, как надо. Честно сказать, не хотел расставаться с таким чудесным подарком, но уже смеркалось и пора было возвращаться к домашним.
На ужин Василиса расстаралась и просто превзошла себя. Оказывается, она считала, что Салтыков некоторое время погостит у нас, и не хотела ударить в грязь перед моей родней, поэтому изучила найденную с помощью Иоланты рецептную книгу. Хотя какой уж мне этот ангельский надсмотрщик родня? Впрочем, стол в любом случае получился просто роскошным!
— Сегодня у нас фрикасе с перепелками и лесными грибами, картофель по-министерски из печи и бланманже с сезонными ягодами!
Без запинки оттараторив все это, Василиса еле заметно выдохнула и заулыбалась, увидев, что все вокруг с нетерпением предвкушают сытную трапезу. Накрывала на стол в гостиной она тоже сама, не допустив слуг до столь важного дела. Похоже, многие из них видели в Василисе всего лишь юную выскочку, которой повезло вовремя попасться на глаза юному графу, и задавались вопросом: отчего же ей позволено слишком много вольностей. Ничего, как говорил мой учитель, возраст — дело поправимое. Заматереет, будет особо наглых не только половником гонять, но и простым доходчивым словом. Мне другой кухарки не надо, будь у нее трижды золотые руки. Зато вещая не скучает и постоянно чему-то новому учится под присмотром Вроцлава.
Кстати, так уж вышло, что за столом мы расселись не так как всегда. Я во главе стола. По правую руку Иннокентий, по левую его сестра. Спиридон упрямо плюхнулся на стул рядом с Евдокией, но тут к нему подсела Иоланта и о чем-то спросила, так что старый ловелас расплылся в улыбке и обратил все внимание на маленькую, объясняя ей:
— Да, ты все правильно поняла. Фрикасе — это почти как рагу, просто чуть-чуть иначе готовится…
Евдокия на потуги Спиридона оказаться поближе к ней внимания обратила не больше, чем на пролет комара, но я буквально шкурой чувствовал, что охотница меня пасет. Изучает, что ли, перед второй попыткой личного разговора? Сама же сказала, что ей требуется время. А я не против, я только за, если её хотелки отодвинутся на подальше. Не готов я пока к отцовству, еще и без любви уж простите. Мне и опыта с Эндирой хватило, ни к чему хорошему это не приводит, как выясняется.
Вроцлав занял следующее свободное место справа от меня, ну а Василиса привычно плюхнулась с краю возле управляющего и зарделась, когда он принялся за нею ухаживать. Похоже, наш с ним разговор пошел на пользу: Вроцлав больше не пытался уйти от общения с девушкой и даже, как мне показалось, начал находить в этом отдельное удовольствие. Вот и славно, трам-пам-пам. Люблю, когда вокруг все счастливы.
Огорчало лишь осознание, что это, возможно, один из последних спокойных вечеров в кругу самых близких. Властелин сделал свой очередной ход, и в самом ближайшем времени мы должны были столкнуться с последствиями этого хода.
В тот момент я и не предполагал, насколько скоро это произойдет.
Той же ночью я проснулся от ощущения близкого присутствия скверны, которое, впрочем, почти сразу же пропало. Дом был закрыт, Спиридон с Вроцлавом отдельно проверили этот момент, так что можно было не опасаться хотя бы того, что противник попробует напасть изнутри нашего убежища. Я подтянул к себе лопату, с который решил по возможности не расставаться, и вышел из спальни.
Темный, ожидаемо, тоже проснулся, мы встретились с ним в коридоре, и я кивнул в сторону кабинета, куда мы и отправились. Будить домашних и устраивать общую панику у нас не было ни малейшего желания. Лучше сначала узнаем, что происходит.
Свет зажигать не стали, выглянули в окно и увидели там в высшей степени примечательную картину. Четверо селян и все, как один, в перчатках шустро копали прямо возле стен дома. Ну да, забора у усадьбы нет, вот такое досадное упущение. Никто же, когда ее строил, не предполагал, что ее жителям когда-то придется столкнуться с недружелюбным отношением к себе.
— Что они творят? — опешил Иннокентий. — Пытаются к нам из-под земли вломиться?
— Нет, — покачал я головой, уже прикинув, где именно находится место раскопок. — Пытаются тело Арлатара спереть. Уж не знаю, зачем им безголовый сдался, видимо, просто, чтобы мне насолить. А может, чтобы его душа, когда вновь к останкам привяжется, мне чего лишнего не рассказала. Ну что, ты или я?
— Давай ты, — коротко подумав, сказал сын шамана. — А мы с Евдокией тебе подсобим.
— Хорошо. Тогда даю вам пять минут и начинаю действовать, — кивнул я. — Главное поперек меня к ним не лезьте.
— Договорились!
Темный вышел, а я наскоро прикинул план действий. Надо бы эту компашку оглушить, ошарашить настолько, чтобы растерялись и даже не думали о побеге.
Очень вовремя заявил о себе Цап, сообщив, что готов, и мы начали действовать.
Я осторожно спустился по лестнице в свою спальню, сочтя, что к прыжкам со второго этажа я все еще не готов, тихо распахнул окно и вылез наружу. Цап остался дежурить в комнате и следить, чтобы снаружи через открытое окно сюда не сунулся никто из чужаков.
После этого я обошел дом и выглянул из-за угла. Четверка так и продолжала копать в поте лица. Что ж, пора!
Бам-бам-бам-бам! Четыре копья света настигли свои цели, после чего я выпустил вспышку света, которая однозначно должна была на какое-то время ослепить эту братию, и бросился вперед.
Не знаю, как у брата с сестрой это получается, но они оказались там одновременно со мной, только выбежали с другой стороны дома, так что новые сеятели оказались окружены нами.
